Очерки истории цивилизации
Шрифт:
После того как он обратился к христианству, он осознал, сколь непримиримы теологи в своих раздорах. Император приложил огромные усилия, чтобы сгладить эти противоречия, чтобы общество получило цельное и гармоничное учение. По его инициативе в 325 г. в Никее, небольшом городке в Вифинии, был проведен всеобщий церковный собор. Церковный историк Евсевий [46] оставил нам любопытное описание этого странного собрания, где председательствовал сам император, хотя он еще даже не был крещен. Это был его не первый церковный собор: он уже председательствовал (314) на подобном собрании в Арле.
46
Евсевий Кесарийский (ок. 260–339) — христианский историк, автор пане гирического «Жития Константина».
Константин занял свое место на золотом троне посреди зала собрания в Никее. Учитывая, что он плохо понимал греческий, можно предположить, что его роль сводилась лишь к наблюдению за неистовыми гримасами и жестами выступавших, за интонацией их возбужденных речей. Собрание проходило бурно. Когда слово взял старый ересиарх Арий, святитель Николай ударил его по лицу, а затем многие стали выбегать из зала, деланно затыкая пальцами уши, словно не в силах выносить тех ересей, которые изрекал старик. Поневоле представляешь себе, как великий император, глубоко обеспокоенный судьбой своей Империи и твердо решивший покончить с церковными раздорами, склоняется к переводчикам с вопросом, что же означают все эти крики.
Взгляды, которые возобладали в Никее, нашли свое отражение в Никейском Символе Веры, формулировки которого были строго троичны, и сам император поддержал позицию тринитариев. Но впоследствии, когда Афанасий слишком серьезно взялся за Ария, он изгнал Афанасия из Александрии, а когда Александрийская церковь отлучила Ария, он заставил вернуть его в лоно церкви.
Эта дата, 325 год, очень удобна для нашей истории. Это дата первого всеобщего, Вселенского собора всего христианского мира (на соборе в Арле была представлена лишь западная его часть). Она знаменует вхождение западного общества в эпоху христианской церкви и христианства, как они понимаются в наши дни. На этом первом Вселенском соборе было дано точное определение христианского вероучения в Никейском Символе Веры.
Здесь необходимо остановиться на глубоких различиях между этим окончательно сложившимся христианством Никеи и учением Иисуса из Назарета. Все христиане полагают, что последнее полностью содержится в первом, но этот вопрос вне нашей компетенции. Что совершенно очевидно, так это то, что учение Иисуса из Назарета было профетическим учением нового типа, берущее свое начало от еврейских пророков. Оно не было жреческим, оно не имело освященного храма и алтаря. У него не было ритуалов и церемоний. Его подношением Богу было «сердце сокрушенное и смиренное». Его единственной организацией были странствующие проповедники и основной функцией — распространение учения.
Но полностью оперившееся христианство IV в., хоть оно и сохранило своим ядром учение Иисуса в Евангелиях, было по сути религией жреческого типа, знакомого миру уже тысячи лет. Центральным звеном его тщательно разработанного ритуала был алтарь, а основным богослужебным действием — жертвоприношение, или месса, которую совершал священнослужитель. Оно быстро обрастало разветвленной организацией дьяконов, священников и епископов.
Но если христианство и приобрело чрезвычайное внешнее сходство с культами Сераписа, Амона или Бела-Мардука, нам следует помнить, что у его священнослужителей были существенно новые черты. В христианстве не имелось изображений Бога, которым приписывали божественное происхождение, как у жречества прежних времен. Не было, как раньше, главного храма, в котором обитало божество, — Бог христиан был везде. У него не было священных мест или священных рощ. Все его алтари были посвящены невидимой Троице. Даже в его наиболее архаичных аспектах было в христианстве что-то совершенно новое.
Также нам не следует упускать из виду той роли, которую играл император в закреплении доминирующего понимания христианства. Не только Никейский собор, созванный Константином Великим, но и все великие соборы, два в Константинополе (381 и 533), Эфесский (431) и Халкидонский (451) созывались по настоянию императоров. Совершенно очевидно, что многое в истории христианства этого периода несет на себе отпечаток личности Константина Великого в той же мере или даже в большей, чем Иисуса. Константин был, как мы бы сказали, типичным авторитарным правителем. Последние остатки римского республиканского устройства исчезли уже во времена Аврелиана и Диоклетиана. Насколько хватало сил и способностей, он старался, пока еще было время, перестроить обезумевшую империю, работая без советников, без общественного мнения и не чувствуя необходимости в такого рода поддержке и контроле.
Идея подавления всякой оппозиции и всякой свободной мысли через единый догматический устав для всех верующих — это совершенно автократическая, самодержавная идея. Так может действовать только правитель-одиночка, который чувствует, что для его успеха ему совершенно необходимо избавиться от всякой оппозиции и критики. История Церкви, подпавшей под его влияние, становится теперь историей непримиримой и жестокой борьбы с ересями, последовавшей за жестким и ультимативным требованием единомыслия. Он императора Константина Церковь переняла склонность к авторитаризму и бесконтрольности, наращиванию своей собственной организации и развитию параллельно с имперским.
Вторым великим самодержцем, который также сыграл не последнюю роль в том, что вселенское христианство приобрело отличительно авторитарный характер, был Феодосии I, Феодосий Великий (ок. 349–395). Он запретил всем неортодоксальным христианам проводить собрания, передал их церкви тринитариям и разрушил языческие храмы по всей Империи. В 390 г. он приказал разрушить огромную статую Сераписа в Александрии. Никто не имел права на конкуренцию с христианством, никто не мог оспаривать единомыслие церкви.
К V в. христианский мир стал шире, прочнее и устойчивее, чем любая из империй, потому что христианство не было просто навязано людям, оно стало частью их сознания.
Христианский мир протянулся далеко за пределы самых отдаленных окраин империи, в Армению, Персию, Эфиопию, Ирландию, Германию, Индию и Туркестан. «Хотя христианство и образовывалось приходами, разбросанными на огромных пространствах, оно мыслилось как единое тело Христа, как народ Христа. Это идеальное единство находило самое многообразное выражение. Сношения между различными христианскими общинами были очень активны. Христианин, отправляясь в путь, был всегда уверен в радушии и гостеприимстве своих собратьев-христиан. Письма и послания свободно проделывали путь от одной церкви к другой. Миссионеры и странствующие проповедники постоянно переходили от одной общины к другой. В широком обращении были также документы различного рода, включая Евангелия и апостольские послания. Так, различными способами находило свое проявление чувство единства христиан; и развитие самых отдаленных частей христианского мира следовало, более или менее близко, одному общему образцу». [47]
47
«Энциклопедия Британника», ст. «История Церкви», с. 336.
Христианский мир сохранял, по крайней мере, формально, традицию этого всеобщего духовного единения до 1054 г., когда западная латинская церковь отделилась от изначальной греческой церкви, «ортодоксальной», или православной. Поводом для этого разделения стало прибавление латинянами двух слов к Символу Веры. В старом Символе Веры утверждалось, что «Святой Дух исходит от Отца». Латиняне добавили свое Filioque, «и от Сына», и отлучили греков от своего церковного сообщества, потому что те не приняли этого новшества.