Очерки истории средневекового Новгорода
Шрифт:
Рис. 38. Приписка к Прологу 1400 г.
Местоположение посадничьей усадьбы устанавливается с предельной точностью. Во-первых, из 16 грамот с именами известных по летописи представителей семьи Мишиничей-Онцифоровичей 13 найдены в границах усадьбы, получившей литерное обозначение «Д» и занимавшей часть квартала, который примыкал к перекрестку Великой и Козмодемьянской улиц с северо-запада. Лишь три грамоты (№ 354 Онцифора и № 362, 370 Юрия) обнаружены на территории соседней усадьбы «И», находившейся к югу от усадьбы «Д», по другую сторону Козмодемьянской улицы (рис. 37). Во-вторых, именно на усадьбе «Д» раскопками 1953 г. были вскрыты остатки каменной постройки 5-го яруса, определенной как боярский терем.
Бесспорность атрибуции 16 грамот с достоверными именами Мишиничей-Онцифоровичей позволила А. В. Арциховскому отнести к той же семье еще несколько авторов и адресатов, имена
385
Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1955 г.). С. 40.
Не мог ли Михаил Юрьевич быть сыном другого одноименного посадника Юрия? Список новгородских посадников знает двух современников Юрия Онцифоровича с тем же именем. Юрий Дмитриевич упоминается в летописи как посадник в 1397–1409 гг.; он умер в 1410 г. Юрия Ивановича летописец знает с 1350 до 1380 г. [386]
Юрий Дмитриевич известен, однако, как инициатор постройки церкви в Аркаже монастыре [387] и посадник, представительствовавший от Загородского конца [388] . Очевидно, что предположение о его родстве с Михаилом Юрьевичем должно быть отброшено. Что касается Юрия Ивановича, то он, напротив, тесно связан с Неревским концом. Здесь он построил в 1375 г. церковь святых Козмы и Демьяна на Холопьей улице, т. е. в ближайшем соседстве с раскопанным участком. Другая его постройка – церковь св. Иоанна Златоуста – воздвигнута в Детинце, в той его части, которая непосредственно примыкала к Неревскому концу [389] . Таким образом, основания для поисков дополнительных аргументов в пользу родства Михаила Юрьевича с Юрием Онцифоровичем имеются.
386
НПЛ. С. 361–362, 366, 371, 376, 391, 400, 401.
387
Там же. С. 400.
388
Хорошев А. С. Боярское строительство в новгородском Аркаже монастыре // Вестник МГУ Се. 9. История. 1966. № 2. С. 77–82.
389
ПСРЛ. Т. 3. С. 231.
С поставленным здесь вопросом тесно связана проблема атрибуции грамот, называющих имена Михайловой жены Настасьи, Ондреяна Михайловича и Никиты Михайловича. Все три имени соединены в одной грамоте (№ 307); кроме того, имеется автограф Ондреяна Михайловича (№ 303). Обе грамоты найдены на усадьбе «И» в слое 3—4-го ярусов (1422–1446 гг.) и истолкованы А. В. Арциховским как принадлежащие жене и детям Михаила Юрьевича. Аргументация основана на факте совместных находок этих грамот с грамотами Михаила Юрьевича в границах одной усадьбы и на хронологическом соответствии грамот возможному периоду деятельности сыновей Михаила Юрьевича. Поскольку речь идет о лицах, как будто вовсе не известных другим письменным источникам, обоснование родства Михаила Юрьевича с Юрием Онцифоровичем нуждается в дополнительных аргументах.
Можно подвергнуть сомнению принадлежность к комплексу грамот посадничьей семьи Мишиничей-Онцифоровичей писем, полученных Максимом. Всего таких грамот отмечено А. В. Арциховским пять (№ 91, 271, 272, 279, 370). Они найдены в слоях 8-го яруса (1369–1382 гг.), которые хронологически соответствуют летописному упоминанию боярина Максима Онцифоровича, члена новгородского посольства к митрополиту в 1376 г. В основу аргументации, следовательно, положены факт нахождения в одном слое грамот Максима и Юрия и догадка о том, что летописный Максим Онцифорович был братом Юрия Онцифоровича. Правильность догадки блестяще подтвердилась находкой грамоты № 370 (рис. 39), адресованной крестьянами – «сиротами» «Юрию и Максиму», однако общий вывод о принадлежности Максиму Онцифоровичу всех грамот с именем Максима представляется не до конца обоснованным, так как определившая этот вывод грамота № 370 обнаружена на усадьбе «И», а все остальные четыре грамоты, полученные Максимом, – на усадьбе «Е» по другую сторону Великой и Козмодемьянской улиц.
Рис. 39. Грамота № 370
Существование еще одного члена семьи Мишиничей позволила установить находка деревянной ложки. На этой ложке, найденной в 1961 г. на усадьбе «Д» в слое 11-го яруса (1299–1313 гг.), вырезана надпись: «Еванова Олъфоромеевица» [390] . Место и стратиграфическая дата находки не позволяют сомневаться в том, что этот предмет принадлежал неизвестному другим источникам брату Луки Варфоломеевича – Ивану (рис. 40).
390
Арциховский А. В. Изображение и надпись на ложке из Новгорода // Новое в советской археологии. М., 1965. С. 266–270.
Рис. 40. Ложка Ивана Варфоломеевича
Таков круг памятников, более или менее прочно связанных с семьей Мишиничей-Онцифоровичей. Такими представляются нам сильные и слабые стороны признанного в литературе объединения перечисленных грамот в один комплекс документов посадничьей семьи.
Ряд сведений, подтверждающих правильность отнесения к семье Онцифоровичей всех тех лиц, которых А. В. Арциховский признал потомками Юрия Онцифоровича, может быть извлечен из наблюдений над историей Колмова монастыря, примыкающего к Неревскому концу. Связь этого монастыря с семьей Мишиничей-Онцифоровичей четко обозначена в одном интересном документе, который более ста лет был известен историкам только в кратком изложении, а затем был обнаружен В. И. Корецким в фонде Поместного приказа и издан в 1969 г. Речь идет о духовной грамоте Орины, текст которой ниже приводится:
«Во имя Отца и Сына и Святаго Духа се яз, раба Божия Орина, списа сие рукописание при своем животе. А приказываю в дом святеи Троицы и святеи Богородицы на Колмово, где живет отец мои и мати моя и род мои. А даю землю на Лопи, на Сыроли, и на Каньели, и на Сосари лешие сельца, а тех сел землю и воду и ловища и пожни все без вывета. А другую землю волость даю на Паше и на Та(и)боле землю и воду и ловища и пожни тех сел (и) лесы и на Веряжи, и на островке, и на Любоеже, и на Броннице. А тех сел всех землю и воды и пожни и ловища и лешие земли без вывета даю в дом святеи Троицы и святеи Богородицы на память роду моему и мне по владенью прадеда моего Юрья Анцыфоровича и по деда моего владенью и отца моего и по моему владенью даю сю землю и в веки. А на то послух отец мои духовныи поп Сава святых чюдотворец Козьмы и Домьяна. А хто се рукописание мое преступит, и яз сужуся с ним пред Богом в день Страшнаго суда Божия» [391] .
391
Макарий. Указ. соч. С. 588; Корецкий В. И. Вновь открытые новгородские и псковские грамоты XIV–XV вв. // Археографический ежегодник за 1967 год. М., 1969. С. 285. № 3.
Макарий Миролюбов ошибочно датировал этот документ XVI веком. После учиненных Иваном III боярских «выводов» сохранение в руках каких-либо потомков новгородских бояр земельных владений на территории Новгородской земли маловероятно. Земли, переданные Ориной по ее духовной, числятся за Колмовым монастырем уже в писцовой книге Обонежской пятины 1495–1496 гг. [392] , что делает несомненной датировку приведенного документа еще временем новгородской независимости.
392
Корецкий В. И. Указ. соч. С. 280.
Правнучка Юрия Онцифоровича Орина живет там, где жили ее предки, – на Козмодемьянской улице: ее духовник – поп церкви Козмы и Демьяна на этой улице, но ее отец, мать и «весь род» «живут» в Колмовом монастыре. Макарий был прав, понимая это место документа как свидетельство о погребении предков Орины в Колмовом монастыре (в изложении Макария – не «живет», а «лежит»).
Связь Колмовамонастыряс семьей Мишиничей-Онцифоровичей запечатлена не только в духовной Орины, но и в синодике Клопского монастыря 1660 г., где записаны имена создателей Колмова монастыря: «Варфоломея, Луки, Максима, Аньсифора, Георгия, Григория» [393] . В приведенном списке легко опознаются уже знакомые нам по берестяным грамотам лица, в том числе и Максим, родство которого с Юрием (Георгием) Онцифоровичем получает новое подтверждение.
393
Макарий. Указ. соч. С. 588. Колмов монастырь с 1686 по 1764 г. был приписан к Архиерейскому дому, а затем его церковь стала больничной (Там же. С. 589–590). В. И. Корецкий ошибался, считая, что Колмов монастырь в XVIII в. был приписан к Клопскому монастырю.