Очерки лондонских нравов (старая орфография)
Шрифт:
Въ рождественскій сочельникъ бабушка бываетъ въ самомъ пріятномъ расположеніи духа. Въ теченіе цлаго дня она заставляетъ дтей очищать черносливъ, миндаль и тому подобное, — а когда все очищено, упрашиваетъ дядюшку Джоржа спуститься въ кухню, снять сюртукъ и заняться приготовленіемъ пуддинга. Дядюшка Джоржъ исполняетъ все приказанія бабушки съ веселымъ видомъ, возбуждаетъ шумный восторгъ въ маленькихъ дтяхъ и прислуг. Вечеръ заключается игрою въ жмурки: ддушка попадается первымъ, доставляя своимъ проворствомъ и ловкостью обильный источникъ къ шуткамъ всему собранію.
На другое утро престарлая чета съ огромнйшей свитой, состоящей изъ внучатъ, отправляется въ церковь, между тмъ какъ тетушка Джоржъ остается дома вытирать графины и наполнять судки, а дядюшка Джоржъ — разставлять бутылки въ столовой, откупоривать ихъ и мшаться не въ свои дда.
Съ возвращеніемъ изъ церкви къ завтраку ддушка вынимаетъ изъ кармана втку омелы и заставляетъ мальчиковъ
Но все эти ничто въ сравненіи съ удовольствіемъ, которое ожидаетъ имъ впереди, когда бабушка, въ высокомъ чепц и шолковомъ плать аспиднаго цвта, а ддушка — съ пышными манжетами и въ бломъ шейномъ платк, садятся въ гостиной по одну сторону камина, а дти и тетушка Джоржъ располагаются противъ нихъ и съ нетерпніемъ ждутъ дорогихъ гостей. Подъхала наемная карета; дядюшка Джоржъ глядитъ въ окно и восклицаетъ: «это Джонъ!».
Дти бросаются къ дверямъ и стремглавъ бгутъ по лстниц. Дядюшка Робертъ, тетушка Джэнъ, безцный малютка, и добрая няня, — словомъ сказать, цлая семья дядюшки Роберта поднимается по лстниц, среди шумныхъ криковъ: «душечка, милочка!», со стороны дтей, и безпрестанныхъ повтореній: «не ушибите ребенка» — со стороны няни. Ддушка беретъ къ себ на руки внучка, а бабушка цалуетъ свою дочь; и едва только затихнутъ громкіе восторги этой первой встрчи, какъ являются другіе дядюшки и тетушки, со множествомъ кузеновъ и кузинъ. Въ гостиной кром невнятнаго говора, непринужденнаго смха и веселья ничего больше, не слышно.
Среди минутной остановки разговора въ уличную дверь раздается робкія стукъ и возбуждаетъ общій вопросъ: «кто тамъ такой?» Двое дтей, стоявшихъ у окна, помщаютъ тихимъ голосовъ, что «это бдная тетушка Маргарита». Дядюшка Джоржъ выходитъ изъ комнаты, чтобы съ радушіемъ встртить новаго гостя. Бабушка принимаетъ серьёзный видъ, въ ней является особенная принужденность: Маргарита вышла замужъ за бднаго человка, безъ согласія своей матери, мало того, что бдность сдлалась ея удломъ и обратилась въ наказаніе за ея проступокъ, — она покинута сердечными друзьями и исключена изъ общества самыхъ близкихъ дорогихъ родственниковъ. Но наступили Святки, и, подъ благотворнымъ вліяніемъ ихъ, гнвъ, боровшійся въ теченіе года съ лучшими чувствами, долженъ растаять, какъ таетъ полу-образовавшійся ледъ подъ лучами утренняго солнца. Правда, родителю нетрудно въ порывахъ гнва произнесть угрозу на непослушное дитя; можно ли допустить развиться этому гнву до такой степени, чтобы въ минуты общей радости и веселья ршиться изгнать свою дочь изъ отцовскаго дома, въ которомъ она проводила подобные праздники въ теченіе многихъ лтъ, постепенно переходя изъ юности въ дйственный возрастъ и потомъ почти незамтно обращаясь въ прекрасную и умную женщину. Видъ справедливой строгости и холоднаго упрека, который бабушка принимаетъ на себя, страшить бдную преступницу; а когда сестра подводитъ ее, блдную и унылую — не отъ бдности, которую она могла перенести, но отъ сознанія въ пренебреженіи къ ней — холодный видъ бабушки становится невыносимъ. Наступаетъ минутное молчаніе; бдная дочь вдругъ вырывается отъ сестры и, рыдая, бросается на шею матери… Отецъ поспшно выступаетъ впередъ и хватаетъ руку ея мужа. Друзья окружаютъ ихъ съ выраженіемъ искренняго чувства и въ семейномъ кругу снова водворяется счастіе и pадость.
Что касается до обда, то онъ усладителенъ, въ полномъ смысл этого слова; все идетъ прекрасно, вс въ хорошемъ расположеніи духа, вс расположены длать удовольствіе другъ другу и быть довольными. Ддушка со всми подробностями разсказываетъ о покупк индйки и незамтно предоставляетъ бабушк разсказать о томъ, какъ покупалась эта птица въ былыя времена, что и исполняется съ величайшей аккуратностью. Дядюшка Джоржъ, разсказываетъ анекдоты, разрезываетъ дичь, пьетъ вино, шутитъ съ дтьми, подмигиваетъ кузинамъ, — словомъ сказалъ… восхищаетъ всхъ своей любезностью и радушіемъ. Наконецъ въ столовую входитъ толстая служанка съ гигантскимъ пуддингомъ, украшеннымъ огромной вткой мирты, и тогда поднимется такой смхъ, шумъ, хлопанье маленькими, пухленькими ручками и топанье ногами, это наступающее волненіе только и можно сравнить съ восторгомъ, которымъ встрчается и провождается удивительный подвигъ вливанія зажженаго рому въ рождественскіе пирожки! А потомъ десертъ! вино! шутки! Разв это ничего не значитъ? А прекрасные спичи, которые говоритъ, и восхитительныя псни, которые поетъ мужъ Маргариты! Онъ употребляетъ вс усилія, чтобы показаться пріятнымъ человкомъ: и оказать свое вниманіе бабушк. Даже ддушка не только споетъ свою, любимую псню, но поощряемый единодушнымъ encore, появлется, по, принятому обыкновенію, съ новою псенкой, которую никто еще, исключая разв бабушки, не слышалъ. Молодой проказникъ кузенъ, находившійся у стариковъ въ опал, за извстныя имъ шалости, доводитъ всхъ до судорожнаго смха пніемъ самыхъ необыкновенныхъ и нигд еще не слыханныхъ комическихъ псенъ.
Вечеръ проходитъ такимъ образомъ въ шумной радости, пробуждаетъ въ душ каждаго и, чувство любви къ ближнему и укрпляетъ доброе расположеніе въ сердцахъ на цлый предстоящій годъ.
III. НОВЫЙ ГОДЪ
Вслдъ за Святками наступленіе Новаго Года составляетъ въ семейномъ кругу самую пріятную годичную эпоху. Надобно замтить, что между ними есть довольно скучный классъ людей, который вступаетъ въ Новый годъ съ такой глубокое грустью, какъ будто присутствуетъ въ качеств главныхъ траурныхъ ассистентовъ при погребеніи стараго года. Съ своей стороны, мы считаемъ пріятнымъ долгомъ проводить старый годъ, улетающій отъ насъ на крыльяхъ вчности, и встртить зорю Новаго года съ восторгомъ и радостью. Вроятно, въ теченіе минувшаго года съ каждымъ изъ насъ случались такія происшествія, на которыхъ мы оглядываемся съ улыбкой пріятнаго воспоминанія, съ чувствомъ сердечной благодарности. Почему же не встрчать и Новый годъ съ полнымъ убжденіемъ въ его снисходительность?
Такъ, или по крайней мр такъ, мы смотримъ на этотъ предметъ. Съ этимъ взглядомъ и съ чувствомъ глубокаго уваженія къ старому году, послднія минуты котораго улетаютъ отъ насъ съ каждымъ словомъ, которое мы пишемъ, — мы располагаемся передъ каминомъ на канун новаго года и пишемъ эти строки съ такимъ веселымъ лицомъ, какъ будто ничего особеннаго не случилось, да и не должно случиться къ нарушенію нашего душевнаго спокойствія.
Кареты и коляски съ необыкновенной быстротой и шумомъ снуютъ по улиц и, вроятно, развозятъ разряженныхъ гостей на блестящіе балы: громкій и безпрестанному стуку въ двери сосдняго дома съ зелеными шторами возвщаетъ всемъ сосдямъ, что на ихъ улиц затвается огромный балъ; сквозь окна и сквозь тумана, пока еще не поданы свчи и не опущены наши сторы, мы видимъ поваровъ съ зелеными корзинами на головахъ, легкіе вагоны съ плетеными стульями и другой различной мебелью; вс они спшатъ къ безчисленному множеству домовъ, гд встрча Новаго года должна ознаменоваться великолпнымъ пиршествомъ.
Мн кажется, что можно представить себ одно изъ этихъ блестящихъ собраній, и даже очень легко: стоитъ только вообразитъ, что мы въ пышномъ бальномъ наряд являемся мы назначенномъ дом и имя наше громогласно возвщаютъ у дверей гостиной.
Для примра возьмемъ хоть сосдній домъ съ зелеными сторами. Намъ заране извстно, что тутъ будутъ танцы, потому что во время завтрака мы видли, какъ лакей выноситъ ковры изъ передней гостиной. Впрочемъ, если потребуются дальнйшія доказательства нашей увренности, то — нечего длать! придется разсказать всю истину — мы своими глазами видли, какъ у одного изъ оконъ спальни молоденькая лэди причесывала волоса другой, такой же молоденькой лэди, по самой послдней и великолпной мод; а это, намъ кажется, вполн должно оправдать ваши предположенія касательно танцевъ за зелеными сторами.
Хозяинъ солиднаго дома служить въ контор богатаго негоціянта: мы узнаемъ этотъ фактъ по покрою его фрака, по узлу его шейнаго платка и по самодовольной осанк; даже и зеленыя сторы служатъ не послднимъ доказательствомъ.
Но позвольте! къ дверямъ дома подъхалъ кэбъ. А! знаемъ кто такой! «Это младшій писецъ конторы того же негоціянта — молодой человкъ, красивой наружности, съ большимъ расположеніемъ къ простуд и мозолямъ; онъ пріхалъ въ сапогахъ, носки которыхъ сшиты изъ чернаго сукна, и привезъ съ собой въ карман башмаки, которые онъ надваетъ тотчасъ по приход въ переднюю. Въ коридор его встрчаетъ лакей и немедленно передаетъ другому лакею въ синемъ фрак, а этотъ синій фракъ ни боле, ни мене, какъ переодтый почтальонъ изъ той же конторы.
— Мистеръ Тупль! восклицаетъ онъ при вход въ гостиную.
— Ахъ, здравствуйте, Тупль! говоритъ хозяинъ дома, отходя отъ камина, передъ которымъ онъ разсказывалъ политическія новоcти.
— Рекомендую теб, душа моя: это мистеръ Тупль (при этомъ хозяйка дома выражаетъ церемонное привтствіе); вотъ это моя старшая дочь. Джулія, рекомендую теб, милая, мистера Тупля…. А вотъ это мои другія дочери, это мой сынъ.
Тупль весьма сильно потираетъ себ руки, сладко улыбается, безпрестанно кланяется и вертится до полнаго окончанія рекомендаціи. Посл того онъ тихо пробирается въ отдаленную часть комнаты, садится на стулъ подл софы и открываетъ съ молодыми лэди весьма разнообразный разговоръ о погод, о театрахъ, о старомъ год, о послднемъ городскомъ происшествіи, о балахъ наступившаго сезона и подобныхъ не мене интересныхъ предметахъ.