Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания в 1857, 1858, 1859, 1860 годах.
Шрифт:
История миссионеров в Китае есть одна из самых интересных страниц истории церкви. С одной стороны, она представляет безграничное самопожертвование, настойчивые, неимоверные усилия, непрерывные труды, не смотря ни на какие препятствия; с другой — полное равнодушие к новому учению, совершенную неспособность отрешиться от мирских дел для духовного созерцания, непонимание и нежелание понимать того, что не составляет материальной потребности и материального интереса.
Первые усилия распространить христианство в центральной и восточной Азии относятся к первым векам христианства. В V и VI столетии встречаются уже следы первых миссионеров, приходивших сухим путем аз Византии в Китай. Эти апостолы шли с посохом в руках, чрез горы и реки, чрез леса и пустыни, терпя нужду и голод, и несли святое слово неизвестным народам. Из надписи, найденной в Сиганфу (Singan-fu) видно, что еще в 635 году христианство уже внесено было в Китай. Сохранилось предание о знаменитом Куо-Тзе-у (упоминаемом и в этой надписи), герое народных сказок и театральных представлений. Он был ноготь и зуб государства, ухо и глаз армии; он поддерживал христианские церкви, возвышал крышу и двери и украшал их, так что они уподоблялись фазанам, распускающим для полета свой крылья. Каждый год собирал он отцов и христиан четырех церквей и угощал их скромною пищею. Стекались голодные, и он ел с ними, приходили замерзающие, и он одевал их; он погребал мертвых, успокаивая их в последнем жилище… и так далее.
Итак, христианство процветало в VII веке в Китае, имея в лоне своем людей, подобных Куо-Тзе-у. В это время с юга начал распространяться буддизм, не требуя умерщвления плоти во имя духовного начала, определяя границу загробным мучениям для грешных, но не обещая вечного блаженства праведным… По буддийскому учению, со смертью не кончалось все земное, была уверенность в переселение в более высшее существо, была надежда еще раз насладиться земными благами; a идея самоисчезания в бесконечном была понятнее азиатским племенам, нежели идея бессмертия души. Где ни сталкивался буддизм с христианством в Азии, он всегда оставался победителем. Около этого же времени, несторианцы размножились по всему азиатскому нагорью; в начале IX века, Тимофей, патриарх несторианцев, посылал монахов на Каспийское море для проповеди. Во время Чингисхана, миссионеры ходили в Татарию и Китай; они брали с собой церковную утварь, совершали религиозные процессии перед татарскими князьями, которые принимали их в своих палатках и позволяли устраивать церкви даже на дворах своих дворцов Об этом, как известно, говорят в своих любопытных записках Плано-Карпини и Рубруквис. Плано-Карпини, посланный в 1246 году Иннокентием IV, перешел Дон и Волгу и северным берегом Каспийского моря проник в Монголию. Почти тем же путем, монах Рубруквис, посланный Людовиком Святым, проник в Татарию. В Кара-Харуме, столице монголов, недалеко от дворца, увидел он строение с крестом. «Я был, говорит он, вне себя от восхищения и, сначала несколько сомневаясь, христиане ли тут, вошел с боязнью и нашел великолепно убранный алтарь. На золотой парче видны были изображения Спасителя, Св. Девы, Иоанна Крестителя с двух ангелов; платья их изукрашены были бриллиантами. В церкви сидел армянский монах, с лицом, загорелым от солнца, худой, в грубом вретище.» Рубруквис нашел тут много несториан и православных, отправлявших богослужение совершенно свободно. Князья и ханы крестились и защищали проповедников веры. В начале XIV столетия, папа Климент V основал в Пекине архиепископство, во главе которого стоял Иоанн Монкорвин (de Moncorvin), Французский миссионер, проповедовавший там сорок два года и оставивший после себя цветущую общину. Время до XV века можно считать первым периодом истории христианства в Китае; христиане находят опору в правительстве; им не только не мешают, a даже содействуют.
В XV веке все сношения с Китаем прекратились. Внимание всех было обращено на вновь открытый на западе мир; Китай и Запангри исчезли из вида, пока не обнародовались открытия благородного венецианца, Марко Поло.
Нужно было открывать Китай снова, и честь эта принадлежит португальцам. Предприимчивые мореплаватели их обогнули мыс Бурь и направились в Индию, по пути еще неизвестному.
В 1517 году, Фернанд д’Андрада, в качестве посла, явился в Кантон, снискал дружбу наместника, заключил с ним выгодный трактат и таким образом возобновил сношения Китая с Европою.
Португальцы, истребив какого-то страшного пирата, опустошавшего берега Небесной Империи, оказали тем Китаю большую услугу, В благодарность за это, император уступил им одна полуостров, состоявший, однако, лишь из нескольких диких скал. На этих скалах возник Макао, который долгое время был единственным торговым пунктом в сношениях с Небесною Империей. Гон-Конг, возникший также да диких камнях, убил Макао, который живет теперь только воспоминаниями прежней славы; в нем осталось несколько старинных хороших домов, которые стоят пустые, и скоро, может быть, опять европейские суда, проходя мимо Макао, увидят одни голые скалы и рыбака, просушивающего на них свои сети. Но миссионер охотно посетит эти развалины. Здесь был краеугольный камень созидаемой церкви, отсюда шли новые апостолы на проповедь в Китай, Японию, Кохишхишу, Корею, Татарию и Тонкин.
В конце XVI столетия, знаменитейший из учеников Франциска Ксаверия, возымевшего мысль проповедовать в Азии, Матвей Ричи, пришел в Китай; но миссионеры не нашли там и следов христианства; посеянные семена были развеяны, и даже в преданиях народа не сохранилось ни малейшего воспоминания о миссионерах!..
Дело надо было начинать снова. Отец Ричи заключал в себе все для трудного предприятия. «Тот должен иметь смелое, неутомимое, но мудрое, терпеливое, медленное и притом действительное рвение, кого назначил Бог быть апостолом в стране раздражительной и подозрительной. Нужно было иметь, действительно, возвышенное сердце, чтобы начать дело, совершенно разрушенное, и успеть воспользоваться такими малыми пособиями. Нужно было иметь возвышенный дух, глубокое и редкое знание, чтобы приобрести уважение людей которые привыкли уважать только себя.» Эти слова одного миссионера дают понятие о подвиге Ричи а бросают яркий свет на самую страну и на те затруднения, которые происходила от характера её жителей. После двадцати лет терпения и труда, Ричи видел только преследования и одно бесплодное внимание немногих слушателей. Наконец, он был принят при дворе; обращения к христианству стали чаще, ни во многих местах начали воздвигаться церкви; умирая, он имел утешение оставить хорошо устроенную общину и ревностных миссионеров, взявших под защиту науку и искусства, ради успеха проповеди.
В 1687 году прибыли в Нин-По Французские миссионеры, иезуиты, отцы de Fontancy, Taehard, Gerbillon, Le Comte, de Visdelou и Bouvet. Они отправились в Пекин, где скоро приобрели уважение и удивление народа и высших сословий за добродетель и знания. Император подарил им дом в Желтом городе, невдалеке от своего дворца, чтобы чаще видеться с ними. Через несколько времени дал им еще земли для постройки большой церкви и, в доказательство своего расположения, сам сочинил надпись для фронтисписа, в честь Вечного Бога.
Император Кан-Хи объявил себя официально защитником христианской религии; его примеру следовали князья и мандарины; число обращавшихся умножалось быстро по всей империи; во многих местах строили церкви и часовни, и народ, не боясь преследовании, крестился и исповедовал новую веру.
Но иезуиты не умели удержаться на своем месте, и такое положение дел было непродолжительно, беспрестанные ссоры их с последователями Конфуция, интриги при дворе, жалобы, наконец искание духовным путем чисто житейских целей, — все это было причиной охлаждения к ним императора. Наследник же Кан-Хи, Юнг-Тчин, начал настоящие гонения. Он излил на христиан всю злобу, накопившуюся в душе его во время последнего царствования. Церкви снова были разрушены, общины христианские рассеяны, миссионеры изгнаны.
Через два года де Малья писал во Францию: «Что должен я писать к вам в том униженном положении, в котором нахожусь теперь? Как описать вам грустные сцены, разыгрывающиеся в глазах наших? Чего мы несколько лет опасались, что часто предсказывали, то, наконец, исполнилось. Наша религия в Китае преследуется; все миссионеры, кроме двух в Пекшие (они были математики и удержаны там, как ученые), изгнаны из государства; церкви разрушены и употребляются для грязных служб; издают эдикты, в которых грозят строгим наказанием китайцам за принятие крещения. Вот положение, достойное жалости, в котором находится миссия, после двухсотлетних усилий и стольких трудов!»
Китайцы, твердые в своих старых преданиях, мало выказали энергии в деле веры; христианство не пустило корней в этой бесплодной почве.
Долгое царствование Киен-Лона (Kien-Iong) напомнило было времена Кан-Хи; миссионеры снова получили значение, распространение евангелия продолжалось, иногда только терпимое, иногда защищаемое. Но политические дела Европы снова помешали развитию миссии, и едва совсем не потух свет веры на крайнем Востоке. Во время революции о нем забыли. Миссионеры умирали, и некому было наследовать им, a китайцы-христиане, предоставляемые самим себе, выказали много слабости при гонениях, возникших вновь со вступлением на престол Киа-Кинга.
He смотря на такие неудачи и несбывшиеся надежды, католическая миссия не теряла мужества. Едва обстоятельства улучшились, поборники евангелия снова переплыли моря, рассеялись по всей стране, ревностно отыскивая остатки веры, старались возродить в бывших христианах упадший дух и энергию и продолжали на своем апостольском странствовании новый посев. Первою их заботою было собрать разрозненных христиан и укрепить их в исполнении своих обязанностей. Тридцать лет прошло, и в тишине образовались новые общины. Из восемнадцати провинций Китая, в это время каждая имела викарианство, при котором основывалось несколько школ для воспитания девочек и мальчиков, семинария для образования молодых духовных и общества для крещения умирающих детей и для приюта оставленных.