Очищение
Шрифт:
Зара ничего не ответила.
— Ах, да, я вспомнила, какие здесь парикмахерские. Может, и лучше, что ты не даешь им прикоснуться к твоим волосам, — снова засмеялась Оксанка. — Пойдем, чаю попьем.
Зара повела Оксанку в квартиру. Кухня коммуналки затихла, когда они проходили мимо. Пол скрипел — женщины сгрудились у двери, чтобы посмотреть им вслед. Стоптанные тапочки Зары шуршали по шелухе семечек, глаза женщин буравили спину. Зара провела Оксанку в их комнату и закрыла за собой дверь. Оксанка в сумраке комнаты светилась, как комета. Серьги в ее ушах горели, как кошачьи глаза в темноте. Зара опустила рукава халата, чтобы прикрыть свои покрасневшие от мытья посуды руки.
Бабушка не шевельнулась.
Ее голова казалась темной на фоне проникающего в комнату света. Бабушка давно уже не двигалась, дни и ночи напролет она сидела на стуле и молча смотрела в окно. Все ее немного побаивались, в том числе и всегда пьяный Дима, отец Зары. Потом отец утихомирился и вскоре умер, а мама с Зарой переехали жить к бабушке. Ей никогда не нравился Дима, она всегда называла его тибла [2] . Но Оксанка давно знала бабушку и сразу, стуча каблучками, побежала поздороваться с ней, взяла за руку и мило защебетала. Бабушка даже издала смешок.
2
В разговорном языке презрительное прозвище русских и русскоговорящего населения.
Когда Зара начала накрывать на стол, Оксанка порылась в сумке и протянула бабушке коробку шоколадных конфет, которая поблескивала так же, как и сама Оксанка. Зара засунула нагреватель в кастрюлю с водой. Оксанка подошла к ней и протянула пакет:
— Тут всего понемногу.
Зара воспротивилась. Пакет оказался довольно весомым.
— Возьми. Или, минутку, — Оксанка вытащила из пакета бутылку, — это джин. Пробовала ли бабушка когда-нибудь раньше джин? Наверняка, это впервые.
Она достала с полки рюмочки для водки, наполнила и отнесла одну из них бабушке.
Бабушка понюхала напиток, скривила лицо, засмеялась и опрокинула содержимое рюмки.
Зара последовала ее примеру. Горло обожгло, во рту остался горьковатый привкус.
— Из джина можно сделать напиток джин-тоник. Я часто делаю его для наших клиентов. Would you like to have something else, Sir? Another gin tonic, Sir? Noch einen? [3]
Оксанка расторопно поставила рюмки на поднос и стала их разносить. Шутливость Оксанки передалась Заре, она стала изображать, что подает Оксанке на чай, одобрительно кивать, указывая на предлагаемые ею напитки, и смеялась над ее выходками так же, как прежде.
3
Еще что-нибудь, господин? Еще один джин-тоник, господин? Еще один? (англ., нем.).
— Ну, вот, заставила тебя посмеяться, — Оксанка присела, запыхавшись от движения.
— Помнишь, как много мы с тобой смеялись?
Зара кивнула. В кастрюле вокруг спиральки начали образовываться пузырьки. Дождавшись, когда вода закипела, она вытащила нагреватель из кастрюли, достала с полки банку с чаем, налила кипяток в заварной чайник, куда бросила заварку, и отнесла чашки на стол. Оксанка могла бы заранее предупредить, что придет в гости. Зара успела бы приготовить угощение, нашла бы, чем побаловать ее, и могла бы выйти к Оксанке в другом виде, а не в домашнем халате и старых тапочках.
Оксанка набросила лисью горжетку на стул таким образом, что голова лисицы осталась на ее плечах, а остальной мех обвил спинку стула, и села за стол.
— Это настоящие, — сказала она и постучала ногтями по серьгам. — Настоящие бриллианты. Видишь, как хорошо можно на Западе заработать. А ты обратила внимание на
Зара помнила эти «Волги», они мчались мимо на бешеной скорости и вырывались вперед на красный свет. Теперь у Оксанки была такая же. И свой водитель. И еще охранник. Золотые серьги с крупными бриллиантами. И ослепительно белые зубы.
В детстве Оксанка и Зара едва не попали под подобную «Волгу». Они возвращались домой из кино и шли по пустынной дороге. Зара выкопала из своего кармана синевато-серую затвердевшую жвачку, срок годности которой давно истек. И тут появилась машина. Они услышали звук, но не видели саму «Волгу», так как она внезапно вырулила из-за угла, возникнув прямо перед ними, и также бесследно исчезла. Она была от них на расстоянии пальца. Дома Заре пришлось подпилить ноготь указательного пальца. Она сломала его о шину выскочившей машины, другой ноготь вывернулся и отделился от мяса. Он кровоточил. В их коммуналке жила семья, чья дочь попала под черную «Волгу». Милиционер козырнул и сердито сказал, что ничем помочь не может. Так уж заведено. Это правительственные машины, что с ними поделаешь? Вдобавок еще семью обругали и велели убираться домой. Поэтому Зара не хотела рассказывать матери о происшедшем, но та заметила вывернутый ноготь и кровоточащий кончик пальца. Она не поверила бы в любые объяснения, сразу поняв, что это ложь. Когда Зара сказала, что черная «Волга» едва не наехала на них, мама ударила ее. Она также захотела узнать, видели ли их сидевшие в машине.
— Не думаю. Она пронеслась так быстро.
— Не остановилась?
— Нет, конечно.
— Никогда, никогда не подходи близко к такой машине. Сразу беги, едва ее увидишь. Все равно, где бы это ни было. Беги сейчас же домой.
Зара поразилась. Сразу так много слов из уст матери. Это не часто случалось. Ей было безразлично, что мать ударила ее, но эта вспышка в глазах! Она была такой яркой. Материнское лицо свидетельствовало о сильном гневе, хотя обычно ничего не выражало. В ту ночь мать не спала, сидя у кухонного стола и глядя прямо перед собой. После этого случая она по вечерам выглядывала в окно из-за занавесок, будто боялась, что около дома поджидает черная «Волга» с приглушенным мотором. Затем стала просыпаться по ночам и смотреть на спящую дочь. Подходя к окну, она выглядывала наружу. Вновь укладываясь спать, она оставалась в напряжении, пока не засыпала, если вообще засыпала. Иногда она простаивала за занавеской до самого утра, глядя на улицу. Как-то Зара проснулась, подошла к матери и потянула ее за подол ночной рубашки.
— Никого там нет.
Мать не ответила, лишь высвободила рубашку из ее рук.
— Мама, Ленин нас защищает, нам ничего не надо бояться.
Мать смолчала, она повернулась и долго смотрела на Зару и одновременно куда-то мимо, по своей привычке. Так, будто за спиной Зары находилась другая Зара, и мать смотрела на стоящую позади. Тьма распространялась вокруг, мерно стучали часы, казалось, что ступни ног сроднились с выщербленными половыми досками, слились с выемками в них, прилипли к ним всей кожей. Эта связь нарушилась, когда мать потянула Зару и уложила под одеяло, не говоря ни слова.
Зара слышала рассказы про Берию. И про черную машину, которая выискивала подходящих молоденьких девушек, по ночам объезжала улицы и, найдя, останавливалась возле них. После того о девушке обычно ничего больше не было слышно. Поэтому черная правительственная машина всегда остается черной правительственной машиной.
И вот Оксанка — далекая кинозвезда, выходя из черной «Волги», помахала Заре, разрезая воздух длинными красными ноготками и милостиво и широко улыбаясь, как сходящая с океанского лайнера особа «голубой крови».