Одержимость

Соболева Ульяна

Ещё несколько минут стоим у двери задыхаясь, он целует мою шею, постепенно ослабляя дикую хватку. Удерживая под ягодицы, несёт к постели и опрокидывает поперёк. Я с трудом приоткрыла веки, смотрю ему в глаза и понимаю, что меня больше нет, я рухнула в бездну и разбилась. Нежно провожу кончиками пальцев по его скулам и от безысходности стонет сердце.

— Ещё не поздно все изменить, — смотрит на меня и касается губами моих губ, — ещё не поздно, Маша.

— Поздно, — отвечаю и провожу пальцем по его губам, вижу, как закрываются его глаза и сжимаются

челюсти.

— Я не отступлюсь, — снова пристально смотрит на меня, и перехватывает мою руку.

— Отступишься. Это все лишнее. Временное. Пройдёт.

Собственные слова вызывают болезненный спазм в груди.

— Уверенна, что пройдёт?

Сжимает мою руку до боли, но внутри больнее.

— Уверенна, — убиваю себя быстро, сжигая мосты.

— Почему?

Я отворачиваюсь, но он не даёт, обхватывая моё лицо пятерней.

— Почему, Маша?

— Не могу. Не важно почему.

Убираю его руку и пытаюсь привстать, но Лёша впечатывает меня обратно в постель, хватая за горло.

— Так и будем прятаться? Вечно? Скрываться? Тебе это нравится? Раздвигать ноги перед нами обоими, а, Маша? Нравится трахаться с отцом и с сыном? — сорвался на крик.

Я сбросила его руку и резко села на постели. Голова кружилась, а алкоголь выветрился к чертям собачим.

— Я не думала, что ты его сын. Я вообще ни о чем не думала, — заученные слова лились рекой, обхватила голову руками, зарываясь пальцами в растрёпанные волосы, — я просто сбежала от себя…а потом эта авария. Смерть. Похороны. Я думала, что я сама мёртвая. Он вытащил с болота. Я, когда увидела тебя там, на пирсе…

Закрыла лицо руками и вдруг почувствовала, как Лёша обнял меня за плечи. Ударило как током и свело скулы. Никакого контроля, оголённые нервы, болезные удары сердца.

— Если бы я сам знал, я бы искал лучше.

Нет, милый, не нашёл бы. Так все было задумано и не ты, ни я ничего не решаем.

— А ты искал? — сердце зашлось, ожидая ответа.

— Искал, — рывком привлёк к себе, — долго искал, каждый день искал.

Я высвободилась из его объятий и встала с постели.

— Плохо искал, Лёша. Теперь уже поздно. Ничего изменить нельзя.

Встал позади меня и положил руки мне на плечи.

— Я могу отменить эту свадьбу, — жадно прижался губами к моей шее.

— Не стоит.

Я закусила губу и зажмурилась, — не стоит, Лёша. Я от него не уйду, а тебе желаю счастья с Олей. Все на своих местах. Женись. Мне все равно.

— Неужели?

— Уходи.

— Чокнутая, невменяемая сука. Вот ты кто.

Я промолчала. Затем шуршание одежды, звук застёгиваемой молнии, звон пряжки ремня.

Когда силой шваркнула дверь, я даже не вздрогнула.

В день их свадьбы я веселилась больше всех. Я танцевала до упада, я порхала между гостями, пила шампанское, желала им долгой совместной жизни. Ловила на себе тяжёлый взгляд Лёши и улыбалась, салютируя ему бокалом с шампанским, а когда он целовал невесту, впивалась ногтями в ладони чтобы не завыть от отчаяния.

Когда все гости разъехались, и жених с невестой укатили в аэропорт, я закрылась в ванной и не моргая смотрела на своё отражение,

а потом со всей дури врезала в него кулаком, осколки впились мне в руку, разрезая кожу до крови, но я не чувствовала боли, я продолжала смотреть в разбитое зеркало. Я не слышала, как кто-то дёргает ручку двери, кричит и зовёт меня по имени, через несколько минут ее выбили два охранника, и мой муж прижал меня к себе. Я обняла его за шею и зарыдала. Он гладил меня по волосам, качал как ребёнка, потом отнёс на постель и долго целовал мою забинтованную руку, плечи, шепча слова утешения, а я тихо себя ненавидела. Жизнь свою проклятую. Я даже не понимала, что все только начинается, что это далеко не конец — это только начало конца. Макар быстро вправил мне мозги, когда уже на следующий день я получила короткую смску на свой номер с новым заданием.

22

Кукла. Израиль. 2009 год.

— Давай, делай привычную работу, Кукла. Тебе не впервой, — он швырнул мне платье в лицо.

Я вцепилась в чёрный блестящий трикотаж и стиснула челюсти.

— Шрики помнит меня, ничего не выйдет.

Призрак усмехнулся и поправил воротник рубашки, повёл мощными плечами.

— Конечно помнит. Как ему не помнить шлюху, которая продинамила его три года назад. Тебя многие помнят, ты запоминающаяся. Скажи, что сбежала от Ассулина и тебе нужна помощь взамен ты сольёшь ему каналы Сувари. Он поведётся.

Призрак сел на ручку дивана и скрестил ноги.

— Тебе нужны ключи от его номера, он носит их при себе во внутреннем кармане пиджака. Выйдешь в туалет отдашь мне, я верну через несколько минут.

— Что в номере?

Он усмехнулся и сильно затянулся сигаретой.

— Тебе не обязательно это знать, твоё дело достать мне ключ.

— Я сама могу попасть к нему в номер. Гораздо быстрее и безопаснее.

Призрак усмехнулся.

— Второго "динамо" он тебе не простит, а ты мне ещё нужна.

Я смотрела на него и не узнавала, точнее теперь, зная кто он, я просто не понимала насколько сильно человек мог измениться и стать другим. Насколько ненависть может вообще вывернуть личность или я просто не замечала, и он был таким и раньше…

— Что в номере? Я согласилась с тобой работать и помогать тебе. Я должна все знать.

— Неужели? — Встал и медленно подошёл ко мне, приподнял лицо за подбородок, — то что я когда-то трахал тебя, ничего не значит. Я пристрелю тебя, как только пойму, что ты мне больше не нужна. Ты сказала, что хочешь жить, так что ты работаешь не со мной, а на меня, пока МНЕ это надо. Не помню, чтобы я говорил, что собираюсь исповедоваться перед тобой.

Я откинула его руку, и он тут же сжал моё горло пятерней и приподнял так что теперь я стояла на носочках.

— Это моя игра, Кукла, в свои игры ты уже наигралась. Не зли меня. Я в любой момент могу решить, что обойдусь без тебя.

Пальцы разжались, и я взялась за горло, закашлялась.

— Переодевайся. У нас мало времени ночью мы вылетаем обратно.

— Мне с ним трахаться или как?

— Или как, — ответил отрывисто и полоснул меня колючим взглядом, — насрать. Можешь трахаться, если тебе захочется.