Один поцелуй до другого мира
Шрифт:
— Сколько тебе было лет, когда ты убил впервые? — услышала она свой голос и сжалась: как только смелости хватило произнести это вслух! — Восемнадцать? Двадцать?
— Шесть.
Ива подумала, что ослышалась.
— Шестнадцать?
— Шесть лет. Отец приказал.
Ива содрогнулась. Она и прежде была наслышана о суровом воспитании, принятом в Аланке. Мальчиков там обучают военному делу, начиная с шести лет. До этого возраста дети находятся под присмотром матери, а потом их — неокрепших, привыкших к ласке — переводят на мужскую половину дома, и начинаются бесконечные
Воины Аланка славились по всему континенту. Только не все знали, какой ценой достигается безупречность.
«Бедный», — хотела сказать она, но побоялась оскорбить его жалостью. Сильные мужчины не выносят жалости…
***
— Вот она! Королева Мина!
Ива моргнула, выныривая из воспоминаний, и присмотрелась к портрету. Девушка, изображенная на нем, была, несомненно, красива, но выглядела больной и изможденной. И вовсе не дрожащие огоньки свечей, пляшущие отблесками на гладкой поверхности полотна, тому виной. Юная королева была неестественно бледна, под глазами залегли тени. Она прижимала руки к груди так, будто хотела защититься от неведомого и невидимого зла. Улыбка на похудевшем лице казалась вымученной.
— Говорят, здешний климат вызывает болезни, — грустно произнесла Терри, так же, как и Ива, потрясенная видом умирающей королевы. — А ведь она была здоровой, полной жизни девушкой. И очень талантливой. И пела, и играла на флейте. Наследники рода Амбра всегда выбирают тех, кто одарен талантом. Прошу меня простить: я уже напоминаю нашего старого доброго Корнелиуса — говорю очевидные вещи. Вы и так это знаете. Я подготовила в подарок принцу танец. А ты?
Она первой обратилась к Устине. Ксандор, услышав о предстоящем испытании, немного опешил.
— Сыграю на лютне.
— Ты хорошо играешь?
Долговязая невеста пожала плечами.
— Давно не практиковалась.
Терри не нашлась, что ответить, но по лицу можно было догадаться: она считает принцессу Устину слишком беспечной.
— А ты, Злата?
— Я могу петь, играть на арфе и танцевать, — ответила Ива, нисколько не рисуясь, но Терри поджала губы, внезапно вспомнив, что они все-таки соперницы.
Но тут распорядитель провозгласил: «Его Высочество принц Лоуренс», оркестр грянул, приветствуя жениха, пажи выстроились в идеальную линию, склонившись в поклоне, принцессы присели в реверансе, и сделалось не до разговоров.
Ива прежде не бывала на балах — на настоящих балах в высшем свете. На вечерах, куда ее приглашали, она зачастую оказывалась единственной женщиной. Но и тогда она была чем-то вроде редкого артефакта в музейной коллекции: хозяин с гордостью демонстрировал гостям алую жрицу, тем самым повышая в их глазах свой статус. Ивой любовались издалека, точно редкой картиной или драгоценным камнем. Она танцевала и пела для гостей. Но никому бы даже в голову не пришло дотронуться до нее хоть пальцем.
Сейчас же она должна будет танцевать с принцем. И ничего не значит, что прежде она уже танцевала с Ксандором. Ксандор — это другое… Даже самой себе Ива не смогла бы объяснить — почему другое.
Бал обычно строился на чередовании танцев —
Принц Лоуренс по обыкновению радушно приветствовал милых невест, призвал их чувствовать себя как дома, а после, доброжелательно улыбаясь, поклонился Аласте, приглашая на танец. Аласта вспыхнула, хихикнула, но тут же смутилась и прикрыла рот. Принц, наклонившись, сказал что-то ей на ухо, и Аласта зарделась еще больше, а потом торопливо стянула перчатки. Ива удивилась: открытое платье предполагало перчатки, но принц, видно, хотел касаться обнаженной кожи.
Перед Ивой как из-под земли вырос паж, почтительно предложил ладонь, и она, вздохнув, встала в пару. По залу уже кружились принцессы в целомудренных объятиях пажей. Разноцветные платья превратились в пятна, лиц было не разглядеть. Ива отыскала взглядом фиолетовое пятно — Ксандора — и вздохнула с облегчением: Устина не подвела, усвоила урок. Конечно, сложно представить, что чувствовал сейчас грозный префект, позволяя безусому юнцу вести себя в танце, но ничего не поделать: на войне как на войне!
На второй вальс принц пригласил Денизу. Следом за ней Аурелию — с ней Иве не удалось пока перекинуться и парой слов. Потом предложил руку Василине. И каждую просил снять перчатки. Терри следила за происходящим с возрастающим негодованием, покусывала губы и четвертый вальс пропустила. Отошла к столику, на котором были приготовлены прохладительные напитки. Ива присоединилась к ней. Слуга налил обеим принцессам лимонада в хрустальные бокалы и недвижимо замер, будто был вылеплен из воска.
— Наверное, принц сегодня отправит домой ту, которую пригласит последней, — мрачно сказала Терри. — И боюсь, это буду я! Говорила я своей бестолковой служанке, что кудряшки мне не к лицу!
«О, Терри, думаю, кудряшки здесь не при чем», — хотелось утешить ее Иве. И даже больше, ей хотелось сказать: «И пусть отправит тебя домой, Терри! Это только во благо!» Но, конечно, она не посмела произнести вслух ничего подобного.
И тут общий вздох пронесся по залу. Кто-то из девушек вскрикнул. Ива обернулась и увидела, что Василина серебристой хрупкой тенью распласталась на мраморном полу, а Лоуренс стоит рядом на коленях и похлопывает ее по щекам, пытаясь привести в чувство.
Танец оборвался, все сгрудились вокруг пострадавшей. Перешептывались и переглядывались, не зная, чем помочь. Появился Корнелиус, растолкал толпу.
— Слишком душно! Принцесса Василина переволновалась! Отойдите, ей нужен свежий воздух!
Тут же пара слуг подхватили тоненькое тело и унесли прочь. Ива не сказала бы, что было душно: двери на балкон стояли открытые настежь, тянуло вечерней прохладой. Но Василина действительно могла переволноваться и потому лишиться чувств.
Бал продолжился. Однако на лицах девушек больше не было улыбок. Все танцевали будто принужденно и без прежнего пыла.
— Разрешите вашу руку, принцесса Злата, — услышала она уже знакомый спокойный голос. — Вы не будете против, если я попрошу вас о небольшом одолжении?