Одинокие люди
Шрифт:
Бэттлс снова посмотрел на скалу. Если длинный ее обломок повалить, то останется довольно пологий склон гравия и мелких каменных обломков, по которому с помощью пары дюжих парней может вскарабкаться наверх первая лошадь. Когда она будет на вершине, накинем на седло веревку и вытянем остальных.
Бэттлс спустился в трещину, основательно уперся в землю и налег плечом на обломок. Мы стали толкать его вдвоем, и неожиданно он подался. Я спустился ниже, чтобы расположиться поудобнее, и мы опять нажали. Обломок наклонился, а затем застрял, и как мы с Бэттлсом ни старались, с места не трогался.
Мы отошли в сторонку и обдумали положение. Джон Джей все поглядывал на трещину. Она стала намного шире, чем была, а внутри мелкие камешки образовывали довольно крутой спуск.
Бэттлс поглядел на нее, а потом на меня.
– Ну что, попробуем?
– спросил он.
Ну, подъем был достаточно крутой, но он был единственным. Я видел, как дикие лошади поднимались на кручи, но не на такие, однако, с небольшой помощью...
Мы спустились обратно в выемку, где ждали остальные, и я надолго приложился к фляжке. Когда взглянул наверх, где мы только что были, мне стало нехорошо - нам всем не помешали бы крылья.
Над Роккой соорудили что-то вроде навеса - пончо, растянутое на двух высоких камнях и подпертое палкой. Я подошел и присел рядом с ним.
– Меня здорово продырявили, amigo, - сказал он.
– Ничего, выдюжишь.
Он посмотрел на скалы, с которых мы спустились.
– Что вы задумали?
– Это единственный выход для двух горных лошадок, девушки и детей. Дорсет знает пустыню. Если мы ее отсюда вызволим, она почти наверняка доберется до границы.
– Я все думаю о том ранчо, - сказал Рокка, - о зеленых деревьях и сочной траве.
– Хорошее место.
– Если уж суждено умереть, то лучше места не найдешь, оно похоже на рай, во всяком случае, я его так себе представляю, хотя вряд ли попаду туда.
– Он посмотрел на меня.
– Когда начнете?
– Скоро вечер, думаю, тогда и начнем.
Подошла Дорсет, и я выложил ей наш план: мы вытащим на вершину двух лошадей и ее с детьми, и они поскачут к границе, прячась днем и путешествуя вечером или ранним утром. Но Дорсет знала, что от нее нужно: она не задавала дурацких вопросов, понимала, что может случиться с ней и детьми, а также понимала, что для спасения ей потребуется куча везения.
– Когда вернетесь, - сказал я ей, - напишите письмо Тайрелу Сакетту в Мору. Расскажите обо всем, и о Лауре тоже - как она послала меня на смерть.
– Обязательно это сделаю, - спокойно сказала Дорсет.
– Могу даже сама сходить повидать ее.
– Не стоит. Она хуже, чем отрава.
Для Дорсет, Гарри Брука и остальных детей не составляло никакого труда выбраться наверх. Пока они маленькие, они легкие и поэтому хорошо лазают по любым кручам. Пока Бэттлс присматривал за индейцами, мы с Испанцем подняли лошадей.
Наша гнедая была быстрой и проворной, она ловко забралась по галечному склону, хотя мне пришлось тянуть ее под уздцы, а однажды она все-таки упала на колени. И все же, взглянув на трещину в скале, я испытал сомнение.
Поскольку я знал путь, то пошел вперед, ведя мустанга в поводу, Испанец шел сзади. Однако когда я забрался в трещину и гнедая увидела, что ей предстоит, она заупрямилась.
Испанец стоял за ней, он снял сомбреро и двинул гнедой по крупу. Лошадь с перепугу прыгнула и, прежде чем поняла, в чем дело, зацепилась передними ногами за скалу, а задними скребла по склону.
Я изо всех сил тянул ее за поводья, Испанец еще раз шлепнул по крупу своей шляпой, и она очутилась в трещине. Здесь мы оставили кобылу в покое, чтобы она перевела дыхание, заодно отдохнули и мы.
Наступила вечерняя прохлада. В той стороне, куда ушло солнце, небо было все еще бледно-голубого цвета, но над головой уже начали проступать звезды. Сидя на скале и держа в руках поводья, я глубоко вдыхал свежий горный воздух.
Неожиданно кобыла решила, что стоять в трещине, широко расставив все четыре ноги, не слишком удобно, и она по собственной воле поднялась на несколько футов выше и остановилась. До вершины было еще далеко.
Чуток передохнув, снова начали карабкаться наверх, и это была тяжелая работа. Мы поднимались мало-помалу, пока не выбрались на вершину месы. К этому времени совсем стемнело, а нам надо было вытащить еще одну лошадь.
Бэттлс внизу остался один, если не считать Рокку, который вряд ли смог бы помочь Джону Джей отбить нападение индейцев. Вообще-то апачи не ночью воевали, поскольку верили, что если человека убьют в темное время суток, его душа вечно будет скитаться в темноте. Но если бы они полезли вверх по склону, Бэттлс не сдержал бы их.
Оставив Дорсет наверху вместе с кобылой и детьми, мы с Испанцем вернулись во впадину. К тому времени, как спустились, устали настолько, что ноги буквально подкашивались, и мы прилегли отдохнуть.
Джон Джей не заметил внизу никакого движения. Рокка спал. Он потерял много крови, а как следует обработать рану мы в этих условиях не могли. На вершине месы может и попадется какое-нибудь растение, которое используют индейцы, но здесь у нас ничего не было.
Испанец поудобнее устроился в песке и заснул. Я занял место Джона Джея, и он последовал примеру Мэрфи.
Было тихо. Над головой звезды разгорелись так, как они горят только в пустыне. Снизу, со дна каньона поднималась прохлада, и я прислушивался к каждому звуку, борясь с усталостью и сном, ведь даже легкая дремота могла означать смерть для всех нас. Меня поддерживала только естественная настороженность и мысль о том, что на меня полагаются друзья.
Прошло много времени, прежде чем ко мне подошел Испанец.
– Иди поспи, - сказал он, - но если ты все еще не отказался вытянуть вторую лошадь, то сна тебе осталось немного.