Одна на миллион

nastiel

— Тимофеева сказала, чтобы мы перебрали все старые украшения для зала, а потом сожгли этот позор, чтобы не повторяться.

Я рассмеялась, но потом оказалось, что это была не шутка — когда Ян достал из рюкзака горелку, я прикусила язык.

— Если нужно избавиться от старого хлама или ненужных людей — обращайся, — произнёс он с серьёзным выражением лица и демонстративно переложил горелку в другую.

На мой вопрос о том, откуда у него такое оборудование, Ян лишь пожал плечами. Позже, когда мы с Никитой шли домой по уже испробованному пути через центр к скверу, он объяснил мне, что у Яна много специфических талантов.

— Я у

него дома был только один раз, и то, только в коридоре буквально пятнадцать секунд потоптался. Но мне впечатлений хватило — у него ружьё охотничье горшок с цветами подпирает. А в том году его отец отвёз нас на пустырь, чтобы мы по банкам постреляли. Я подозреваю, что это было неофициальное празднование дня рождения Яна. Сам Белый говорит, что он ещё и из лука умеет стрелять, уж не знаю, где он этому научился, потому что уже, кажется, лет сто никто из лука не стреляет.

— Белый?

— Ну да, Биленштейн — Белый. А Сёма у нас Остап, потому что Остапенко.

— А ты? — поинтересовалась я. — Макар что ли?

— А я просто Никита.

— Ясно всё с тобой, просто Никита, — рассмеялась я, остановившись — Мы пришли. Вот твой просто дом.

Но в этот раз Никита решил немного скорректировать маршрут, приняв решение проводить меня до дома.

И теперь я, вечером того же дня, лежала лицом в подушку и тяжело вздыхала, вспоминая то, как Никита взахлёб рассказывал мне очередную историю о глупостях, которые совершил Сёма, и о том, как, в итоге, им втроём приходилось из них выпутываться. В его глазах было столько увлечённости и страсти, и он раз за разом вскидывал руки вверх и пинал ногами воздух, оживляя свои слова, а я смеялась, но ни одна из историй толком так и не осела у меня в памяти потому, что всё, о чём я могла думать — это насколько сильно мне нравился Никита Макаров.

Признаться в этом Варе было сложно, признаться самой себе — ещё сложнее. А вот признаться в этом Никите (разумеется, беззвучно, и лишь у себя в голове) оказалось проще простого:

Ты мне нравишься. Очень, думала я, пока Никита продолжал тараторить, Настолько сильно, что даже больно.

А затем мы попрощались: он сказал “пока”, и я сказала “пока”, а потом он снова сказал “пока”, и так продолжилось до тех пор, пока я не поймала на себе взгляд мимо проходящего мужчины.

— Тебя, наверное, уже брат заждался. Сидит с зажжёнными свечками на торте и плачет, — сказала тогда я.

— Ага, — кивнул Никита. — Если только от счастья — считай, теперь я на год ближе к смерти.

— Мне нравится твой брат, — я повела плечом. — Познакомишь?

— Он занят, — отозвался Никита. — Встречается со своим отражением.

Я засмеялась:

— Жаль!

А Никита улыбнулся как тогда, в школе, только одними глазами. И мне снова захотелось сделать для него что—то особенное, и я подумала о том, что обязательно узнаю, кто же та девчонка, в которую он влюблён, и сделаю так, чтобы она тоже влюбилась в него.

И это будет проще простого, потому что Никиту Макарова, как оказалось, невозможно не любить.

Проснувшись в середине ночи от внезапно возникшей мысли, я вскочила с кровати и кинулась к своей сумке, принимаясь вытряхивать всё её содержимое на ковёр. И когда то, что совершенно случайно пришло ко мне во сне, выпало вместе с расчёской и пачкой мятной жвачки, я облегчённо выдохнула. Старенький фотоаппарат весил больше, чем мне казалось несколько дней назад. Я поднялась на ноги и включила свет, а затем присела на край кровати

и взглянула в маленькое прозрачное окошечко, где, как я хорошо помнила, должна была быть цифра тридцать пять.

Но там виднелось кривое тридцать шесть, а это значило, что Никита мало того, что без моего ведома умудрился залезть ко мне в сумку, так ещё и истратил последний кадр, не рассказав об этом мне. Я нахмурилась, изо всех сил стараясь подавить улыбку, но тут же сдалась, когда подумала о том, какую именно ерунду он мог сфотографировать.

Комментарий к Глава 9

http://vk.com/club75865569 <3

========== Глава 10 ==========

Через два дня после дня рождения Никиты Макарова я поняла, что вовсе не ненавидела общественную деятельность — разумеется, я бы предпочла гореть в Аду после уроков в период с трёх до пяти вечера вместо того, чтобы получать приказы от педагога—организатора или Зои, но я её не ненавидела. За это мне, наверное, стоило сказать спасибо Никите — каждый раз, когда я была готова сорваться с места и пулей вылететь прочь из актового зала, он успевал схватить меня за плечи и, как он сам это называл, “перевести мою энергию в более мирное русло”, а затем усаживал меня за компьютер рядом с собой, открывал папку со списком песен, количество которых уходило за тысячу, и просил выбрать десять медленных песен и пятьдесят быстрых для дискотеки в честь выбора номинантов на короля и королеву выпуска. Правда после того, как я сделала плейлист из одних только композиций, содержащих ненормативную лексику, я была разжалована и с этой должности. Теперь всё, что мне доверяли — это придерживать стремянку вместе или вместо Яна, который, как оказалось, тоже был записан в добровольцы далеко не добровольно.

— Если ты назовёшь мне занятие хуже, чем это, я дам тебе сто рублей, — произнесла я в пятницу вечером, когда мы с Яном в очередной раз контролировали устойчивость лестницы, на которой стоял Сёма. Бедный парень перевешивал изображения звёзд и планет по всему залу уже раз в пятидесятый, и это только за сегодня.

Ян молча сунул руку в задний карман джинсов, вытащил оттуда сложенные деньги и, выудив из всей довольно увесистой пачки одну купюру, протянул её мне.

— Такого занятия не существует, — сказал он.

Несмотря на то, что я шутила, лицо Яна не выдавало никаких эмоций радости. Я взяла деньги, но лишь для вида, планируя вернуть их ему под конец рабочих часов.

— Провести всё лето, вспахивая огород, или один только час, но настраивая аппаратуру один на один с Тимофеевой?

— Первый вариант. Даже в сорокаградусную жару в забытом Богом месте и под надзором только что отсидевшего срок за убийство алкоголика с педофилическими наклонностями.

Я рассмеялась, как оказалось, слишком громко — не прошло и секунды, как на меня со всех сторон посыпались просьбы не отвлекать тех, кто работает.

— Эй, Белый, глянь—ка, ровно висит? — я подняла глаза наверх и увидела, как Сёма, отклонившись назад, указывает Яну на только что повешенное изображение Юпитера.

— Ага, — даже не посмотрев на друга, буркнул Ян.

Я хмыкнула. Ян перевёл взгляд со своих ботинок на меня и еле заметно дёрнул бровью. Левый уголок его губ пополз вверх.

— Почему я провожу здесь своё свободное время в пятницу, мать его, вечером? — спросил он, и я не была уверена, что вопрос был адресован именно мне, но всё равно пожала плечами.