Офицеры и джентльмены
Шрифт:
— Понятно. Что же, я не думаю, что это составляет военную тайну. Интересно, как я должен воспринять это?
— Это не предназначалось для прочтения вами, сэр.
— По правде говоря, я никогда не верил в эту теорию о пушинках в вакууме.
— Да, сэр. Она совершенно противоречит законам природы. Я употребил это выражение в фигуральном смысле.
Когда эсминец пришвартовался к стенке, Томми и майор Хаунд сошли на берег. Их встретили старшие офицеры штаба, армейские и флотские, и все вместе они направились в одно из зданий управления порта на совещание. Солдаты,
— Так и есть, обратно в Сиди-Бишр, — говорили они.
Вскоре Томми и Хаунд возвратились на борт. Томми выглядел веселым.
— Они подготовили другой эсминец. На Крите все находится под нашим контролем. Военно-морской флот отбил попытки противника высадить десант с моря и потопил массу судов. Противник удерживает только два очага сопротивления, и новозеландцы полностью окружили его. Каждую ночь прибывают подкрепления для перехода в контрнаступление. Начальник оперативно-разведывательной части штаба сообщает из Каира, что войска противника в мешке. Нам поставлена очень сложная задача — совершить рейды на коммуникации в Греции.
Томми верил всему этому. Майор Хаунд тоже. Ни его подготовка, ни опыт предыдущей службы еще не сделали Хаунда скептиком.
Перегрузка на новый корабль прошла быстро. Солдаты, как муравьи, вереницами спускались с одного трапа и поднимались по другому, вполголоса чертыхаясь. Помещения для них отвели точно такие же, как и на предыдущем эсминце. Новые флотские офицеры встретили их знакомыми приветствиями и не менее знакомыми извинениями. К заходу солнца все устроились на своих местах.
— Выходим в море в полночь, — сказал Томми. — Они не хотят подходить к проливу Карсо завтра до наступления темноты. Не вижу причин, почему бы нам не пообедать на берегу.
Томми и Гай отправились в бар «Юнион». Им почему-то не пришло в голову пригласить с собой майора Хаунда. Ресторан, как всегда, был переполнен, несмотря на общеизвестный кризис людских ресурсов. Они заказали плов из омаров и большое блюдо из перепелов, приготовленных с мускатным виноградом.
— Возможно, это наша последняя приличная еда на ближайшее время, — заметил Томми. — Начальник оперативно-разведывательной части главного штаба откуда-то узнал, что на Крите туго со свежей провизией.
Они съели по шесть перепелов каждый и распили бутылку шампанского. Затем им подали зеленые артишоки и еще бутылку шампанского.
— Думаю, что через день-другой мы будем с грустью вспоминать об этом обеде, — сказал Томми, любовно смотря на украсившие их тарелки виноградные листья, — и нам наверняка захочется вернуться сюда.
— Не может быть, — возразил Гай, стирая салфеткой жир с пальцев.
— Нет, может. Спорю на всех перепелов в Египте.
Они были навеселе, когда подъехали к затемненному порту. Разыскав свой корабль, они крепко уснули еще до выхода в море.
Майор Хаунд проснулся, почувствовав, что его койка то поднимается, то опускается; до его слуха доносились звон бьющейся посуды и глухие удары падающих и перемещающихся грузов. Он начал сильно дрожать, потеть и глотать слюну. Лежа на спине,
— Ради бога, — взмолился майор Хаунд, — займитесь этим за дверью.
— На корабле творится такое, сэр, что некуда ногу поставить.
— Тогда прекратите и оставьте их как есть.
— Слушаюсь, сэр.
Майор Хаунд осторожно приподнялся на одном локте и выпил чай. Позывы к рвоте, с которыми он боролся долгие предрассветные часы, немедленно возобновились. Он добрался до умывальника, вцепился в него руками и, опершись головой о край раковины, оставался в таком положении целых десять минут. Наконец он открыл кран, помочил глаза водой и, тяжело дыша, возвратился на койку, предварительно посмотрев на себя в небольшое зеркальце. Увидев собственное отражение, он напугался еще больше.
Дождь и брызги хлестали по палубе весь день, удерживая людей внизу. Маленький корабль медленно переваливался с борта на борт на крупной зыби.
— Эта низкая облачность послана нам самим богом, — сказал командир корабля. — Мы находимся недалеко от места, где прикончили «Джюно».
Гая морская болезнь прежде почти не беспокоила. Однако накануне вечером он выпил кварту вина, и это наряду с качкой одолело его; Томми Блэкхаус, напротив, носился по кораблю в приподнятом настроении, появляясь то в кают-кампаний, то на ходовом мостике, то на нижних палубах среди солдат; старшину Людовича качка тоже не беспокоила, он спозаранку засел в кают-компании старшин с дорожным несессером для маникюра и, вызывая почтительные взгляды присутствующих, занялся подготовкой ногтей на пальцах ног к любым ожидавшим их испытаниям.
Солдат охватили апатия и усталость.
Через час после наступления темноты Томми Блэкхаус упал. Он сбегал с мостика по трапу в момент, когда корабль необычно стремительно рухнул носом вниз. Подошвы ботинок Томми, подбитые гвоздями, скользнули по остальным ступеням трапа, и он упал на железную палубу с грохотом, который хорошо услышали в кают-компании. Затем раздался его крик, а через какую-нибудь минуту старший помощник командира объявил по радио:
— Ваш полковник упал и сильно ушибся. Может кто-нибудь выйти наверх и помочь ему?
Два командира рот из второго отряда командос неумело перетащили полковника в лазарет, где врач сделал ему укол морфия. Томми сломал ногу.
С этого часа Гай проводил время в хождении от одного распростертого тела — начальника штаба бригады, к другому телу — заместителя командира бригады. Судя по внешнему виду, разница между болезненным состоянием того и другого была невелика.
— Это меняет все планы, — поспешил заявить майор Хаунд, когда ему доложили о случившемся. — В высадке штаба бригады на берег теперь вообще нет никакого смысла.