Огонь и сталь
Шрифт:
Каджитка потянулась, выгнув спину и выпустив когти, хвост обвился вокруг ее правой ноги. Шевельнув острыми ушами, она ссыпала камни в бархатный мешочек и туго завязала. Убрав его в сундук, сутай-рат потянулась к небольшому деревянному сундучку, украшенному резьбой — на полированной крышке расправивший крылья дракон изрыгал пламя. Тихо щелкнул кованый замочек, и в льдисто-голубых глазах воровки вспыхнул алчный огонек. Ларасс облизнулась: золотые ожерелья, браслеты и серьги, бывшие когда то собственностью видных кланов Скайрима, принадлежат ей, королеве воров Севера! И это отнюдь не тщеславие или раздутое самомнение, каджитка прекрасно знает цену себе и своим талантам. Ларасс действительно хороша. Воровка вытащила из кучи украшений венец, усыпанный аметистами, и, повернувшись к большому зеркалу в витиеватой серебряной раме, одела его.
Бриньольф ворвался в покои главы Гильдии без требуемого этикетом и вежливостью стука. Распахнув дверь ударом ноги, вор, нагруженный подносом с едой, ввалился в комнату.
— Кушать подано, детка, — мужчина поставил поднос на столик и только потом повернулся к напарнице.
— Я не голодна, — бросила Ларасс, повелительно взмахнув рукой, от чего браслеты на ее тонких запястьях музыкально зазвенели. Все слова застряли у норда в горле, голубые глаза слегка потемнели, на лице вора заиграла широкая улыбка. Рун должен ему септим, Соловей все-таки был прав. Она… пушистая. Все тело покрыто шерстью, лоснящейся, блестящей и, очевидно, мягкой. Плечи, шея, руки, грудь, живот… и то, что ниже. Сутай-рат же, нимало не стесняясь, продолжала упоенно разглядывать свое отражение, присутствие Бриньольфа, кажется, ее совершенно не волновало, чем он и воспользовался. Когда еще удастся увидеть нагую каджитку и атаманшу воров Рифтена по совместительству?
Тело у кошечки почти ничем не отличается от тела обычной норжанки или бретонки. Сосков всего два, не как у ее четырехногих сестер, крупные, нежно-розовые, дерзко торчащие вперед, грудь полная и округлая, на плоском животе шерстка несколько короче, зато вдоль хребта намного длиннее и гуще и встает дыбом каждый раз, когда сырой сквозняк, гуляющий по «Фляге» касается обнаженной шкуры каджитки. Хвост мерно раскачивается из стороны в сторону, то и дело нежно касаясь округлых бедер своей владелицы. Увешанная побрякушками и томно мурлыкающая какой-то незатейливый мотивчик, Ларасс больше напоминала дорогую куртизанку, нежели воровку. Не мудрено, что ее внешний вид оказал некоторое влияние на Бриньольфа. Внизу живота начало ненавязчиво тянуть, по телу будто растекся жидкий огонь, а во рту резко пересохло. Соловей тяжело сглотнул и невольно облизнул губы.
— Нравишься себе? — усмехнулся он, прислонившись спиной к стене.
— Конечно, — Дхан’ларасс легла на живот, не сводя с мужчины пристального взгляда. — Как же иначе?
— И тебя… не волнует, что я на тебя смотрю?
— Нет, — каждитка пожала плечами, — а разве должно? Животные не носят одежд и не стесняются друг друга.
— Мы не животные, — подобное грубое сравнение загубило на корню все романтическое настроение Бриньольфа. Не то, что бы он хотел… просто интересно, любопытно. — Я уж было подумал, ты соблазнить меня решила, детка.
— Тебя?! — Ларасс воркующе рассмеялась. — И в мыслях не было! Каджиты не вяжутся с людской породой… конечно, существуют исключения, но они отвратительны и богомерзки.
Вор капризно поджал губы. Отвратительно и богомерзко! Спасибо, кисуня, очень приятно такое услышать. Эгоистичная, самовлюбленная, строптивая, как все дети Эльсвейра, Дхан’ларасс не снизойдет до простых смертных нордов. Издевается, нарочно завлекает своим мохнатым телом, прикрытым только бриллиантами да цацками, чтобы потом ткнуть мордой в грязь. Соловей круто развернулся и направился к выходу. Нужно срочно выпустить пар… выпить вина, набить кому-нибудь морду или завалить какую-нибудь пылкую девчонку на сеновале… и баба точно будет без хвоста и усов.
— Забери еду, — донеслось ему вслед. — Что будет зря пропадать.
— Нет уж, детка, тебе придется поесть, — Бриньольф остановился на пороге комнаты. — Как нажрешься своей скумы, так бегаешь потом голодная. А от этого, знаешь ли, лапы будет ломить и хвост отвалится, — до безумия, до рези в груди хочется сказать ей какую-нибудь гадость, но нельзя. Ларасс его шеф, негоже начальству дерзить. —
— Дхан’ларасс! — раздраженно поправила сутай-рат, но дверь за вором уже закрылась. Фыркнув, каджитка повела носом. Запах эльсвейрского рагу и свежевыпеченного хлеба щекотал ноздри, а один только вид орехов в меду заставил воровку облизнуться. Сорвав себя украшения и небрежно бросив их в сундучок, Ларасс достала из прикроватной тумбочки книгу, бережно завернутую в кусок бледно-зеленого шелка. Страницы ее пожелтели от времени и истрепались, чернила местами выцвели, обложка потрескалась, но каджитка ласково прижала фолиант к груди, словно он был живым. «Янтарный дворец», легенды и поверья Эльсвейра. Когда сутай-рат была еще котенком, мама всегда читала ей эту книгу перед сном. Рядом, на тумбочке, возле вазочки с горноцветом сидела тряпичная кукла — ее самая первая игрушка. Платьице, сшитое из разноцветных лоскутков, пуговичные глазки, хвостик из куска козьей шерсти. Ларасс печально ухмыльнулась в усы. Да, Бриньольф… в золоте не суть. В золоте вся их воровская жизнь.
***
Онмунд протер глаза и окинул печальным взглядом спальню, залитую прозрачно-золотистым солнечным светом. Деметра ушла. Опять. Молча, не оставила даже записки… мужчина тяжело вздохнул, опустив голову. Нет, она его больше не любит… Деметра же Довакин, искусная магесса. Да ее будут рады видеть при дворе любого ярла, а что он, Онмунд? Простой, если не сказать заурядный, маг, живущий в доме своей жены… проведя рукой по волосам, норд рывком поднялся на ноги. Когда его жена вернется, они обязательно серьезно поговорят! Это он обещает себе каждый раз, когда Деметра куда-то ускользает, забыв объясниться с Онмундом, причем в компании странного постоянно хихикающего мужика. Этот шут, Цицерон… отвратительный субъект. А его песенки и шуточки!.. Мерзость! Мужчина ополоснул лицо прохладной водой в тазу. Вообще принято, чтобы жены сидели дома, готовили еду, воспитывали детей, а не мотались по всему Скайриму с каким-то чокнутым паяцем, ввязываясь то в одно, то в другое! Онмунд остервенело тер лицо полотенцем. Он же глава семьи! Северянин, даэдра побери! Стукнет кулаком по столу, рявкнет как следует и все, будет так, как он сказал! Маг грустно усмехнулся своим мыслям. Насмешка богов… мир покоится у ног женщины — дочери, жены и матери, а в его случае еще и Драконорожденной. Если пытаться удержать Деметру, разве он не сделает только хуже? Однако же это невыносимо — сидеть в Вайтране, страшась, что с его женщиной что-то случится! Как-то Онмунд обмолвился, что хотел бы сопровождать магичку, так Довакин закатила грандиозный скандал. С битьем посуды, слезами и множеством обвинений, которые летели в мага, словно стрелы. Деметра вообще всегда вспыхивала, как сухой хворост, от малейшей искры. По истине драконий темперамент. Маг накинул на голову капюшон на ходу, сбегая по лестнице на первый этаж. Лидии в доме не было, слава Джулианосу! А то в последнее время хускарл взяла в привычку дневать и ночевать в Доме Теплых Ветров. Не то, что бы Онмунд имел что-то против Лидии, просто… ну, не любит норд заниматься магией, когда рядом находится кто-то… не посвященный.
Солнце приветливо улыбалось с безмятежно-голубого неба, стыдливо прикрываясь кружевной шалью из перистых облаков. Заперев дом, Онмунд неспешно побрел к рынку. В кладовой шаром покати, спасибо Цицерону, особенно уменьшился запал моркови и сладких рулетов. Прокручивая в голове все известные ему охранные руны, маг настолько увлекся, что не заметил, как за ним следуют двое мужчин. Облаченные в меховую и кожаную броню, они шли за Онмундом, стараясь не отставать, но и держались на расстоянии, чтобы не вызывать подозрений у стражников, которые итак провожали их подозрительными взглядами. Когда маг остановился у лавки Карлотты Валентии, мужчины замерли в тени «Товаров Белетора», не выпуская норда из поля зрения.
— Доброе утро, Онмунд, — торговка тепло улыбнулась, ставя ящик с капустой на прилавок. Отряхнув руки о передник, она наклонила голову на бок. — Свежих овощей не желаешь?
— Еще как желаю, — маг позвенел монетами в кошельке, — особенно моркови.
— Понимаю, — Карлотта приняла из рук норда холщовый мешок и принялась складывать в него овощи, — у вас же гости были? Такой… необычный мужчина в шутовском костюме. Кто это, знакомый Деметры?
— Да, знакомый, — пробурчал Онмунд, недовольно морщась.