Огонь сильнее мрака

Герасименко Анатолий

– Отчего же не помочь? – ответил он, широко улыбаясь и подходя к Олмонду. – Где, говорите, остановились?

– Вот, – сказал доктор, роясь в недрах плаща. – Тут… Сейчас… сей-сей-час…

Джон шагнул ближе. Олмонд высвободил руку из-под полы. В кулаке он сжимал маленький, пол-ре длиной, магический жезл, изукрашенный кристаллами-накопителями и увенчанный фокусирующей хрустальной линзой. Джон отшатнулся, но в тот же миг из линзы вырвалась огненная змея разряда. Змея опутала руки сыщика и вонзилась в тело. Сердце пронзила игольная боль. Джон упал, раздирая рубашку, пытаясь выцарапать из груди эту боль, а змея кусала его сердце и жгла ядом легкие. Он потянулся к карману, где были спрятаны телепорты, да только руки уже не слушались, стали как варёные, и ног он тоже не чувствовал. Темнота вокруг становилась всё черней и гуще, а Хенви Олмонд

стоял, возвышаясь над ним, и ухмылялся – трезвой, наглой ухмылкой. Потом он обернулся, словно что-то увидел, и торопливо пошел прочь, а Джону осталась темнота, ставшая почти непроглядной, и боль. Почудилось, будто кто-то железной хваткой берет за шиворот и тащит, тащит, тащит, но тут змея обвилась вокруг сердца и так сдавила, что стало невозможно дышать.

***

Холодно, подумал Джон, открыв глаза. Неизвестно, сколько времени он пробыл без памяти, но замерз основательно. В вышине молчало черное небо; скупо блестели звезды. Бережно вздохнув, Джон убедился, что боль в груди прошла без остатка. Кряхтя, уперся локтями, принял сидячее положение и огляделся. Он ожидал увидеть вокруг замшелые стены домов, глубокие лужи, деловитых крыс, снующих по кучам мусора – словом, тот темный переулок рядом с Джанг-роуд, куда свернул подлый притворщик Хенви Олмонд. Но никакого переулка не было. Кругом, уходя в черную мглу, простиралась холмистая равнина, тут и там поросшая низким кустарником. Под руками шелестел мелкий песок.

Опершись на колени, Джон встал и побрел к ближайшему холму – песчаному бархану высотой в два мужских роста. Взобравшись наверх, Джон не увидел вокруг ничего, кроме таких же барханов: черная пустыня раскинулась до самого горизонта. Сыщик задрал голову, чтобы по звездам определить место, куда его занесло, но созвездия были все странные, незнакомые. Ни яркого четырехугольника Малой Кошки, ни рассыпных бриллиантов Венца. Даже надёжное Драконье Око куда-то подевалось, и это было, пожалуй, хуже всего, потому что неясным становилось, где север. «Проклятый шарик», – подумал Джон. Похоже, он укололся о шипы одного из телепортов, когда упал в переулке. При этом Репейник не взял «якорь», да к тому же не представил конечный пункт назначения, вот магия и забросила его неведомо куда. Джон похлопал по карманам, достал телепорты. Странно: все три были на месте, ни один не рассыпался в пыль. Стало быть, Джон не успел воспользоваться переносящими чарами. Кроме того, телепорт обязательно захватил бы «сферой перемещения» несколько камней из дуббингской мостовой, или хотя бы пригоршню уличного мусора – а вокруг был только холодный серый песок. «Ладно, – подумал Джон. – Потом разберемся. Сейчас главное – попасть домой». Он пошарил в кармане, но припасённого листика не нашел. Джон судорожно вывернул карманы, снял куртку, вытряхнул её, бросил на песок, посветил спичкой, но всё было тщетно. Лист фикуса исчез – судя по всему, вывалился тогда же, при падении. Джон отчаянно выругался, сел наземь и закутался в куртку.

Несколько минут он скрипел зубами от бессильной злобы на Хенви Олмонда, мецената Фернакля, мёртвых богов с их непредсказуемой магией и на парламент Энландрии, который эту магию запретил. Больше всего Джон злился на себя – за то, что попался в ловушку Олмонда. Когда гнев прошел, Репейник стал прикидывать шансы на возвращение. Что бы использовать в качестве «якоря»? Нож и револьвер отпадали сразу, поскольку были собраны из нескольких частей. Телепортироваться с таким якорем стало бы самоубийством. Скажем, попытайся Джон переместиться с ножом в руке, он бы частично попал в лес, где росло дерево, из которого изготовили рукоять ножа, а частично – на завод, где выковали клинок. В случае с револьвером все вышло бы еще занимательней. Можно было попробовать оторвать лоскут от рубашки, но при этом возникал не менее важный вопрос: какую местность рисовать в уме, взяв «якорем» кусок ситца? Ткацкую мануфактуру? Артель белошвеек? Где всё это находилось, Джон не имел ни малейшего представления. Оставались спички, кисет с табаком и бумага для самокруток. Сыщик подобрал валявшиеся на песке телепорты и принялся вспоминать, как выглядит бумажная фабрика в Глэдстоне. Минут через пять он сообразил, что никогда этой фабрики не видел, перепутал с кожевенными цехами в Делби. Он почти решился телепортироваться без якоря, наудачу, когда услышал вдалеке отчаянный крик.

Сбегая с бархана, Джон едва не наступил на один из приземистых кустов.

Из середины куста при этом вылетело похожее на кнут щупальце и туго хлестнуло по земле там, где еще секунду назад была нога Джона. «Ничего себе», – испуганно подумал Репейник, но останавливаться не стал: крик повторился, отчаянней и громче. Джон побежал дальше; правда, теперь он старательно огибал подлые кусты, поэтому бежать выходило медленней. В конце концов, он завернул за какой-то особенно крутой бархан, едва не наступил на очередной куст, поскользнулся, выровнялся и встал, как вкопанный, глядя на открывшееся зрелище.

На песке сидело уродливое существо. Если не считать головы, оно походило на человека, обросшего густыми курчавыми волосами. Голова же существа была здоровенной, как дыня (если бывают волосатые дыни), и такой же вытянутой сверху вниз. Когда Джон приблизился, чудище обернулось. На сыщика уставились три пары глаз: верхние глаза были большие, точно серебряные форины, средние – поменьше, размером с человеческие, а нижние – и вовсе маленькие, как у мыши. Пониже третьей пары глаз виднелся узкий подвижный рот. Носа не было. «Тарг, – подумал Джон. – Откуда он здесь?» При виде Джона монстр издал вибрирующий клич и приветственно взмахнул руками, но в этот момент его что-то дернуло, он потерял равновесие, повалился навзничь и проехался на спине, зарываясь ногами в песок. Приглядевшись, Джон понял, что правая лодыжка существа обвита щупальцем ползучего куста. Куст медленно, но верно подтаскивал к себе жертву.

– Наконец-то! – гнусаво провыл монстр. – Тебя, видно, судьба послала, путник! Выручай, пропадаю!

Джон подошел ближе.

– Что случилось-то? – спросил он.

Дынноголовый всплеснул волосатыми ладонями.

– Каков вопрос! – раздраженно воскликнул он. – Что случилось! Да пустяки, ерунда. Я, видишь ли, люблю вот так посидеть, поорать во всю глотку. Заодно предложить себя на обед сраным цветуёчкам... А-а-а!

Щупальце снова дернуло монстра за ногу, подтянув еще ближе к центру куста. Что-то виднелось там, в центре, раззявленное, ждущее и влажно блестевшее в свете звезд. Что-то плохое.

– Извини-прости, добрый странник, – зачастил дынноголовый, – я, забыв учтивость, позволил себе впасть в гнев, и… В общем, зовут меня Прогма, я – честный кунтарг, искусный чародей, в данный момент подыхаю, потому что из-за грёбаной темноты наступил на грёбаный песчаный виноград. Буду счастлив, если ты немножечко поможешь.

«Все-таки не тарг, а кунтарг, – подумал Джон. – Просто перекидываться в человека не стал. Оно и понятно, в таких-то обстоятельствах. А зря болтают, что кунтарги страшные. Этот вот не страшный, только нелепый весь какой-то…» Джон потряс головой и опустился на корточки, разглядывая лодыжку шестиглазого бедолаги. Щупальце, покрытое шершавой корой, троекратно обвивало волосатую ногу и тянулось по песку на полтора ре, исчезая в жадном соцветии. Джон вынул нож и постучал обухом клинка по щупальцу.

– Что это? – спросил он.

– Песчаный виноград, – ответил кунтарг по имени Прогма и сплюнул. – Кислый. Лозы у него такие, понял?

Джон примерился и крепко рубанул. Нож отскочил, не причинив лозе заметного вреда. Приглядевшись, Джон заметил в месте удара тонкую щербинку – на обычном дереве такую оставил бы ноготь.

– Ого, – сказал Джон.

– Ага, – поддержал Прогма. – Будто железная. Ты того, добрый человек… либо руби как следует, либо мне ножик дай. Сам управлюсь… Ой!

Лоза по-змеиному дернулась, подтаскивая кунтарга еще на пол-ре ближе к кусту. Теперь Прогму отделяли от гибели каких-то два шага.

– Быстрее! – завопил кунтарг. Джон поудобней ухватил рукоять и заработал ножом. Лоза пружинила, клинок отбрасывало, удары отдавались ломотой в пальцах. Вскоре рука онемела. Джон переложил нож в левую, воспользовавшись паузой, чтобы взглянуть, как продвигается дело. Ничего увидеть он не успел, поскольку той же паузой воспользовалась и лоза, сократившись и подтянув несчастного Прогму еще на целый шаг. Джон набросился на хищное растение, осыпая его ударами. Кунтарг орал, Джон рубил, лоза судорожно подергивалась, но держала крепко. В довершение всего, куст, почуяв близость добычи, мерзко чавкал спрятанной в листьях пастью. Вдруг щупальце рвануло с такой силой, что выбило из рук Джона нож, и тот улетел далеко в песок. Репейник кинулся за пропажей. «Стой! – завыл Прогма. – Куда? А-а!!» Джон обернулся и увидел, как нога кунтарга исчезает в середине куста. Сыщик подскочил к Прогме, схватил подмышки