Охота на оборотня
Шрифт:
— Шестерых.
— Больше.
— Двенадцать?
— Меньше.
— Десять?
— Меньше.
— Девять?
— Мы так всю ночь гадать будем, — сказал Иван. — В таверне я убил семерых. Еще два были сегодня чуть раньше. В сумме за двадцать четыре часа получается девять. Прилично поднагадил Джорджу. Покалечил двух легавых. Одна баба пристрелена. Парочку отпустил, но по своей воле, заслужили, иначе не уйти бы им.
— А что с Джорджем?
— Пока не убил.
— А что так?
— Еще не время. Вкусное оставляю напоследок.
— Еще бы.
— Что-то мне подсказывает, что это сарказм. Готов поспорить ты никогда за день девять человек не убивала. Да какой там девять — даже пары! Я прав?
— Да, ты прав.
— Но вот знаешь, девять — это как-то несерьезно. Не круглое число. Никто ведь девять лет, как юбилей, к примеру, не празднует. Значимы круглые даты, числа. Это люди любят. Вот если я буду налево и направо всем рассказывать, что сегодня завалил девять человек, конечно, это народ воодушевит, но будет чувствоваться какая-то незавершенность, недосказанность. Как будто не прошел уровень. Понимаешь, о чем я? Девять не то число, которое нужно отмечать. У тебя есть какие-нибудь соображения, как мне разобраться с этой деликатной ситуацией? Как добраться до круглого числа?
— Притворись, что убил десятерых.
— Хммм. Никогда такое в голову не приходило. Но я ненавижу ложь. Предложи что-нибудь получше. Думай-думай-думай.
— Ты в самом деле хочешь, чтобы люди прознали про твой подвиг?
— Подвиг? Хорошее слово, мне нравится, что ты употребила его. Я-то думал, что мои действия вызывают у тебя отвращение.
Мишель решила, что нужно прекращать эту дискуссию и перевести тему разговора на то, что ее не нужно убивать.
— Я ведь могла сбежать. Отпусти меня.
— А ты и сбежала. Я тебя у больницы поймал.
— Нет, до того. Я не сделала этого, потому что хотела рассказать эту историю.
— Серьезно?
— Да.
— То есть ты хотела написать книгу? «Мерзкие Злодеяния Оборотня Ивана»?
— Что-то вроде этого.
— Или, быть может, «Интервью С Оборотнем». Тебя бы Энн Райс засудила.
— Отпустишь меня — сделаю тебя знаменитым.
— Если бы мне была нужна известность — пошел бы к Опре и прямо перед камерами превратился в оборотня. А потом бы ей глотку разодрал. Ценю твое усердие, Мишель, но ты не так много можешь мне предложить.
— Не согласна.
— Вот это я понимаю, — улыбнулся Иван. — Любишь это в позе волка?
Мишель почувствовала, как побледнела, как кровь отлила от лица, но постаралась говорить твердым голосом.
— Почему у тебя такие низкие амбиции?
— О чем ты?
— У тебя есть невероятные способности, сила. Такие ошеломительные, что в это невозможно поверить, пока не увидишь своими глазами. А ты растрачиваешь их на то, чтобы убивать людей.
— Но это ж весело! Это, скажу тебе, намного лучше, чем не убивать людей.
— Но ты мог бы добиться намного большего!
— Например? Раздавать
— Ты можешь быть суперзвездой. Только подумай, сколько славы бы снискал оборотень в обществе?
— Немало. До тех пор, пока кто-нибудь не всадит в него серебряную пулю.
— Многих знаменитостей хотят убить, но это не мешает им оставаться в живых. У тебя будет столько денег, что ты сможешь обеспечить свою безопасность.
— А, понял! Я могу стать супергероем!
— Вполне можешь.
— Да, точно, я могу быть Человеком-Оборотнем, бегать по округе и кусать злодеев. У меня будет шерстяная накидка с буквой «О»! Блин, я даже не представлял, что у меня есть такой скрытый потенциал! Ты открыла мои глаза, теперь передо мной открылся новый мир. Как я только смогу отплатить тебе за это?!
— Иван, я серьезно.
— Ты стараешься предложить свои услуги в качестве моего импресарио?
— Возможно.
— А вот мне кажется, что ты болтаешь просто чтобы остаться в живых. Ты выглядишь чересчур мило и невинно для того, чтобы вести дела большого плохиша-оборотня, который с легкостью пустит на нет все вложенные на его раскрутку усилия, устроив кровавую резню.
— Не согласна с тобой.
— Ах ты лицемерка! Преклоняюсь! Но, хорошо, просто для поддержания диалога, скажем, я заинтересован. Быть может, в один прекрасный день я посмотрю на свое отражение в зеркало и скажу себе: «О как я мог?! Посвятить всю свою жизнь служению злу. Какой позор! Горе мне за мои преступления! Я должен искупить грязные поступки, то, что я столько жизней погубил, судеб разрушил. Теперь, дабы замолить свои грехи, я буду творить добро!»
— Я не говорю, что нужно делать добро.
— Ты хочешь сказать, что мне следует стать суперзлодеем? О, вот это, кстати, клево!
— Ты не воспринимаешь мои слова всерьез.
— А какое имя подходит для оборотня-суперзлодея?
— Иван…
— Возможно, Волчий Убийца. Нет, погоди, это звучит, будто я волков убиваю. Смертельный Волк. Кровавый Волк. Призрачный Волк. Я, конечно, не то чтобы призрак, но звучит устрашающе, согласись? Убойся злого Призрачного Волка. Да!
— Я пытаюсь помочь тебе.
— Не особо. За старания, конечно, хвалю. Но все же плохо у тебя получается выторговывать свою жизнь. Единственное, что мне от тебя нужно — кусочек твоей сладкой попки.
— Только попробуй, я тебе хер оторву.
— Зачем так грубо? Могла бы сказать «пенис».
— Я на полном серьезе.
— Да неужели? Ты реально думаешь, что меня устрашают твои угрозы? После того, как я сегодня замочил столько народа, ты считаешь, что я испугаюсь, что ты мне пипиську повредишь?
— Если я только ее увижу, ты ее лишишься. Клянусь.
— Знаешь, стоило мне почти проникнуться твоей идеей — нажить состояние на том, что я оборотень, как ты принялась угрожать моим гениталиям. Очень грубо. Хотя, как ни странно, возбуждающе.