Охотники на дьявола
Шрифт:
Вдруг пророк внезапно остановился посреди бешеного танца.
— Небо разверзлось! — воскликну л он.
Все стали на колени. Словно ток ужаса прошел по общине… Вдруг вскочил на ноги молодой Ульпо; кровавая пена выступила на его губах; частыми шагами он подбежал к святой, опустился перед ней на колени, откинул голову назад и начал рассекать руками воздух. Начав говорить хрипло и тихо, он дальше говорил все громче, произнося слова со стоном и хрипом.
Впрочем, Ульпо не говорил — слова выходили сами, в одиночку, откуда-то из глубины глотки вместе с пеной и кровью; и язык был какой-то чужой.
Франку Брауну казалось, что он слышит греческое слово, потом испанское, но не успел он еще разобраться в слышанном, как вдруг взгляд Ульпо упал на него. Внезапный ужас отбросил Ульпо назад, казалось, пред его глазами открылась пропасть. И медленно, звонко, отчетливо заговорил Джиованни Ульпо по-латыни стихи из «Откровения», голосом, каким никогда не говорил, указывая на Брауна. Франк видел, что никто не понял этих стихов, даже сам говоривший; —это было спасение. Иначе они бы разорвали его!
Тереза коснулась Ульпо своей одеждой. Она подошла к нему и подняла его с земли.
— Что видел ты, мой брат? — спросила она.
— Земля покраснела от крови, — забормотал Джиованни. — А зверь живет; он — пасть ада. Пасть широко раскрыта и хочет нас проглотить.
— Он прав! Джиованни Ульпо прав! — вскричала Тереза. — Ад хочет нас проглотить!
Тереза простерла вперед руки.
— Пророк видел небо отверстым, а с ним и Матильда Венье. Готовы ли вы, чтобы бороться с властью сатаны?
— Да! — закричали они. — Веди нас. — Они снова схватили оружие, готовые в каждый момент напасть на врага.
Святая остановилась посреди площади; по ее знаку заиграла музыка. — «Тебе Бога хвалим!» — играла она. Она приказала созвать всех.
— Братья и сестры, вы победили! — кричала она. Она прислушалась и повысила голос: — Слышите? Слышите? Там играют небесные хоры!
Тереза продолжала:
— Целуйте друг друга, братья и сестры! Час великой жертвы настал! — Она подошла к пророку, положила обе руки ему на шею и поцеловала в обе щеки; потом поцеловала Ронхи, Ратти, всех женщин. К ней подошел также Скуро. Она помедлила минуту, затем, подняв обе руки, обратилась к нему:
— Поцелуй меня, брат…
Все подходили к ней и пророку. Каждому она подставляла лоб и щеки. Вдруг она вырвалась из их объятий.
— Спешите, спешите! — воскликнула она, — чтоб знаменье исполнялось.
Потом снова обняла своих женщин, поцеловала их и омочила теплыми слезами их щеки.
— Прощайтесь со мной, прощайтесь!
— Где крест? Принесите ого сюда.
Скуро принес его. Тереза подошла к кресту и слегка провела рукой по поперечине.
— Слушайте, братья и сестры: вы должны распять меня!
Они стояли вокруг святой, немые и оцепенелые, с раскрытыми ртами. Казалось, в этих головах, привыкших все воспринимать без всяких сомнений, зародилась мысль о сопротивлении.
— Вы сделаете это?
Никто не отвечал.
— Или вы малодушны? Вы хотите, чтобы я своими руками пригвоздила себя ко кресту? — Она схватила руку слути. — Джироламо Скуро, ты это сделаешь?..
— Хорошо, святая госпожа!
— Святая сестра, — бормотал великан.
— Святая сестра!..
— Ты это сделаешь! Тебя поглотит ад, если ты от этого откажешься… Ты должен, Джироламо Скуро!
— Хорошо, святая госпожа!
— Я знала это, — тихо сказала она, — я знала, что твоя рука пригвоздит меня ко кресту…
Она взяла его огромную, страшную руку и смиренно поцеловала ее… и медленно, размышляя и колеблясь, она прошептала:
— И все-таки… я не хочу умереть… от этой руки…
Франк Браун слышал каждое слово.
Он стоял на лестнице, почта не в силах шевельнуться.
«Она принесет себя в жертву; она будет висеть на кресте для спасения душ своих братьев. Она, — Тереза Раймонди, — его возлюбленная… которую он целовал горячими, жадными губами, которую он целыми ночами держал в своих объятиях… Она будет висеть… там… на кресте…» Он не мог этого постигнуть и провел рукой по глазам. Он не грезил: процессия готовилась в путь.
Франк ужаснулся; что-то стеснило ему грудь, ему не хватало дыхания; он сжал кулаки…
Так вот конец его игры?
Он был беспомощен, бессилен — бедный, жалкий червяк! Зато его произведения, его куклы жили и выросли до гигантских размеров, шли высоко над ним и разверзали небеса…
Вон отсюда! Вон!..
У него не хватило сил терпеть дальше. Он вышел, шатаясь, и направился к дому. Пока его можно было видеть, он шел медленно, чтобы не бросаться в глаза; но невольно его шаги участились, стали быстрей, торопливей — он побежал…
Вдруг он услышал громкий крик:
— Держите его! Ловите чужестранца!
Это был голос Терезы — и ее голос пригвоздил его к месту; он не в состоянии был сделать ни шага.
— Ловите чужестранца! — сказала она.
Это он был «чужестранец».
Тереза так его назвала!
Шесть парней подбежали к нему и он, не сопротивляясь, пошел с ними к святой.
— Следите за ним, — тихо сказала она. — Бог хочет, чтобы он присутствовал при моей смерти.
Его охватила ярость.
— Бог хочет, а… — но он не окончил фразы.
Вдруг, в одно мгновение его горячий мозг родил новую мысль… О да, это было легкое, великое спасение!.. Почему он ни разу не подумал об этом?.. Ах, он мог бы многое предупредить: смерть и Джино, и Джиованни Ульпо!
Слишком поздно для них, но все же достаточно рано для Терезы!..
Он быстро приблизился к ней, взял ее руку и нажал нерв (Maus des Daumnes). Вот эта точка, которая сделала ее рабой его желаний. Он с силой нажал на нее… Она не отдернула руки. Спокойно и удивленно смотрела она на него.