Охотники за каучуком
Шрифт:
— Да, верно.
— Так давай…
— А что вы сделаете потом?
— Вернемся в деревню.
— И вы не хотите остаться с нами?
— Нет.
— Почему?
— Слишком далеко.
— Что значит далеко?
— Ты отправляешься слишком далеко.
— Не оставляйте нас хотя бы еще пять дней, и я заплачу вам вдвое больше обещанного.
— Слишком далеко!
— Три дня. Через три дня мы будем уже возле истоков Курукури, не так ли?
— Да.
— Ну вот и хорошо! Идем.
— Там канаемес.
— Хватит!.. Хватит! — внезапно прервал их Маркиз, которому чертовски надоела эта бесконечная канитель. — Нечего болтать!
— Что говорит этот маленький белый? — поинтересовался индеец.
— Он говорит, что ты не прав, — ответил мулат.
— А-а… — протянул краснокожий, не возразив более ни слова.
— Он говорит, что там нет канаемес.
— А-а-а!
Шарль вновь начал уговаривать индейцев. Он старался не слишком нажимать на них, но все же был достаточно настойчив.
Краснокожие не привыкли наотрез отказывать белым. Они не решались слишком долго и упорно спорить с ними, даже если были сильно пьяны. Собравшись в кружок, перебрасываясь быстрыми фразами и многозначительными взорами, совещались, решали, как поступить.
— Ну так что? — вмешался Шарль. — Решено? Решено, не правда ли? Идем!
— Если белый так хочет, мы идем! — был ответ.
— Вперед! — подхватили остальные.
— Видели, — обратился Шарль к Винкельману, — каковы ловкачи? Они бросят нас при первом подходящем случае.
— Сегодня же ночью. Но не беспокойтесь, мы будем начеку.
— Думаю, что так оно и получится, — сказал Маркиз, — они спят и видят, как бы улизнуть. Думают только о себе, как бы свою шкуру сберечь. Боюсь, нам с ними еще придется хлебнуть лиха.
Между тем путешествие продолжалось. Опять долгие переходы, трудности, усталость. Поднимались все выше и выше, туда, где хинные деревья чувствуют себя хорошо, чего не скажешь о людях.
Предполагая вернуться сюда рано или поздно, чтобы добывать кору хины, Шарль на всем пути делал зарубки на стволах. По этим зарубкам легче будет возвращаться назад, а без них недолго и заблудиться.
Мулат был прав. Чем ближе к востоку, тем выше и мощнее становились хинные деревья.
Люди шли все дальше и дальше, а растительность вокруг не менялась. То и дело на глаза попадались целебные деревья. Все так привыкли к их виду, что ни с чем уже не могли спутать.
Сомнений не оставалось. Здесь, и только здесь, лучшее место для создания целой новой индустрии! И вскоре края, до сих пор считавшиеся неплодородными, совершенно преобразятся…
Пришло время передохнуть. Индейцы, казалось, вовсе позабыли о недавнем своем намерении бежать. Они с видимым удовольствием скинули тюки и ящики в предвкушении отдыха.
Шарль не доверял им и принял все возможные меры к тому, чтобы воспрепятствовать побегу и краже. Багаж сложили в стороне и прикрыли листвой. На отдых было решено устроиться не в гамаках, как обычно, а на получившемся из тюков и ящиков возвышении. Не сказать, чтобы спать на нем было очень удобно, но зато все вещи под присмотром. Захочешь — не унесешь.
Краснокожие, наблюдая за действиями белых, посмеивались, но никак не выражали недовольства. Наоборот, они даже как бы одобряли белых. Правы, мол, они, правы.
После сытного ужина, съеденного с большим аппетитом, индейцы удобно расположились в гамаках, привязанных к деревьям, и заснули.
Ничто не предвещало опасности.
Сеньор Хозе первым встал на вахту. Шарль, Маркиз и Винкельман тем временем устроились на ночлег возле багажа.
Маркиз засыпал обычно сразу же, как только голова его коснется подушки или того, что в данном случае заменяло ее. Но на сей раз против ожидания его как будто била лихорадка. Он вертелся с боку на бок, не в силах сомкнуть глаза, и в конце концов принялся сердито ворчать:
— Всегда сплю словно мертвый, из пушки не разбудишь… Какого же черта сегодня не могу сомкнуть глаз?! Я устал, раздражен… Какое-то безотчетное беспокойство… А тут еще этот чертов эльзасец храпит на всю округу! Спит хоть бы хны. А я что же?.. Не понимаю, что все это значит… Все тело зудит, руки и ноги ломит. Кидает в дрожь. У меня жар, даже говорить тяжело. Пить хочу… Неужели я болен? Боже мой! Подхватить лихорадку посреди хинных зарослей! Неплохо придумано! А может, это еще что-нибудь, похуже?
Маркиз, к несчастью, не ошибался. Первые симптомы какой-то ужасной болезни были налицо. Он провел без сна всю ночь.
Наутро Шарль очень удивился, заметив, что друг его не спит, и поинтересовался, здоров ли тот.
Маркиз, совершенно разбитый, с головной болью, дрожью в ногах, рассказал о своих злоключениях и попросил воды. Шарль принес немного, и больной жадно выпил ее.
Когда солнце поднялось высоко и осветило лагерь, Маркиз спросил:
— Месье Шарль, что бы это значило? Все мое тело покрылось крошечными волдырями с булавочную головку. Внутри них какая-то светлая, желтоватая жидкость. Они ужасно чешутся!..
Шарль подошел поближе, осмотрел Маркиза и, покачав головой, произнес:
— Это означает, что вы платите за ту пищу, которую мы едим с самого Боа-Виста. Вы злоупотребляли перцем, соленым и копченым мясом, рыбой. Плюс здешнее солнце, колючки, пот. От всего этого у вас горит кровь.
— Болезнь больших лесов, — со знанием дела добавил мулат.
— Медики называют это экземой. Она вызвана всеми теми причинами, что я вам только что перечислил.
— Но это абсурд! — вскричал Маркиз. — У меня нет времени болеть. Не говорите глупостей! Здесь нет ни больниц, ни амбулаторий! А я вовсе не хочу обременять вас своими недугами. Это ведь не серьезно, правда? Вы знаете: я не боюсь ни боли, ни смерти. Моя философия проста: чему быть, того не миновать. Ничто не вечно под луной. Единственное, что меня беспокоит, так это перспектива оказаться обузой для вас, замедлить путешествие, стать еще одним тяжелым мешком в вашем багаже…