Окаянный дом
Шрифт:
– Установим, – согласился Нечипоренко. – А чего же не установить? Ежели был такой факт, мы его обязательно установим.
– По тому же адресу вы непременно найдете и саквояж, который госпожа Игумнова унесла из комнаты Маришки, – сыщик сломал в руке баранку и макнул кусочек в чай. – А в нем платья и украшения из шкатулки, которые забрали, чтобы запутать следствие. Другая бы выкинула опасные улики в реку, но жадная женщина золото и каменья обязательно сохранит.
Нечипоренко кивнул. Но его молодой коллега не собирался так легко сдавать позиции. Шпигунов чувствовал, что дело рассыпается
– Ха! Вы не учли главную улику, – в запальчивости воскликнул Федор, – Вот!
Он бережно достал из пузатого портфеля свёрток, размотал тряпицу и показал осколок кирпича с оттиском пальцев.
– Это отпечаток правой руки Игумнова. Установлено полное совпадение по размеру и форме. Мизинец срезан ровно так же, как и у купца. Любой суд признает, что этот след мог оставить только убийца, когда замуровал Маришку.
Сыщик кивнул.
– Безусловно, именно этот слепок и выдаёт виновника. А вместе с тем, полностью обеляет Игумнова.
– Вы нарочно меня дразните? – обозлился молодой следователь. – Как же он может обелять, если установлено, что это и есть ладонь Игумнова! Вот же, мизинец срезанный.
– А соседний палец вы осматривали? – сыщик постучал ногтем по оттиску. – Безымянный.
– Он тоже совпал по размеру. Этого достаточно для…
– Присмотритесь внимательнее. Чего здесь не хватает?
Шпигунов уставился на уже знакомую картину – четыре пальца, половина ладони… Чего здесь нет? Поди, разбери, когда ярость туманит глаза. Сморгнул раз, другой, но все равно ничего не увидел. Нечипоренко догадался прежде него.
– Эвон ка-а-ак! – протянул старик. – А кольца-то обручального и нет.
Федор не сдавался. – Подумаешь… Он просто снял, чтобы в цементе не запачкать. А потом снова надел.
Сыщик покачал головой.
– В том-то и дело, что кольцо давно уже не снимается. Купец намедни жаловался, что и рад бы избавиться, но за двадцать лет крепко впилось в палец.
– Но тогда получается…
– Что этот отпечаток ладони был сделан больше двадцати лет назад, – Мармеладов потёр переносицу и налил себе еще чаю. – Я ещё вчера увидел это несоответствие и понял, что купец не виновен. Но его пытаются опорочить те, кому выгодно избавиться сразу и от Маришки, и от Игумнова. Список подобных лиц весьма короткий, Варвара Платоновна занимает в нем первую строчку. И когда она сегодня появилась, у меня не осталось сомнений, кто убийца.
– Постойте… Откуда же взялся этот камень?! – Шпигунов напоминал человека, поставившего все сбережения на лошадь, которая долго лидировала в гонке, но пала за пять саженей до финиша.
– Так ведь достопочтенная купчиха сама подсказала. Фабричный цех, построенный Игумновым в Ярославле, недавно развалился. Плохой кирпич использовали, даже по этому образцу видно. Но цемент замешали отменный, вот пальцы и сохранились. Варвара Платоновна, неужто вы сами опознали руку мужа?
– Мать его… Вера Ивановна, – всхлипывала купчиха. – Как увидела, вцепилась: «Память великая! Сыночек родимый в Москву подался, так хоть частичку
– А он и пригодился, чтобы свалить убийство на мужа, – Нечипоренко озирался по сторонам в поисках графина с анисовкой и, не найдя, пробормотал под нос. – Ох, как же злы и бездушны бывают иной раз бабы.
– Подождите! – жалобно проблеял молодой следователь. – Я не могу взять в толк, каким образом госпожа Игумнова попала в дом? Швейцар сегодня не признал купчиху. Ergo… Ну, в смысле… Значит, прежде не видел. А видел бы – на порог не пустил, ибо запрещено хозяином. Но ведь другого входа в дом нету.
– Есть. Хотя и не столь очевидный.
Мармеладов встал из-за стола, прошелся по комнате и уселся на подоконник.
– Вы же помните, как в это самое окно всунулся зодчий Бориска? Убийцы пошли тем же путём – со двора, по приставной лестнице. После заката это можно сделать незаметно. Фонарей на той стороне нет.
– Убийцы? Вы сказали именно так: у-бий-цы?! – переспросил Нечипоренко. – То есть Варвара Платоновна не в одиночку все это вот…
Сыщик откинулся назад, удерживаясь руками за подоконник. Выглянул, стараясь остаться незамеченным со двора. Потом спрыгнул, вернулся к столу. долил в свой стакан кипятку, отхлебнул чаю и, словно спохватившись, ответил:
– Без сообщника такое убийство женщине совершить невозможно. Даже очень сильной женщине. Сами представьте. Нужно оттащить бесчувственную соперницу с погреб. Потом туда же принести кирпичи, замешать цемент… Да вы посмотрите на ее пальцы – чистые, ухоженные. Без единой царапины. Нет, сообщник у госпожи Игумновой был наверняка. Причем в этом самом доме.
– Кто-то из слуг, – старый следователь хлопнул по столу, чайные блюдца подпрыгнули и зазвенели.
– Может быть, дворецкий? – предположил Фёдор, уже не сомневавшийся в виновности купчихи. – Слишком быстро он сдался под напором.
– А кто бы не сдался, когда такой таран надвигается? – хмыкнул Мармеладов. – Вы тоже поспешили Варвару Платоновна из участка побыстрее спровадить и даже до Якиманки подвезли. Нет, дворецкий в сообщники не годится. Трусоват и к тому же белоручка, у него даже ногти бархоткой отполированы. Вряд ли он сумел бы так ровно уложить кирпичи в погребе. Да и раствор замешать под стать тому, на котором застыл отпечаток… Это мог сделать лишь один человек – новый архитектор, нанятый купцом.
– Бориска? – ахнул Нечипоренко.
– Он самый, – кивнул Мармеладов. – Сегодня утром кучер рассказал мне, что в ресторан «Яр» к Игумнову приезжал только зодчий. Дважды наведывался: в первый раз взять денег на какие-то отделочные работы, а в другой раз, чтобы сдачу вернуть.
– То есть сначала украл ключ, – мрачно подытожил Шпигунов, – а во второй приезд подбросил обратно.
– По всему выходит, что так.
– И как сподобился на такое? – спросил старик. – Неужто ради денег? А строил из себя бессребреника.
– Дело тут вовсе не в деньгах, – сыщик пристально посмотрел на Игумнову. – Признайтесь, Варвара Платоновна, он ведь ваш любовник?