Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба
Шрифт:
Пар ещё раз посмотрел на деревья, соединённые чёрной дорожкой. Они были похожи. Нет, они были полностью идентичны. Сгоревший великан был тенью рядом стоящего дерева. Но тень эта отрывалась от земли, поднималась в небо и становилась материальной, осязаемой. Юноша подошёл к ней и приложил руку к стволу. Он был плотный, прочный, но в то же время он был всего лишь тёмной границей своего соседа. Именно это и настораживало. И внутри этих теней можно было путешествовать. Но куда они приведут?
Пар поднял голову. Куда? Есть только один способ это узнать – забраться на самый верх и посмотреть – что там, вокруг?
Вверху уже показались самые яркие звёзды, призывая ночь разделить с ними трапезу вечерней прохлады. Но это были другие созвездия – не те, что были с детства знакомы молодому учёному. Их яркость, расположение,
Со злостью Пар ударил по чёрному стволу кулаком, пытаясь выбить из себя собственное бессилие. На удар ответили. С обратной стороны послышалось уханье. Гнев сменился любопытством, и Пар перескочил на другую ветку, проверяя, что скрывается от его взгляда.
В теле дерева было дупло сантиметров двадцать в диаметре. Внутри сидел филин. Его жёлтые глаза пристально следили за ночным гостем. Пар вдруг понял, что эта сова – это единственное живое существо, которое ему только встречалось в этом лесу. Он потянул к нему руку, на что филин больно его клюнул. Не желая сдаваться, Пар сделал ещё одну попутку поймать птицу. Резким и быстрым движением он вогнал в дупло руку, провалившись в него по самое плечо. Хищник сорвался с места и улетел ввысь. Внутри дерева.
Пар вдруг поймал себя на мысли, что может с лёгкостью обхватить ствол руками, но при этом, провалившись в дупло, он не чувствовал пальцами границ. Там была пустота. Юноша постарался вглядеться во тьму внутри дерева, но ночь надёжно скрывала от него недра деревянной пещеры.
Тогда он спустился и вошёл в проём внутри теневого дерева. Впереди его ждал лес – всё тот же бесконечный тёмный лес, готовый проглотить его, сожрать и выплюнуть наружу грязный комок из костей и волос. Но Пару не нужно было вперёд. Ему нужно было наверх. Там, прорезая непроглядную тьму, светили две жёлтые звезды. Не теряя времени, юноша стал взбираться им навстречу, на ощупь, цепляясь за выступы в деревянной пещере. Внезапно он наткнулся на какую-то палку. Это оказался факел – факел, который висел внутри дерева на высоте десяти метров от земли. Кто-то будто разрешал зажечь в этом месте огонь и позволял идти дальше.
Зацепившись за ветку, Пар достал огниво и поджёг масло на верхушке. Вокруг образовался небольшой шарик света. Юноша продолжил восхождение.
К его удивлению, туннель внутри не сужался, а, наоборот, становился всё шире и шире. Пламя вдруг стало коситься, и с каждым метром высоты уходило куда-то вбок. Юноша стал держать факел поодаль от себя, чтобы полыхающий в его сторону огонь не обжёг лицо. Но когда столб костра изогнулся на девяносто градусов, Пар вдруг понял, что давно не карабкается вверх по дереву, а ползёт по земле в тёмном лесу.
Он встал и вышел в мрачную глухую чащу. Всё было черным черно. Огонь не пожалел ничего. Вместо листопада на землю падали белые хлопья пепла. Лес был настолько тёмным, что, казалось, и небо пострадало от пожара, будто бездушное пламя закоптило его толстым слоем сажи. С первых шагов по удушенной жаром земле Пар снова испытал то знакомое чувство. Оно за последнее время стало почти родным – ощущение постороннего присутствия, оценивающего каждый его шаг. Освещая факелом чёрный мир, глаза юноши постепенно начали различать вырисовывающееся окружение. Но сколько бы он не вертелся по сторонам, ощущение непрерывной слежки не проходило. Весь мир сейчас сводился к небольшой сфере, вырывающей путника тусклым свечением факела из лап небытия. В его пределах всё казалось спокойным, безопасным, но там, за гранью царила неизведанность. И в ней будто бы обитали страшные существа, о которых мамы рассказывают своим маленьким детям, пытаясь уберечь их от непослушания. Причём таились они всем скопом, нетерпеливо ожидая, когда свет в факеле, наконец, погаснет, и они смогут рассчитаться со своей жертвой за всех несожранных ими детей.
Кто это? Кто всё это время следил за ним? Чей демонический взгляд он испытывает на себе? Пар вдруг понял, что именно ответ на этот вопрос, как последняя ступень, отделяет его от победы. Ему всё это время казалось, что это был незримый демон, готовый напасть на него в минуту бессилия. Но это была не нечисть – это был сам хозяин леса, у которого стоило бы спросить разрешения пройти. И Пар уже знал, кто это. Он остановился, поднял вверх глаза и посмотрел в упор на маленькую хищную птицу, сидящую прямо перед ним на нижней ветке чёрного дерева. Это была сова – единственное живое существо в этом лесу. В дереве, на котором сидел пернатый рыцарь, был проложен глубокий тоннель – тоннель, ведущий на край Леса Теней. У него не было габаритов – то ли от недостатка света, то ли от оптической иллюзии создавалось ощущение, что он не являлся дырой, раскрывшейся в створе очередного дуба, но был воплощением глубины, из которой мистическим образом вырастают обугленные ветки.
По мере приближения, страх всё больше накрывал юношу. Этот взгляд янтарных кристаллов был замком между тихим миром спокойного леса и неизведанным ужасом, который придётся преодолеть на пути к своей цели. А дверью была не толщина металла или дерева, а слой воздуха, заполненный животным инстинктом, страхом, отупляющим и отпугивающим любое мыслящее существо. Хотелось всё бросить и кинуться прочь, забыть обо всём и в спокойствие дожить остатки своей никчёмной жизни в этом лесу. Но Пара двигала совесть перед самим собой, стыд не сделать последний шаг, неловкость перед невидимым зрителем, если он сейчас возьмёт и повернёт назад. На гране безволия, он уже не был хозяином своих действий – он поступал так, как нужно, так, как правильно. Но не потому что в нём заиграло благородство – просто не осталось никаких других сил поступать иначе. Он шёл по запланированному ранее сценарию, потому что он, прошлый он, ещё обладавшей волей и решимостью, сделал такой выбор. И теперь этот выбор управлял изможденным разумом юноши, словно марионеткой. Пронизанным безразличием ко всему, что он любит и ценит, Пар бросился в чёрную дыру. Сознание, ходившие всё это время по острой грани небытия, сорвалось в бездну. Во тьму, в которую падал её владелец, лишая его чувств.
Глава 6. Каменная стена.
Пар очнулся у подножья отвесной скалы на краю леса. Лабиринт из деревьев и обугленных порталов остался позади.
Поднявшись на ноги, Пар начал рассматривать склон горы. Отвесные, порой, и нависающие массивы казались неприступными. Альпинизм не был одним из талантов юноши, а долбить стену и вытёсывать в ней ступени – значит, похоронить здесь все свои годы жизни и мечты о Юне. Как назло, на горных камнях не росло даже ненадёжной травы, за которую можно было бы ухватиться. Ни корней, ни глубоких щелей – она напоминало неприступную крепость, в которой закрыты ворота, а на башнях поставлены часовые в виде оползней, готовые открыть стрельбу щебнем и мусором на любое громко сказанное слово. Но в любом замке есть либо потайной ход, либо сточная решётка, через которую можно было бы проникнуть во дворец.
Пар увидел в траве рядом с большим круглым камнем нечто странное. Он нагнулся и поднял чужой для этих мест предмет – это был деревянный женский гребень, украшенный маленькими драгоценными камнями. Но что он здесь делает? Что это, очередная загадка? Новая хитрость леса? Юноша положил гребень себе в рюкзак.
Недалеко от того места, где лежала расчёска, спал круглый камень. Он был опутан двумя растениями: яркой зелёной лианой и серым шипастым терновником.
Что-то в этом камне не давало покоя. Что-то было в этом опутанном сорняками валуне. И тут Пара осенило: он вдруг увидел, что ветки растений не случайным образом сплетаются на камне – они образуют своими скрещивающимися и закручивающимися стеблями некие символы. Вдруг тело Пара словно ударила молния. Глаза на секунду увидели яркий свет, идущий из недр сознания. Мысли помутились, спутались. Вся жизнь, словно ряд быстро перелистанных фотографий в альбоме, пробежала тенью по его векам. В это мгновение он точно не мог сказать, кто он – животное или человек; простейшее, вирус или многоклеточное. В нём взыграли инстинкты куда более древние, нежели базовые – инстинкты, которые создавались и выбрасывались за ненадобностью кланом богов, создающих на этой планете жизнь. Дурман прошёл с той же внезапностью, что и начался.