Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба
Шрифт:
Как только пальцы Соланы коснулись морского дна, дыхание вернулось: редкое, тяжёлое, но оно было. Она могла дышать! Жадно поглощая кислород из солёной морской воды, она лежала на песке и ждала, когда силы вновь вернутся к ней.
Перед ней открывалась длинная, вымощенная белыми и серыми камнями аллея. Вдоль неё с обеих сторон возвышались мраморные постаменты, на которых стояли скульптуры страшных морских чудовищ. Возглавляли аллею изваяния морских ящеров. Далее красовались уже знакомые хищники: акулы, киты-убийцы, морские змеи и глубинные рыбы-скелеты. За ними следовали такие монстры, которых даже представить было нельзя. Девушка встала и пошла вдоль по аллее. Она дивилась на эти жуткие создания. Порой ей казалось, что она слышит их дыхание за спиной и в страхе оборачивалась. Но это всегда оказывался всего лишь камень – очень реалистично и искусно выполненный, но камень. Стоило остановиться на месте и вглядеться в причудливые формы, как ощущение чужого присутствия снова одолевало её,
Как оказалось, не вся аллея была заставлена скульптурами. Пройдя рыб с раздвоенной челюстью и с развивающимися во все стороны волосами, перед ней развернулась длинная дорога, заставленная голыми постаментами. Теперь некого было бояться, кроме своих собственных страхов и темноты, которая вновь вплеталась в окружение со всех сторон.
Наконец, вдалеке показался замок – красивый, светящийся на фоне морского мрака. Он был построен из камня, янтаря, льда и редчайших раковин, видимых и невидимых людьми. Единственное, что теперь разделяло Солану от него, был узенький мостик, перекинутый через бездонный обрыв. Страшно было идти по нему, и страшно было смотреть вниз.
Она попыталась обмануть препятствие и переплыть пропасть, но как только её ноги оторвались от земли – она начала задыхаться. Ещё раз такого испытания она бы не вынесла. В ужасе она отпрянула назад к земле и упала на песок, жадно дыша и оправляясь от шока.
К несчастью, единственным путём был лишь этот узкий каменный мост. На нём не за что было зацепиться, не за что ухватиться, зато сорваться с него – проще простого. Но Солана решилась идти. Медленными шагами она начала пересекать его. Не успела девушка сделать и двадцатого шага, как снизу её окутало облако пузырей, и каждый из них нёс в себе определённое слово. Девушка, готовая к тому, что снова буду бездыханно падать в пропасть, сжалась от страха. Но она чудом устояла. Страх отступил, и разрозненные слова вскоре начали складываться в цельную фразу:
«Оставь Любви своей отраду,
Чтоб получить проход в награду
В рубине красном боевом,
Что сердце сковывает льдом».
Мурашки пробежали по коже. Переведя дух, она пошла вперёд. Через несколько шагов вновь куча пузырей окружила её:
«Ты не свободная душой –
Привязанность всему виной.
Вонзи в грудь острый голубой
Клинок. И в замок дверь открой».
Она слушала и шла дальше. Ей было страшно, но она уже могла совладать с этим чувством. Третья песня не заставила себя долго ждать:
«Пусть Интерес в твоих глазах
Не повернёт тебя назад.
И острия стеклянный взор
Сметёт с двери дворца запор».
До конца моста более песен не было, и только перед последним прыжком пузыри вновь внезапно окружили девушку, едва не заставив её сорваться вниз:
«Откроем мы тебе секрет:
Нет Памяти – страданий нет.
Кинжалом чёрным на челе
Открой засов – войди смелей».
Ступив на землю, девушка направилась прямиком ко дворцу. Подойдя к вратам, она увидела на них четыре мощных замка, а около дверей сидел какой-то человек. Это была её мать – женщина, чьи лицо и голос впоследствии навсегда стёрлись из памяти Соланы. Но было тогда в матери и нечто чужое, нечто страшное – глаза демона, таившегося глубоко в некогда родном ей человеке. Они смотрели на Солану с такой ненавистью, злобой и отвращением, что у девушки рождалось желание накинуться и выцарапать их.
У ног этого демона были вбиты в камень четыре кинжала: рубиновый, кинжал из аквамарина, стеклянный и агатовый. Всё становилось на свои места. Солана вдруг поняла, припомнив песни пузырей на мосту, что зайти в замок она сможет только после того, как убьёт демона, а с ним и свою мать. Это был единственный ключ. Других путей нет: либо в бездну, либо наверх, но всё – без права дышать.
Она схватилась за первый кинжал – он был намертво вбит в землю. Еле как Солана выцарапала его из мостовой, разодрав пальцы в кровь. Она замахнулась для удара… но рука остановилась – впереди сидела её мать. Это был самый дорогой для неё человек, самый любимый, и ей приходилось от всего этого отказаться. Ради чего? Стоила ли её свобода такой жертвы? Солана была в смятении. Сердце приказывало бросить клинок, разум же уверял, что перед ней сидит не её мать, а демоническое создание, завладевшее телом её родительницы и принявшее её облик. Вдруг из глубин воспитания девушки, из подсознания и памяти всплыли назидания, что она должна будет это сделать – её собственная мать готовила её к этому. Она предупреждала, что это будет непросто, что это будет больно, это будет мучительно больно, но Солана должна будет это сделать. Ради матери. Ради себя. Так её воспитали. Вся любовь девушки, все самые светлые, тёплые и нежные чувства зажглись в её груди. В ту же секунду она вонзила рубиновое лезвие в сердце демона. Любовь и мечты начали высасываться из неё, будто там, в поражённом сердце, была сокрыта чёрная дыра, которая и вытягивала все эти чувства и эмоции. Так продолжалось, пока они не исчерпались все без остатка.
Девушка отстранилась от матери и услышала щелчок отпирающегося замка. Не теряя времени, она стала выковыривать второй нож – аквамариновый, пока демон не очнулся. Прокручивая в голове стих на мосту, она вспоминала всё, что связывало её с матушкой. Собрав все воспоминания, она вонзила голубой нож в грудь не так давно любимой женщины, и вся привязанность к ней стало покидать девушку.
Опустошённость стала наполнять сердце Соланы, погружая его ещё глубже во тьму. На двери открылся второй замок. Настал час использовать стеклянный нож – нож, стирающий весь интерес к пока что близкому ей родственнику, и она не помедлила. Острое прозрачное лезвие врезалось в глаза ненавистного демона, а через несколько минут всё уже было кончено. Третий замок был открыт, а перед Соланой сидел совершенно чужой ей человек.
Без капли сомнения или сожаления она достала чёрный как ночь кинжал и вонзила его в чело собственной матери, собирая в голове все свои воспоминания о ней и всё, что она о ней знала. Между ними порвалась последняя нить. Огромный кусок жизни выпал у девушки из памяти. Все чувства и мысли, которые были у неё тогда, поглотила тёмная душа демона. Солана видела, как давно знакомое ей лицо теряло привычные черты и становилось серым, невыразительным, обыденным. Оно становилось похожим на одно из тех лиц, на которых не обратишь никакого внимания, идя по улице. В конце концов, человек, сидевший перед ней несколько секунд назад, растворился в воде, как растворяется капля туши в горной реке, оставляя какое-то время за собой длинный тёмный хвост неопределённых чувств, поглощенных неумолимым временем. В этих разводах ещё читалась боль – боль демона, сидящего в некогда близком ей теле. Эта боль разрывала его и уносила куда-то вдаль – высоко во тьму над замком. Солана смотрела ему вслед, не чувствуя ни малейшего сострадания – скорее наоборот, удовлетворение, будто эта боль кидала маленькую крупицу справедливости на мировую чашу весов.
Ворота распахнулись, и девушка вошла в просторный коридор, в котором тонкие колонны поддерживали длинный готический свод. Колонны и стрельчатые арки были украшены резьбой из белого мрамора и бирюзы. Стены за стойками были выполнены из чёрного мрамора, и создавали ощущение, что это не камень, а стекло, через которое просвечивается непроглядная тьма морских глубин. Солана шла по этому коридору, ощущая себя песчинкой во дворце великанов. На гладких стенах световыми отливами играла вода, будоража фантазию. От этих движений девушке казалось, что там что-то или кто-то есть. Вдруг она услышала крик: дикий, громкий, неутихающий. Её нервы были на пределе, как сжатая пружина, и она молниеносно обернулась на шум, но всё, что она увидела – лишь длинный пустой коридор. Крик не стихал – наоборот, к нему примешивались множество других голосов, в которых она разбирала отчаянную мольбу о помощи. Солана всмотрелась в стены, но ничего в них не видела. Она закрыла от страха глаза, и её напуганное воображение стало рисовать там, за кажущимся стеклом дворца, тонущие суда, попавшие в бурю. И чем чётче она представляла себе кораблекрушение: лица людей, их одежду, окружение, мебель и прочие мелочи, тем конкретнее и разборчивее становились крики. И вот на стенах, как будто рисунки, стали проплывать призраки затонувших людей. Они кричали Солане что-то, но каждый это делал на своём языке. Единственное, что она смога разобрать – это то, что людям – всем без исключения – виделись испуганные глаза молодой девушки. И все её называли ведьмой за то, что она их потопила. Тогда пленница бездны поняла, что страхи, рождённые её фантазией, где-то в океане только что потопили корабль. Осознав весь ужас, который она сотворила, Солана побежала по коридору прочь от царившей в этих стенах и колоннах чёрной магии. Но один за другим, крики с мольбой о спасении накрывали её, и невольно от этих душераздирающих воплей страшные картины представлялись ей. Опять и опять сцены кораблекрушений и людской боли всплывали перед глазами, вызывая на стенах сотни потерянных душ, проплывающих мимо и смотрящих на неё со злостью и ненавистью, хотя единственное, чего она заслуживала – это сочувствие и жалость. Одна катастрофа сменялась другой, другая – третьей, третья – четвёртой… и так продолжалось до тех пор, пока страх под натиском сотен несчастных и погибших не был выжат из неё, как сок из апельсина. До конца коридора она дошла бледная и бесчувственная: ни ужас, ни сострадание, ни жалость не тревожили её душу. Единственное, что её на тот момент беспокоило – это голод – животный неистовый голод.