Окно с видом на площадь
Шрифт:
Очень обнадеживало, раздумывала я, что Джереми проявил интерес к книге о Египте и карусели. Вероятно, это можно будет использовать, чтобы развить его интерес в дальнейшем, даже если его понятия об Озирисе завели его на странную дорогу. Если только я смогу уговорить мистера Рейда рассказывать мальчику, как и раньше, о Египте и о работе там, то, может быть, его собственная заинтересованность в этом поможет преодолеть апатию Джереми.
Мысль о дяде Джереми дала моим размышлениям другое направление. Если Лесли Рейд все еще продолжала любить своего первого супруга, как сказал Эндрю, то кто же может поставить в вину Брэндану, что он ищет утешение в другом месте? Как он должен себя чувствовать, если его брат смог завоевать сердце Лесли,
Все это мне было ясно. Однако я не могла понять, как это всего через год после смерти Дуайта его безутешная любящая вдова вышла замуж за его брата, которого не любила? Чем больше я размышляла, тем больше запутывалась. Где-то, конечно, был ключ к разгадке, но я пока еще не отыскала его. Вполне вероятно, что кто-то прилагал усилия, чтобы держать его подальше от моих рук. Может быть, сам Брэндан?
Холод нетопленой комнаты наконец пробрался в мои размышления, я погасила газовый фонарь и забралась под одеяло, натянув его на себя до самого носа. Но теперь, лежа в постели и стараясь заснуть, я услышала завывания ветра. Я не заметила, когда он поднялся, а сейчас он стучал ветвями аиланта по оконной раме и хлопал незакрытыми ставнями какого-то окна в доме. Какую дикую пляску он, наверно, затеял на площади Вашингтона, кружась среди деревьев и пролетая по простору площади.
В моем воображении ветер вдруг предстал темной фигурой в капюшоне, с бровями, разметанными бурей. Резкими порывами срывал он последние сухие листы с деревьев, набрасывал на нас покрывало зимы задолго до времени ее законного прихода. В моем воображении, отрешенном от реальности, фигура в капюшоне вдруг легко менялась и становилась Брэнданом Рейдом. Весь он был как буря и как резкий ветер, сеющий уныние и мрачность вокруг, оставляя слишком мало тепла или покоя. И все же… все же…
Вероятно, я уже грезила, ибо скорее всего прошло какое-то время, как вдруг я очнулась от своего беспокойного сна. Ветер как бы затаил дыхание, но само затишье разбудило меня, и я лежала и вслушивалась в неожиданную тишину. Мне показалось, что я слышу скрип ступенек под ногами. «Может быть, Гарт не спит?» — удивилась я. Совершенно невероятно, чтобы в этот час на третьем этаже могли оказаться мистер Рейд или мать Джереми. Снова раздался скрип ступеньки, и, беспокоясь о Джереми, я решила это выяснить.
Соскользнув из кровати, я накинула поверх ночного платья голубой фланелевый капот и зажгла свечу. Затем открыла дверь и вышла в холл. Газовые фонари везде были погашены на ночь, и тени от свечи колебались и плясали по стенам при каждом порыве холодных сквозняков. Темный холодный ветер перескакивал через крышу, протискивался в каждую щель и дышал холодом вдоль всего холла. Дверь комнаты Джереми была раскрыта настежь, и, заглянув в комнату, я увидела, что его кровать пуста.
У меня не возникло и сомнения в цели его путешествия, и я кинулась вниз по лестнице, заслоняя свечу от сквозняка и надеясь, что ее слабый огонек не предаст меня в эту ветреную ночь. Из-под двери библиотеки виднелась полоска света, и я догадалась, что Брэндан Рейд засиделся за работой допоздна.
Дверь комнаты Дуайта Рейда была закрыта, но ручка под моими пальцами повернулась, и я тихо вошла в комнату. Тяжелые портьеры на окнах, закрытых снаружи ставнями, заглушали дикие завывания ветра, и комнату наполняли только
— Джереми, я здесь, — прошептала я. — Выплачь все, я подожду, пока тебе станет лучше.
Испуганно повернув голову и посмотрев на меня, он снова уткнулся лицом и уже больше не обращал на меня внимания, плача так горестно и безутешно, что мое сердце разрывалось на части. Поставив свечу на высокое бюро, я села в кресло и стала ждать. Но рыдания мальчика становились все сильнее, и я стала раздумывать, не лучше ли мне постараться успокоить его.
Вдалеке открылась дверь библиотеки, и я поняла, что Брэндан Рейд услышал рыдания. Было слышно, как он твердым шагом направился через холл к комнате. Поднявшись с места, я встала лицом к двери и увидела, как он появился: внушительная, темная, статная фигура в халате цвета бургундского вина, с отсветом свечи на густых волосах.
Я приложила палец к губам и быстро подошла к нему. Он преградил мне путь, стоя в дверях, как однажды сделал, когда я увидела его впервые. Но на этот раз я не заботилась ни о каких церемониях. Я положила руку на гладкую атласную поверхность отделки халата на его груди и вытолкнула его обратно в холл совершенно недвусмысленно.
Он был явно недоволен, и его темные брови нахмурились.
— В чем дело? — спросил он. — Как Джереми попал в эту комнату?
— Постарайтесь, чтобы он не услышал вас, — умоляюще попросила я. — Ему надо выплакаться, совсем так, как надо было сегодня убежать. Если он выплачет все, что у него накопилось, возможно, он будет спокойнее и счастливее.
Я почувствовала, что в Брэндане Рейде нарастает раздражение, словно всего случившегося за этот день было уже предостаточно для него и он вот-вот взорвется.
— Ему слишком много потакали, — с гневом сказал он. — Мальчика надо остановить немедленно.
Он снова двинулся к комнате Дуайта, но в этот момент открылась дверь комнаты Лесли, и она вышла в холл. Ее рыжие волосы в мягком беспорядке спадали на плечи, перехваченное в талии кружевное шелковое платье приоткрывало полную грудь, янтарные глаза были широко открыты и тревожны. Двумя руками она держала высокий медный подсвечник, который я видела раньше возле камина в ее комнате, и пламя его свечи плясало и колыхалось от сквозняков в холле.
— Что такое?! — вскрикнула она. — Что произошло? На мгновение взор мужа остановился на ее трепещущей красоте, но, как мне показалось, с холодным осуждением.
— Ваш сын находится в комнате Дуайта, — резко произнес он.
Лесли бросила взгляд туда, откуда доносились удручающие рыдания, и снова перевела его на лицо мужа.
— Но ведь это ужасно! Его нужно сейчас же вывести оттуда! — Она поставила огромный подсвечник на столик в холле и вскинула руки, словно умоляя мужа.
— Так пойдите и утешьте его, — с вызовом ответил Брэндан Рейд. — Пойдите и уведите его.
Она сжалась от резкого тона, и я увидела слезы в ее глазах, взгляд, обращенный к нему, как будто она просила его о чем-то, не произнося при этом ни единого слова.
Он взглянул в побелевшее лицо, поднятое к его лицу с таким умоляющим выражением, и насмешливая улыбка тронула его губы.
— Вы всегда так прекрасны, — проговорил он. — Не бывает такого беспорядка в одежде, который бы не шел вам, моя Дорогая. Дуайт был счастливым человеком.
Что значили эти слова для нее, я не поняла, но она резко повернулась и поспешно скрылась в своей комнате, не взяв даже свечу, которая, оплывая, еще более усиливала мятущиеся тени. Рыдания Джереми, доносившиеся из-за дверей, стали стихать, хотя все еще сотрясали маленькое тельце. Его дядя, не тратя на меня ни секунды, пошагал к двери и вошел в комнату. По крайней мере, его гнев поутих после встречи с Лесли, и тон его голоса стал более мягким.