Окно с видом на площадь
Шрифт:
— Это принадлежало вашему брату… — начал он.
Я кивнула.
— Теперь ты мой брат, Джереми.
Он завел игрушку, заставив музыку звучать, а карусель — вертеться, и мы все наблюдали за этим как завороженные. Даже мисс Гарт воздержалась от критики и не сделала ему замечание, чтобы он не сломал карусель. Случайно взглянув на Эндрю, я увидела, что он пристально смотрит на меня тем странным взглядом, который мне часто приходилось замечать за ним в последние дни. Он улыбнулся мне, и в улыбке я уловила печаль. Я не могла догадаться о ее причине, но улыбнулась ему в ответ, без слов выражая ему свою благодарность за спокойную поддержку в сегодняшний вечер.
Развертывание других подарков, которые мы дарили друг другу, не отняло у нас много времени. Здесь были традиционные перочистки, подушечки для иголок и выточенные из дерева яички для штопки. Селина нанизала очаровательные красные и золотые бусы из сургуча для мисс Гарт. А Джереми вырезал из куска дерева маленькую голову египтянина для меня. Она была похожа на голову Сфинкса, и я тепло поблагодарила его. Эндрю подарил мне свой набросок площади Вашингтона в снегопад, и я почувствовала, что этот набросок был как бы предложением о мире, чтобы загладить его поступок, когда он разорвал рисунок, на котором изобразил меня.
Этот Сочельник перед Рождеством для меня был почти счастливым. Счастливым еще и потому, что Брэндан Рейд отсутствовал, хотя я не решилась бы признаться в этом. Перед уходом Эндрю мы спели «Тихую ночь», и ее слова: «Все спокойно, все так ясно», — еще звучали у меня в голове, пока мы гасили свечи. Аромат елки смешивался с запахом затушенных свечей и был прекрасен и неповторим. Эндрю сказал, что хочет еще раз почувствовать этот аромат сегодня ночью во сне. Думаю, что этот аромат заронил в душу каждого из троих взрослых в этой комнате ностальгические воспоминания о давно прошедших днях, которые были намного счастливее, чем те, в которых мы жили сейчас.
Когда Эндрю ушел и больше не осталось свертков, которые можно было бы развернуть, Селина опять вспомнила свою песенку о секрете. Мне показалось, что она не сможет заснуть после всего веселья, пока не расскажет о том, что же это за секрет, который она так долго хранит от нас.
— Ты могла бы уже рассказать нам о своем секрете, — сказала я. — А то ты не будешь спать всю ночь, если этого не сделаешь.
— А об этом секрете нельзя говорить! — закричала Селина. — Но если вы пойдете сейчас со мной, я вам покажу, что это такое. Мисс Гарт вмешалась незамедлительно:
— Все это чепуха. Тебе пора в постель, Селина. Пойдем, а по пути наверх ты можешь рассказать мне о своем секрете. И нечего из этого устраивать представление. Пожелаем всем спокойной ночи, дорогая.
Я почти испытала удовольствие, когда Селина засмеялась в ответ на ее слова и обратилась к Джереми и ко мне:
— Я об этом не скажу, но покажу это всем! — закричала она и выбежала из комнаты так стремительно, что светлые волосы взметнулись у нее за спиной.
Джереми оставил карусель под рождественской елкой и пошел рядом со мной вверх по лестнице, а мисс Гарт следовала за нами в мрачном размышлении, снова войдя в роль Кассандры [5] .
5
Дочь царя Трои, наделенная даром пророчеств, в которые никто не верил.
Не очень хорошая мысль, настаивала она. Ребенок слишком возбужден. Все это надо немедленно прекратить.
Нехорошие предчувствия впервые закрались в мою душу, когда Селина подошла к закрытой двери будуара своей матери. Мисс Гарт попыталась остановить ее и помешать ей войти в будуар, но Селина рассмеялась с озорством и, выскользнув из рук гувернантки, устремилась в комнату. В слабом свете, проникавшем в комнату из холла, я увидела, как она подбежала к бархатным портьерам, которые закрывали вход в спальню ее матери, и раздвинула их.
— Пожалуйста, зажгите газ, мисс Меган, — позвала она меня. — Здесь очень темно.
— Не делайте этого, — приказала мне мисс Гарт. — Ребенку нечего здесь делать, тем более что ее мать отсутствует. И вам здесь тоже нечего делать.
Конечно, она была права, но, несмотря на некоторую неловкость, мне было очень любопытно, что же так волновало Седину. Поэтому я подошла к каминной полке, взяла спички и зажгла газ, который так редко зажигала Лесли в этой комнате запахов и теней.
Кейт, по-видимому, уже побывала здесь, чтобы расставить все по местам и прибрать комнату после сборов хозяйки на бал, так как беспорядка в комнате не было. Кровать была аккуратно застелена, и ночное платье Лесли лежало поперек покрывала. Все было на своих обычных местах, и на поверхности туалетного столика не было даже следов пудры. Все флаконы с духами и щетки для волос были расставлены и разложены в полном порядке.
Некоторое время мы все вчетвером стояли и оглядывались вокруг. Затем мисс Гарт решительно подошла к газовой лампе и выключила газ, который я только что зажгла. Но в то самое мгновение, когда комната погружалась в темноту, раздался крик Седины:
— Он исчез! — вопила она. — Здесь его нет! Ну как же я могу вам показать?
Мисс Гарт не дала Седине возможности объяснить, что она хотела показать. Она схватила ее за руку и потащила прочь, негодуя так, что ее жертва даже не посмела выразить протест. Джереми и я оказались в холле, глядя друг на друга с изумлением.
— Как ты думаешь, в чем тут дело? — спросила я. Джереми пожал плечами.
— Селина ведет себя просто глупо.
Я испытывала желание оставить все, как есть.
— Нам тоже пора спать, Джереми, — сказала я. — Это был такой длинный и счастливый вечер.
Он поднялся наверх вместе со мной и лег спать без всяких возражений. Но вернувшись в свою комнату, я обнаружила, что у меня не было желания немедленно лечь. Какое-то беспокойство овладело мной. Чтобы отвлечься, я стала перебирать маленькие подарки, которые принесла с собой в комнату: Сфинкс, сделанный Джереми, ароматический шарик, подаренный Сединой, рисунок Эндрю. Пока Эндрю был с нами сегодня вечером, я все время чувствовала его дружеское расположение. На некоторое время я смогла запереть Брэндана Рейда в каком-то потаенном уголке моего сердца. Но теперь я вспомнила о нем и ощутила, что значит одиночество накануне Рождества.
Ближе к полуночи я поняла, что не в состоянии выносить свои мрачные мысли. Я закуталась в доломан, повязала голову шерстяным шарфом, а затем тихо спустилась вниз и вышла через переднюю дверь, взяв свой ключ, чтобы не беспокоить слуг.
Я остановилась на мраморных ступенях и подняла лицо, подставив его под холодный ветер с залива и чувствуя, как каждое прикосновение ветра уносит мои встревоженные мысли и сметает тоску, которая так мучила меня. Мирная и ясная площадь лежала передо мной под спокойным небом. Дорожки, окаймленные длинными темно-коричневыми линиями деревьев, пересекали площадь по диагонали по недавно выпавшему снегу. В домах по периметру площади, там, где в этот канун Рождества еще не легли спать, одни окна светились от рождественских елок с зажженными свечами, а в других приветливо горели лампы. На одном краю площади возвышались темные готические корпуса университета. Зато окна церкви, стоявшей рядом с университетом, светились огнями.