Око Марены
Шрифт:
Вот только князь Всеволод вывел вначале из него всех жителей. Помнится, он, Ярослав, очень сожалел тогда об этой отцовской мягкотелости. Он сам бы, будь его воля, выводить людишек не стал. Пусть спасаются из горящего града. Если успеют, конечно.
Ныне не то. Уже обучился сдержанности, пусть и чуток. К тому же со своими будущими подданными можно и впрямь вести себя поласковее, чем обычно. Ну, хотя бы на первых порах. Пока не привыкнут.
А вот если жители Рязани, как и здесь, в Коломне, порешат боронить город, то тем хуже для них – пусть горят заживо. Хоть лучше бы было вначале все-таки разбить рязанцев. Что не удалось на Липице с одним Константином, удастся под Рязанью, с другим. В этом Ярослав ни на секунду не
То, что молодой княжич сказывал про воев Константина, Ярослав даже на мгновение не принимал в расчет. Известное дело – у страха глаза велики. Просто против его мужиков Константин выставил других, чуть более организованных – вот и все.
Владимирцы же рязанцев завсегда били, побьют с Божьей помощью и на сей же раз. Тем более что нападения беспечный князь, успокоившись своей бескровной победой, наверняка так скоро не ждет, а стало быть, рать свою, и без того вдвое меньшую, чем у них, распустил.
Ингварь же с похолодевшим сердцем смотрел на крепкие коломенские стены и башни с явственно видными следами свежего ремонта и с ужасом вспоминал Ольгов. Именно так начинался и его собственный неудавшийся набег на Константиновы владения. Даже заминка с пороками была аналогичной, только у Ингваря их задержала в пути слякотная непогода, а у Ярослава они просто были не готовы.
И ведь затемно подошли к крепости, когда еще не рассвело, а во граде уже ведали о силе могучей, идущей из Владимира. Неужто и далее так же?…
И тут его размышления прервал до боли знакомый барабанный бой откуда-то со стороны Коломенки [83] , и вдалеке, у самого леса, омываемого с одной стороны этой небольшой речушкой, показалось трое всадников с белым стягом.
«Даже здесь все сходится», – мрачно подумал Ингварь, но сторожа [84] не присылала своих воев ни со стороны Оки, ни со стороны Москвы-реки, и в душе молодого князя шевельнулась крохотная надежда. Во-первых, Ярослав, как воевода, намного поопытнее в ратных делах будет, а во-вторых, Константин, по всей видимости, решил, в связи со значительной силой неприятельского войска, не распылять свою дружину и пешцев, а собрать все в единый кулак.
83
Коломенка – река, впадающая в Москву-реку. Именно там, на стыке этих рек, находилась Коломна.
84
Сторожа – здесь: передовые отряды, дозоры разведчиков.
Ингварь еще раз окинул беглым взглядом воев Ярослава. Выглядели они славно. Из мужиков Переяславля-Рязанского, коих сам Ингварь вывел два месяца назад ратиться, лишь каждый второй был вооружен копьецом, каждый пятый – хорошим добротным мечом. Только у каждого десятого имелся шелом и более-менее приличная бронь, состоящая в основном из куяка [85] или колонтари [86] . Луки и то были через одного. Куда там тягаться с Константином.
85
Куяк – кожаная безрукавная рубаха с нашитыми на нее металлическими бляхами (ст.-слав.).
86
Колонтарь – кольчуга без рукавов(ст.-слав.).
У Ярославовых воев иное. Редко-редко можно было увидеть у них рогатину [87] ,
И опять же количество ратников. Даже если Константин не успел распустить свое войско, то все равно на сей раз ему противостояло вдвое больше пеших ратников и втрое – конных дружинников.
87
Рогатина – самодельное охотничье копье. От боевого копья отличалось широким лезвием-рожком (ст.-слав.).
88
Ослоп – палица, дубина с набитыми гвоздями (ст.-слав.).
89
Кистень – оружие, состоящее из дерева и прикрепленной к нему на цепи гири (ст.-слав.).
– Ежели этот князь, – насмешливо подчеркнул Ярослав последнее слово, с улыбкой глядя на приближающихся всадников, – в безумие впавши, порешил нас на рубежах своих остановить, то лучше он придумать не мог… для нас, – пояснил он своим братьям, стоящим подле него в нетерпеливом ожидании рязанских послов.
– Вот уж кого никак не ждал увидеть ноне, – закричал он громко спустя пару минут, встречая боярина Хвоща.
И впрямь. Всего три недели назад, находясь в покоях князя Константина, они уже имели нелицеприятный разговор. Тогда знатный рязанец вид имел более потерянный, а речь вел все о мире да о дружбе, норовя уговорить владимирского князя подписать договор со своим рязанским тезкой.
И вот новая встреча, на сей раз уже на Рязанской земле.
– К кому ж ты ноне пришел на поклон, боярин? – неласково встретил Хвоща, едва тот успел подъехать и сойти с коня, князь Ярослав.
– К тебе, княже, – невозмутимо ответил Хвощ и тут же уточнил независимым тоном: – Но не на поклон, а дабы упредить тебя, – и хладнокровно поинтересовался: – Повелел мне князь Константин проведать, пошто ты непрошеным под град сей пришел, да еще столь много людишек с собой вместях привел?
– Дерзок ты, – нахмурился Ярослав. – И за речи твои надобно было бы тебя наказать примерно, дабы другим неповадно стало, да видя лета твои преклонные, прощаю я тебя на первый раз, боярин. Но с условием – поведай, где сам князь ныне пребывает?
– Угроз твоих я не боюсь и поведаю о князе своем не потому, что я их спужался, а едино лишь по его повелению. Затем и приехал. Князь мой на охоту выехал в леса здешние. Ныне пир честной для братии своей в шатре устроил. Здесь недалече.
И трех верст не будет. Вон за пригорком его сразу видать станет, – кивнул Хвощ, показывая назад, и предложил: – Коли ты, княже, добрым гостем к нам – добро пожаловать. Чара доброго меда и для тебя отыщется – не сумлевайся. Да и братьев твоих меньших тоже просим отведать, что бог послал, – с достоинством поклонился он остальным князьям, безмолвно сгрудившимся за спиной Ярослава.
– Уж лучше пускай твой князь к нам идет, с повинной, – не выдержав паузы, откликнулся Владимир.
– Коли у тебя б мы были в Стародубе, так и поступили бы, – возразил боярин. – Ныне же вы на земле Рязанской. Гости, стало быть. А посему вам надлежит к шатру его ехать. Виниться же ему не перед кем, да и не в чем.
– Я с братоубийцами никогда рядом не сиживал и ныне не сяду, – резко ответил Ярослав. – А ежели князю твоему своей дружины и воев не жаль, то пусть он сам с повинной головой, на милость нашу надеясь, немедля явится. А коли нет…