Ольга – княжна Плесковская
Шрифт:
Наряжая Малину, девицы пели, продолжая оплакивать уходящее невестино девичество.
Ой, судьба моя, ты судьбинушка,
Доля трудная, доля тяжкая.
Словно белую берёзоньку
Поломали меня, с корнем вырвали.
Увели меня от родной избы,
От родимых отца-матушки,
Повели меня да на свадебку…
– Малинка, – влетел в ложницу запыхавшийся Любим. – Первуша приехал и дружки его, Борщ и Млад, и ещё целая ватага.
Малина охнула и прижала ладони к губам, невозмутимость слетела с неё как желтый лист с древа по осени. Так простояла она неподвижно несколько мгновений,
А жених с дружками тем временем уже вовсю колотил в дверь избы. Открывать им отправили Любима. Как только Любим отворил, весёлая, уже отведавшая хмельного мёду ватага с грохотом и хохотом вломилась в сени.
– Здравы будьте, добрые люди, – ещё из сеней зычно провозгласил Борщ, Ольгин давний знакомец по детским играм. – Пошли мы с товарищами на ловы, зайцев пострелять, – продолжил он, когда вся ватага вошла в горницу. – А один заяц, серебряна шкурка, – тут Борщ нашёл глазами Томилу и повернулся к нему. – За ворота к тебе, хозяин, махнул, отыскать надобно, позволишь?
– Что ж не позволить, добрый молодец, ищи, коли не шутишь, – Томила усмехнулся в бороду.
Друзья рассыпались по избе. Конечно, они прекрасно знали, где искать пропавшего «зайца», но обряд нужно было соблюсти.
Обойдя избу посолонь, Первуша с дружками Борщом и Младом подошёл к Березе, Иве и Ольге, дружки встали у него за спиной.
– Красны девицы, не видели зайчика, серебряную шкурку? – спросил жених
– Отчего же не видели. Знамо пробегал, – молвила бойкая Берёза.
– А где сыскать его, не подскажете, славницы? – подхватил Борщ
– Не спеши, добрый молодец, разгадаешь загадки, укажем тебе, где зайчик схоронился, – ответила Ива
– Что ж загадывайте, девицы премудрые, – Первуша вздохнул и изобразил глубокую печаль.
– Кругла, да не девка, с хвостом да не мышь, – загадала свою загадку Ива.
– Ну, это ясно – репа, – ответил доселе молчавший Млад.
– Так вот вам вторая загадка, – продолжила Берёза. – Мать толста, дочь красна, сын храбёр, в небеса ушел.
Парни задумались, скорее для вида, а разгадал Борщ:
– Та матушка – печь, а дочка с сынком – огонь с дымком.
– Тогда моя загадка, – вступила Ольга. – Говорили в старину, молись – коли собрался на войну, когда идешь в море – молись тогда вдвое. А перед чем, добрые молодцы, надо молиться втрое?
– Ну и загадку загадала, красна девица, – протянул Борщ. – Пожалуй, разгадать не сумеем. Что други, отпустим зайчика и по домам разбредёмся? Уж, больно девица разумна да заковыриста, куда как нам с ней справиться, – хитро подмигнул Первуше с Младом явно неравнодушный к Ольге Борщ.
– А зайчик, чудо, как хорош, – в тон ему пропела Ольга. – Шкурка, что паволока заморская, очи – чистые яхонты, – и, глядя прямо в глаза жениху, уверенно и чуть ли не властно добавила. – Отправляйтесь по домам горе-ловцы, мы нашего зайчика неумёхам не отдадим, мы удальцов разумных ждём.
– Наших ловцов-охотников отправите, других не скоро дождётеся, – крикнула из ватаги какая-то нагловатая девица.
– А ты по себе не суди, – быстро нашлась Берёза
– Всё верно Берёза подметила, никто видно к девице на двор не заходил, – подхватила Ольга. – Тявкающих псиц ловцам нет нужды разыскивать, они на свист сами бегут, – припечатала она, вызвав смешки в рядах ватажки.
– Знаю я разгадку, девица, – сказал почему-то вдруг оробевший Первуша,
– Молви, – милостиво разрешила Ольга.
– Трижды нужно помолиться, перед тем как пожениться.
– Что ж верно молвишь, молодец, – также уверенно продолжала Ольга. – Вот он твой зайчик, помолись, – она указала на лики богов. – И забирай
Девушки расступились, Первуша шагнул к лавке, сдернул шубу и обнаружил под ней румяную от волнения и жаркого меха Малину. Он обошел вокруг лавки, взял Малину за руку и вывел в середину горницы.
– Хорош ли зайчик? – спросила Берёза, обращаясь к дружкам жениха.
– Искали мы зайчика, а нашли невесту нашему охотнику, – отозвался Млад.
– И хотим узнать, хороша ли невеста для нашего удалого жениха, – оживился Борщ. – Богата ли умениями женскими?
– Откушайте, хлебушка, что Малинушка наша пекла, – промолвила из другого угла горницы взволнованная Леля, подошла к Голубе, взяла каравай на рушнике и поднесла сначала Первуше, затем Борщу с Младом, а что осталось, отдала весёлой ватажке.
– Вкусно, добры молодцы? – робко спросила она.
– Хорош каравай, хрустящ и пышен, а как с иголкою невеста умеет управиться? – в свою очередь спросил Млад.
Тут Услада молча подошла к жениху, держа в руках украшенную затейливой вышивкой по вороту и рукавам, льняную рубаху.
– Добре, – с улыбкой молвил Первуша и взял рубаху.
– Невеста наша свои уменья делом подтвердила, – продолжала меж тем Берёза. – А ты, добрый молодец, докажи-ка нам, что не тщетствуешь.
– Не побрезгуйте, красны девицы, примите скромные гостинцы, – Борщ раскрыл кожаный тоболец, который с самого начала держал в руках, достал из него горсть мелких серебряных привесок на поясок и принялся раздавать девушкам. – Прими, красна девица ложечку, – протянул он привеску Березе. – Чтобы сытно вкушать и телом добреть. А тебе, девица, гребешок – чтобы скорее две косы заплести, – это предназначалось Иве. – Вот и вам, славницы, на счастье, – двух одинаковых коньков Борщ передал Леле с Усладою. – Ну, а тебя, девица, не знаю, чем и порадовать, тебя-то ничем не удивишь, – скрывая смущение, обратился Борщ к Ольге. – Возьми вот хотя бы солнышко, чтобы сиять ярче всех.
– Не обдели и братца невесты нашей, – напомнила Берёза.
– А тебе добрый молодец, вот какой подарок, – Млад обернулся к ватажке и взял у кого-то из рук холщовый мешок. В мешке обнаружился деревянный крашеный щит. Восторгу Любима не было предела, это, какое ж у него теперь богатство и меч, и щит, прямо-таки небывалое счастье – коли такие дары перепадают от жениховых щедрот, вот и других сестриц уж поскорее бы женихи разобрали.
– Готовься, добрый молодец, подрастёшь маленько, отроком к себе в десяток возьму, – пообещал Первуша Любиму.