Ольга. Уроки престольного перволетья
Шрифт:
– Верно, князь Плесковский, – вздохнул Адун. – Ныне об этом говорить не принято, и даже велено молчать. Олег крестился, и многие его воеводы вслед за ним. Обещал Вещий грекам и весь народ, что под своей дланью держал, к кресту привести. А греки взамен дюже выгодный ряд с князем положили – не новый, а продление того старого, коего Вещий силой добился. На три десятка лет купцы из Руси торговлю безмытную получили и полное содержание в Царьграде. Олег свой замысел воплотить собирался после похода на Хвалынь. Но всем известно, чем тот поход горемычный закончился – полегла на Итиле 20 почти вся русская рать, сам Вещий ранен был жестоко, едва выжил. Тогда-то волхвы понесли весть по Киеву и близлежащим землям – что дружина погибла из-за предательства Олегом веры отцовой. Они всегда были против союза с греками – предсказывали: бедой тот мир обернётся. С их слов, хазарский разгром и стал той самой бедой. Подстрекали волхвы людей киевских церкву Ильинскую пожечь, христиан порешить. Но воеводы Олеговы, вернувшиеся из похода, от князя не отреклись, бунты людские усмирили, храм пожечь не позволили. Но о том, чтобы крестить киян и прочих данников, Олег более речей не заводил. Хвалынская неудача надломила князя.
20
Итиль – одновременно название Волги и города – столицы Хазарского каганта
– И греки спустили нарушение ряда? – удивился Яромир.
– Чтобы оправдать нарушение ряда, Олег прилюдно от власти отрёкся – на престол после и не садился более. Хотя князем его до самой смерти величали, но для иноземных послов отговорка имелась. Да и кесари греческие, ряд с нашим Олегом положившие, тоже померли один за другим – так что вроде и обещанье сдерживать не перед кем стало. У греков в ту пору у самих забот хватало – то престол не могли поделить, то с болгарами воевали. А как болгар усмирили, помощь грекам понадобилась в бранях с сарацинами – наши вои на подмогу были отправлены – сначала пешими воевали за греков, а затем – и на море. Четыре года тому назад князь наш Игорь с Сурожской 21 Русью поладил, переселенцев к ним отправил, а сурожцы в ответ год спустя за греков пошли воевать от его имени. Сурожцы – мореплаватели умелые, на больших ладьях ходят по Греческому морю 22 . Потому греки, нуждаясь в наших гриднях, пока довершений придерживаются. Вместе с тем Игорь ведь христиан не преследовал, в руки жрецам для кровавых треб не предавал, веровать в Христа не запрещал. А то, что пресвитера из греков отказался принять – так ведь потому, что свой уже имелся, болгарский то есть.
21
Сурожское море – Азовское море. Сурожская Русь – так мои герои называют земли, расположенные на северном и восточном берегу указанного моря – в современной Ростовской области и Краснодарском крае, но не на полуострове Крым. Название Сурож применительно к городу Судак в Крыму – это, по моему мнению, более поздняя летописная традиция
22
Чёрное море. В 934 г. имел место поход византийцев в Лангобардию (Ломбардию). В составе византийского войска было 415 «росов» на 7 кораблях
– В ловкости нашему князю не откажешь, – усмехнулся Яромир. – И с греками поладить умудрился, и жрецов уважил.
– Это да, – тут же подтвердил угодливый Адун. – Но всё же торговый мир ныне очень шаткий – и в любой миг греки могут ряды порушить, а через пять лет и вовсе срок довершений выйдет – а о продлении рядов греки и слышать не желают, по крайности, пока не крестится Киев.
– Так что же, война грядёт с Царьградом, как думаешь, боярин?
– Князь пока миром надеется решить…
– Как же миром-то решишь? Уж не креститься ли затеял Игорь по примеру Олеговому?
– То вряд ли. Крест принять – значит – князю Игорю со жрецами нашими поссориться – а они ведь всегда его поддерживали – волхв Перунов, Избора, из самого Новгорода вслед за князем, тогда ещё дитём грудным, приехал. Говорят, князь Рюрик Избору сына призреть послал – сколько Изборе ныне лет, и не ведает никто – а всё жив старик. Не пойдёт князь против старцев священных, иначе будет мира с греками искать. Князь по веленью волхвов и княгинину церкву разобрал на Хоревице, когда она померла. Боязно с волхвами ссориться. Олега-то, я думаю, они прокляли – удачу у него увели, – понизив голос, сообщил Адун.
Затем Адун проводил их к мастеру, которого болгары обучили обжигать глину, превращая её в камень для построек. Ремесленный двор изготовителя плинфы находился на противоположном пристани конце Подола, ближе к Горе. Мастер по имени Местята показал им ямы, где разминали привезённую глину, и деревянные рамки, которые ею заполнялись. Излишки глины срезались ножом. Заготовки раскладывались на доски и просушивались на воздухе, а затем обжигались в больших печах.
– Прочен ли твой рукотворный камень? – спросил мастера Яромир. – И как долго его изготавливать?
– Плинфа дюже прочна, князь Яромир. Не страшится огня. Но готовится токмо в годину – покуда тепло и сухо. Две сотни в день я делал для христова жреца. Работал всю прошлую годину и два месяца нынешней.
– А сколько надобно на небольшой терем?
– Терем? – Местята удивлённо выпятил губу. – Дык кто ж его знает? Не меньше десяти сотен, мню, ежеденно.
– А ежели с камнем чередовать?
– Чередовать всяко можно: и редко, и часто. Негли, и пяти сотен в день достанет. А где хочешь терем сладить?
– Да рядом тут. В Высоком. Слыхал?
– Слыхал. Князя, что ль, село?
– Теперь – княгини.
– Ясно, – мастер с любопытством воззрился на Ольгу. – Помощники надобны, один навряд управлюсь. Да и места на дворе нет, такие меры осилить.
– А есть кто на примете?
– Сын у меня подрос. Но двор у нас один, и печь тоже.
– А ежели мы твоему сыну избу в Высоком срубим? – предложил Яромир. – Печь успеете сложить, пока година? А как наступит травень, так и за дело приметесь. После сын может и дальше в Высоком жить – посуду станет делать, коли плинфа не понадобится.
– Что ж? – Местята почесал в затылке. – Мысль занятная, князь Ярормир, давай потолкуем…
Яромир с Местятой договорились, что подмастерье будет работать всё тёплое время следующего года лишь на оплате снедями, взамен того, что изба и печи будут построены в Высоком бесплатно. Затем Яромир сторговался с самим Местятой, поставив ему условие, что к концу серпеня в следующем году весь материал будет готов.
– Батюшка, неужто ты терем каменный задумал выстроить? – удивлённо спросила Ольга, когда они с Яромиром ехали с Подола в княжеский Детинец.
– Я, дочь, про греческий образ камнеукладчества Камыку рассказал – он думает, что справится с подобной постройкой, готов за дело взяться. Так что попробовать стоит. Деревянный-то терем мы тебе равно срубим за остаток лета и осень. А Местята глину нужную привезёт и образцы плинфы к серпеню сделает. Съездите с Искуси и Камыком, когда Местята с работой управится, – поглядите на сей камень, Камык на воротах в детинец поупражняется, тогда и решите.
– А что же изба и печь для подмастерья?
– Пригодятся. Устроишь в Высоком гончарный конец.
– Батюшка… Я ещё хотела спросить. Не про камень.
– О чём, дочь?
– Дагмара говорила, что Олег Рюрику поклялся ни одно дитя своим не признавать. Вещий, верно, желал от клятвы освободиться – потому исконных богов отринул и Христа принял. Сына хотел своим наследником назвать и престол княжеский ему оставить? – затаив дыхание, спросила Ольга.
Она вспомнила свой разговор с Дагмарой. Ей захотелось поведать о нём Яромиру, поделиться с батюшкой услышанными от Дагмары откровениями. О том, что Олег-младший, прозванный Моровлянином, был Ольге отцом, а Вещий, стало быть, дедом. О тайне самой Дагмары, которую ведунья открыла Ольге накануне её отъезда из Выбут… Дагмара любила Вещего, была его наложницей и даже родила ему двоих сыновей. Один из них умер в младенчестве, а другой – по достижении возраста девяти лет… Дети Вещего умирали… А он, желая сохранить жизнь своему единственному сыну, отрёкся от исконных богов, и её отец выжил… И родилась она… Ольга не решалась завести с Яромиром подобные речи, боясь своим любопытством к родному отцу обидеть названого батюшку. Моровлянин, видно, никогда в своей жизни и не задумывался о том, что у него могло быть дитя от Вельды. А Яромир заботился об Ольге и баловал её так, как и не всякий родной отец стал бы.