Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги
Шрифт:
— Лилла очень торопилась уехать, — сказал он. — Сразу же, как только увидела газету. Возможно, она уже возбудила дело о разводе со мной. Она уже не первый раз разводится.
— С вами?
— Нет, с другими.
Портрет Лиллы стоял на бюро. Упрямое, темное лицо, вытянутое вниз, сверху невообразимая шапка закрученных волос.
Безутешный Гарольд стоял около неприбранной кровати. Я помог ему поднять матрас: под ним находился расплющенный его тяжестью полиэтиленовый мешочек для табака, в котором лежала пачка денег. Харлей отдал его мне.
— Вы знали, откуда
— Майкл достал их из машины. Я слышал, как он шелестел какими-то бумагами.
Не раскрывая мешочка, я положил его в карман.
— И вы честно не знали, что Деньги «горячие»?
Он сел на кровать.
— Догадывался. В покер он не мог выиграть так много. ОН всегда пытался выиграть еще и еще, пока не проигрывал все, что у него было. Но, черт возьми, я не думал о похищении! — Он довольно сильно ударил себя по колену. — Или об убийстве.
— Вы думаете, что он убил мальчика?
— Я имею в виду бедную маленькую Кэрол.
— А я имею в виду мальчика.
— Он не должен был бы убивать этого парня, — сказал Гарольд едва слышно. Казалось, он даже не хотел, чтобы я расслышал его слова, из страха, что они могут быть опровергнуты.
— Вы осматривали машину?
— Нет, сэр. Зачем мне это делать?
— Нет ли там денег или крови? Вы не открывали багажник?
— Нет. Я вообще не подходил к этой паршивой машине! — Он с тоской посмотрел на меня, словно его присутствие в гараже уличало его в преступлении.
— Дайте мне ключи. Я должен ее обыскать.
Он достал брюки, порылся в карманах и вытащил кожаный ремешок, на котором висели ключи от машины. Я посоветовал ему надеть что-нибудь на ноги, когда мы пойдем в гараж.
В гараже я нащупал выключатель, повернул его и открыл багажник, с некоторым трепетом подняв крышку. Внутри было пусто, если не считать заржавевшего домкрата и одной-единственной запасной покрышки. Никого и ничего.
И все-таки, прежде чем закрыть крышку, я обнаружил такое, что совсем мне не понравилось. Вырванный кусочек черной пряжи, который был зажат замком. Я вспомнил, что Сэм Джексон говорил мне, будто Том в воскресенье надел черный свитер. Освободив кусочек, я положил его в карман, жестоко ругая себя за подогреваемую надежду, которую теперь разбила черная пряжа.
Глава 13
Я вернулся в дом. Дверь в спальню была закрыта. Я постучал и, не получив ответа, вошел. Гарольд сидел на краю кровати в нижнем белье и носках, между колен зажата винтовка 22-го калибра. Он не направил ее на меня. Я забрал у него винтовку и разрядил: там был всего один патрон.
— У меня не хватило самообладания застрелиться, — сказал он.
— Ваше счастье.
— Да, именно счастье.
— Я сказал это без иронии, Гарольд. Еще мальчишкой я знал одного человека, который потерял все во времена Великой депрессии. Ему было тогда двадцать два года, и он пытался покончить собой. Но единственное, чего он добился, — ослепил себя. Последние тридцать лет он находится в полной темноте. А у его сыновей самые большие похоронные бюро в городе.
— Не заняться ли и мне похоронными делами? — уныло пошутил
— Все это как сумерки. Они пройдут.
— Мой брат — сумерки, которые никогда не пройдут.
— В свое время пройдут и они, Гарольд. У него будет время отдохнуть от этой жизни.
— Если вы его поймаете.
— Мы его поймаем. Куда он мог отсюда поехать?
— Он не говорил мне.
— А как вы думаете?
— Полагаю, что в Неваду. Это его любимое убежище. Когда у него есть деньги, он не может держаться вдали от игорных столов. Он — страстный человек.
— Где он жил, когда работал на южном побережье?
— Когда он потерял работу, они купили трейлер, но и его вскоре потеряли. Тогда они стали переезжать с места на место, чаще всего останавливаясь в мотелях и частных коттеджах. Я не могу дать вам определенного адреса.
— За что его выгнали?
— Босс утверждал, что он слишком груб с пьяницами.
— Как назывался клуб, где он работал?
— «Черный янтарь». Кэрол тоже время от времени работала в нем, своего рода поющая официантка. Однажды мы ездили туда послушать, как она поет. Лилла нашла, что это отвратительно, а я подумал, что она вполне о’кей. Она пела милые секс-песни, поэтому Лилла и…
Я прервал его:
— У вас есть телефон? Мне надо сделать пару звонков.
— Пожалуйста, в большой комнате.
Я забрал у него винтовку на случай, если ему опять придет в голову идея выстрелить в себя или в меня. Стены большой комнаты были увешаны фотографиями, словно картинная галерея: «Старик», «Старуха», «Заход солнца», «Дикие цветы», «Гора», «Набережная океана» и «Лилла», большинство из них раскрашены от руки. Три портрета Лиллы улыбались мне из разных углов, так что я почувствовал себя окруженным этими белыми зубами.
Я вернулся в спальню. Гарольд надел что-то на ноги. Выглядел он вполне нормально. Это меня порадовало.
— Я — о’кей. Не надо проверять меня.
— Я просто удивился, что у вас нет фотографии Майкла.
— Есть одна. Там ему около двадцати лет. Он никогда не разрешал себя фотографировать после того, как у него начались неприятности.
— Дайте мне посмотреть фотографию.
— Не знаю, где искать ее. Во всяком случае, она сделана тогда, когда он был еще совсем молодым парнишкой. Он там совсем не похож на себя сегодняшнего.
— Как он выглядит сейчас?
— Я думал, что вы его видели.
— Да, но было темно.
— Ну, он все еще вполне приличный мужчина. Я имею в виду внешность. Он ушел из бокса раньше, чем его изуродовали. У него темные волосы, еще не поседевшие, он зачесывает их на одну сторону. Майкл всегда очень заботился о своей прическе. — Гарольд пригладил свои жидкие волосы. — Зеленовато-серые глаза. Взгляд довольно умный, особенно когда он чего-то добивается. Тонкий рот. Я всегда думал, что рот у него жестокий. Зубы не такие уж хорошие. Но я понятия не имею, выглядит ли он и сейчас таким же приятным мужчиной и сохранил ли он свою осанку. Вообще, он всегда поддерживал себя в хорошей спортивной форме.