Оп Олооп
Шрифт:
— Fresh ox tongue, creole: свежий говяжий язык по-креольски…
— Понятно?
— Да, но меня прямо бесит столько непонятных названий подряд.
— Расслабьтесь. Здесь есть еда на все вкусы: икра, сельдь, черепаший суп, спаржа, куриный пирог…
— А косточка… для собак?
— Разумеется: osso-bucco.
Общий хохот, несомненно, развеселил бы и самого Робина, если бы к нему угодливо не присоединился maitre. Это вывело его из себя:
— Послушайте, сеньор, вы здесь, чтобы прислуживать, а не чтобы веселить гостей.
Напуганный выговором, maitre удалился, пятясь задом. При этом он не сводил глаз с Опа Олоопа и Мариетти, словно черпая в их понимающей прямоте силы, чтобы не упасть.
Разговор вернулся к прежнему неторопливому течению, и Ивар Киттилаа, рассказывавший своим соседям о скудной диете кинозвезд, по просьбе Пеньяранды вовлек в беседу и остальных участников ужина:
— В Голливуде любой знает, сколько калорий содержится в каком продукте. Все как один хотят стать звездой, и каждый буквально одержим проблемой overweight. [33] Это мания похуже ожирения. Диета обрекает человека на бесконечные расчеты и комбинаторику. Съедобные порции соответствуют ста калориям, или одной единице. Сто калорий — это, скажем, ложка меда, или два мандарина, или четыре финика, или двадцать стрелок спаржи, или бифштекс десяти сантиметров в длину и пяти в ширину с полпальца толщиной.
33
Лишнего веса (англ.).
— То есть вы повсюду ходили с линейкой, пипеткой и весами…
— Бросьте. Это не шутки. Я заметил, что аргентинцы, в целом, предрасположены к сарказму, а вот юмора им пока не хватает. Они смеются над всем подряд и при этом скучают всей нацией… Вот где истинная непоследовательность!
— В яблочко!
— Возвращаясь к нашему вопросу, существует бессчетное множество любопытнейших диетических рецептов для завтраков, обедов и ужинов, которые, не выходя за ограничение в тысячу четыреста калорий, обеспечивают организм необходимым топливом для сбалансированного питания, избавляя его от ненужного жира. Хотите послушать menu Греты Гарбо и Кэрол Ломбард?
— Бред! Я требую срочно подать мне menu Опа Олоопа, даже если в нем будет триста тысяч калорий, — проревел капитан-подводник.
Подали икру.
Статистик отведал икры осетра. Сделал паузу, наслаждаясь ее вкусом. И, прежде чем съесть еще, с удовольствием произнес:
— Смейтесь, Слаттер, но Ивар говорит правду. Мне знакома статистика по этому поводу. Одна пятая всех янки страдает от ожирения. Ожирение — это отклонение от нормы: нарушение работы желез, обмена веществ. Больше всего от этой болезни достается страховым компаниям: она сокращает срок жизни застрахованных, высасывает из этих компаний средства и истощает бюджет. Поэтому, чтобы оставаться упитанными, они ратуют за всеобщую худобу через умеренность и спорт. Интересная новость: «Metropolitan Life Insurance», основываясь на результатах анализа данных двухсот тысяч медицинских осмотров, заявила, что…
— Пожалуйста, никакой статистики! Дай вам волю, и вы поведаете нам о годовых показателях мирового оборота лобковой вши…
— Браво, браво!
— Лучше скажите, по какому поводу вы хотите закормить нас насмерть двадцатью блюдами?
Ироничные поддевки Суреды и Пеньяранды выбили Опа Олоопа из колеи, поломав стройную логику его аргументации. Беззащитный перед пронзающими его броню взрывами смеха, он лишь произнес:
— Цитируя одного идальго, «чтобы вас победить, нужно вас накормить». Вы все узнаете в конце ужина…
В этот момент раздалось многозначительное покашливание. Так сутенер обозначил свое желание высказаться:
— Я признаю, что затронутая ранее тема теорий об избыточном весе и рациональном питании в высшей степени соблазнительна. Но при этом она еще и чрезвычайно сложна, друзья мои. В Марселе, Барселоне, Шанхае, Париже и в этом городе, когда моя embonpoint выходит за границы положенного, я прибегаю к очень приятному и эффективному средству. Я хожу только в самые роскошные grills и рестораны. И могу заверить всех, кто желает похудеть, что ни одна диета не сравнится с действием их заоблачных цен…
Официанты начали менять посуду и приборы. На мгновение жизнеутверждающая геометрия стола оказалась нарушенной.
Появление селедочных рулетиков спровоцировало оживленный спор, вызванный расхождением вкусов. Ивар, Эрик и Оп Олооп радостно приветствовали воцарение аромата селедки над скатертью. Остальные же, за исключением сохранявшего нейтралитет Слаттера, потребовали, чтобы рулетики заменили черепашьим супом.
— Пусть решает главный.
— Пусть решает главный.
— Мой отец — швед, — сказал Слаттер. — Поэтому мне не противна селедка и у меня не вызывает отвращения черепаха. Я абсолютно нейтрален.
— Решайте уже! Я не выношу эту вонь. Я всегда считал крайне мудрой привычку не совать нос в задницу, даже в свою собственную. А это блюдо лишает меня такой привилегии. Эта зараза прямо у меня под носом. Решайте скорее!
— Ура, Пеньяранда! Я-то полагал вас чертовски вежливым человеком…
— Господа, я вижу, что мнения «оч. разделились»… как у публики на той знаменитой корриде, когда одни честили мать, а другие отца горе-тореадора. «Оч. разделились»… И все же мне нужно принять решение, и вот оно: пусть принесут…
— Селедку!
— Черепаху!
— …Вина. И каждый съест того, чего ему будет угодно.
Бурные аплодисменты, казалось, превзошли все возможные пределы.
Оп Олооп закричал:
— Maitre, вина, вина! Что за невнимательность!
И покраснел, как школьница, возможно припомнив постулат Брилья-Саварена: «Celui qui regoitses amis et ne donne aucun soin personnel au repas qui leur a prepare, n’est pas digne d'avoir des amis» [34]
34
«Тот, кто принимает друзей и не позаботился приготовить для них еду, не достоин иметь друзей» (фр.).
На его счастье, в этот момент вбежал maitre, потрясая двумя бутылками.
— Посмотрите, сеньор: «Wiltinger dohr.» тысяча девятьсот двадцать шестого и «Liebfraumilch Riesling» тысяча девятьсот двадцать пятого.
— Отлично. Несите нужное число бутылок. Но не забудьте и про шабли. Не все любят вина Мозеля и Рейна.
— Я обожаю жидкое золото Бургундии, но не откажусь от глотка «Молока любимой женщины». Рейнское вино — жидкая ласка для горла, — сказал Гастон, сглатывая слюну.