Опасная фамилия
Шрифт:
Ани так задумалась, что даже по-детски приложила пальчик ко лбу.
– Неужели видела? – спросила она саму себя.
– У вас есть сомнения?
– Ну, раз брат говорит… – Ани вздохнула. – Значит, так и есть. Он ведь теперь старший в семье. Вроде отца для меня, под венец поведет. Потому что от отца я получила только благословение. И это немало.
– Так видели вы Каренина или нет? – настаивал Ванзаров.
– Зачем вам это?
– Мне нужна от вас всего лишь правда.
– Вы первый в России, кто от меня это требует, – сказала Ани. – В награду за это вы ее получите. Вот вам мой ответ: нет, я не видела брата в отеле ни вчера вечером, ни прежде. Скажу вам по секрету, что решительно не знаю его секретов. Неужели при живой жене у него есть повод бывать здесь так часто? Не могу в это поверить…
Ванзаров не был уверен вполне, но, кажется, она кокетливо подмигнула.
42
Велосипедное общество давно присмотрело учебное поле, что располагалось в большом треугольнике, ограниченном лагерем военно-учебных заведений, Колонистской слободой и частью Петергофа, именуемой Заячий Ремиз. Место было удобное во всех отношениях. Практически все члены общества имели дачи, от которых до поля было минут пять неспешной езды. Плату за аренду взимали чисто символическую, по причине любви начальника лагеря к велосипедам вообще и пикникам общества в частности. Но больше всего устраивала земля. В столице было не так много мест, где можно было тренироваться на спортивных велосипедах, не боясь проколоть тонкие шины.
Чтобы подготовиться к заездам на велодроме в Стрельне и получить шанс на победу в знаменитых заездах на две и три мили, надо было где-то крутить педали. В Петербурге между извозчиками, конками, ломовыми телегами, уличным мусором и городовыми много не наездишь. А за городом асфальт покрывал считаные версты. Хорошее покрытие имела дорога из столицы в Царское Село и еще небольшая ее часть, доходившая до Петергофа, чтобы члены царской фамилии, да и сам император, не узнали на себе, что такое русские дороги. Ездить по этим отрезкам, гордо именуемым шоссе, было затруднительно. Местные жители относились к велосипедистам с веселым панибратством, мальчишки с криками бежали за ними, размахивая шапками и улюлюкая, а кто повзрослее – показывали пальцем, трясясь от смеха. Для солидных господ из общества такие развлечения были не по чину. Для них учебное поле было сущим раем. Никаких мальчишек, циничных крестьян, посторонних глаз и дорожной пыли. Но самое главное: земля была вытоптана армейскими сапогами до плотности бетона. После прохождения маршевым шагом нескольких батальонов велосипедисты могли рассчитывать на относительно ровную трассу. Оставалось пройти по ней метелками и граблями, удаляя опасные камешки, и путь к победам был открыт.
Тренировка становилась важным событием в жизни общества. Устраивался буфет с холодными и горячими закусками – для удобства сопровождающих дам и приятелей расставлялись столики, между которыми бегали официанты, разнося чай и прохладительное. Спортсмены могли оставить мелкие вещи и переодеться в спортивные бриджи и пиджаки в специально отведенном месте: между четырьмя шестами на веревках растягивали белое полотно, и этот импровизированный походный тент укрывал мужскую скромность от любопытных глаз. Не хватало только оркестра и выступления артистов, чтобы окончательно перепутать тренировку и светский пикник. Во всяком случае, дамы относились к этому мероприятию соответственным образом. Не задумываясь, какое важное спортивное значение имеет тренировка для развития велосипедного спорта в России, они веселились от души: демонстрировали новинки моды, обменивались сплетнями, заказывали шампанское. Куда больше рекордов их интересовали фасоны и модели, что в таком разнообразии можно было наблюдать за каждым столиком. Дамы любезничали, не забывая оценивать наряды друг друга. Особо интересовали всех шляпки.
Кое-кто из членов клуба в сердцах заявлял, но только среди своих, что из тренировки устроили какой-то модный показ. Но такое недовольство высказывалось сугубо в мужском обществе. На поле царила легкая и непринужденная атмосфера, никак не разжигающая азарт спортивного состязания. Участники тренировки все не могли начать заезды, разбившись на маленькие группки и смеясь каким-то глупейшим шуткам. На линии старта печально ожидал только Серж, который не разделял общего веселья.
Достаточно изучив спортсменов, болельщиков и присутствующих дам, Ванзаров отметил много приметных лиц. Лично он не был с ними знаком, но встречал на официальных приемах. Здесь были высокие чиновники Министерства финансов, Министерства двора и важное лицо Министерства внутренних дел. Любви к велосипедному спорту оказались подвластны все министерства. Наверняка здесь были чиновники Министерства путей сообщения, но их Ванзаров в лицо не знал. Для себя он отметил, что любовь к спорту требовала немалых средств. Кроме обязательного костюма с кепи, спортсмены тренировались на лучших английских и немецких моделях велосипедов, которые стоили месячной зарплаты скромного чиновника сыскной полиции.
Каренин выглядел чужим на этом празднике. Оперевшись о седло новенького «Витворта», он рассматривал сухую землю и, оттягивая пальцы, щелкал суставами. В таком состоянии было трудно рассчитывать на хороший результат. Ванзарову он еле заметно кивнул.
– У нас не принято торопиться, – словно оправдываясь, сказал он. – Угоститесь пока чем-нибудь.
– Понимаю, зачем вам понадобилась эта тренировка, – ответил Ванзаров, невольно ощущая запахи закусок.
– Надо же как-то развеяться…
– Куда важнее поддерживать дружеские отношения с нужными людьми. И умело им проиграть.
– Надо сильно постараться, чтобы проиграть достойно, – отвечал Серж, не скрывая, что в целом догадка верна. – Меня вчера вызвали в охранку, если это можно так назвать.
– Этого следовало ожидать, – убиты чиновник высокого ранга и актриса императорской сцены. А что вы хотели?
– Я бы хотел, чтобы все это поскорее кончилось. Никак не могу прийти в себя после вчерашнего общения с жандармом.
– Это они умеют, – согласился Ванзаров. – А что, граф Вронский проявил с вами излишнюю твердость?
Серж посмотрел так отчаянно жалостливо, что пояснения не требовались.
– Кстати, нужно ваше мнение, – продолжил Ванзаров, не замечая призыва к состраданию. – Как вы думаете, Кирилл Алексеевич Вронский знает, что связывает вашу и его семью?
– Я об этот думал, – ответил Серж, ловя руль, который норовил выскользнуть. – Мне показалось, что он просто выполнял служебный долг. Никакого намека на то, что он осведомлен о… знает ту историю, я не заметил.
– А вы не пробовали это узнать?
– Поверьте, господин Ванзаров, мне было не до того… О, кажется, сдвинулось с мертвой точки.
В обществе произошло какое-то движение. Велосипедисты с явной неохотой покидали столики, оставляя бокалы с шампанским и милых дам, направляясь к линии старта. Чтобы не мешать, Ванзаров отошел к зрителям. Его дружески хлопнули по плечу.
Стива улыбался и салютовал бокалом, в котором лимонным блеском играло шампанское. Как будто вчера ничего и не было. Он весь светился, – казалось, солнечные брызги так и разлетаются вокруг него.
– Чудесный день! Чудесная погода! И чудесное общество! И ура всему миру! – провозгласил он. – Что вы такой скучный, Ванзаров? Смотрите, сколько очаровательных дам! Сколько соблазнов и приключений! А вы кукситесь. Вы такой же, как и все нынешние, все разговоры только о деньгах и делах. Разве так надо жить? Мы любили кутнуть, но у вашего поколения все пресно. Я вот по своим детям сужу. Вы мне показались не таким…
– Исключительно другой. Буйное веселье и безрассудные поступки. Включая романы с замужними дамами. У меня на кабинете табличка имеется.