Опасная фамилия
Шрифт:
– Думаю, ответ найдем прямо сейчас…
Ванзаров сделал шаг в сторону и, сильно нагнувшись, принялся осматривать лежащие предметы, перемещаясь вбок широкими шагами и ставя ботинок так, чтобы не раздавить чьи-то любимые очки. Лебедев наблюдал за ним с нескрываемым интересом. Обойдя почти по кругу, Ванзаров выдернул из беспорядка сигарную коробку.
– Вот то, что надо, – сказал он.
– Наш старый добрый Partagas, – обрадовался Лебедев. – Коробка совсем новая, только открыта. Жаль, сигары на землю упали. Это уже, считай, пропало, совсем другой вкус, нельзя и
– Стива пошел в раздевалку за сигаретами, свои он забыл дома, – начал Ванзаров медленно, словно разматывая клубок. – Спросить не у кого, все господа уже на линии старта. В буфете сигар не держат, там только закуски… У каждого велосипедиста свои папиросы или сигары… Стиве хочется курить… Он заходит в шатер и понимает, что портсигары держат в карманах пиджаков. Пиджаки – вот они, висят… Но Стива и подумать не может, чтобы залезть в чей-то карман и одолжить папиросу… Однако курить хочется. И тут он видит новую коробку сигар на столике… Чей столик? Ну, конечно… Он узнает висящий на стуле пиджак племянника. Это совсем другое дело… Стива берет коробку, сдергивает ленточку и приоткрывает крышку…
Протянув найденную коробку, Ванзаров попросил примерить к ней размер лезвия. Приставив ножик к краям, Лебедев сообщил, что подходит как раз.
– Только не понимаю, что вы этим хотите сказать, – добавил он.
Вместо ответа Ванзаров стал методично поднимать и отбрасывать в сторону предметы, не заботясь о том, что скажут их хозяева. Пока не поднял невзрачную железку, скрученную буквой «М», с широкими лапками. Издав победный звук, Ванзаров что-то прикинул, осматривая кучу, и сразу переместился в другой конец, где опять стал беззастенчиво хозяйничать. Угомонился он, когда вытащил из-под чьего-то кошелька парочку крепких пружин.
– Вот! – сказал он. – Не нужна крепость рук. Вообще никто не нужен рядом. Жертва сама все сделает. Понимаете, что произошло?
Лебедев смог только печально вздохнуть.
– За мной аплодисменты. Не устаю вам удивляться… Как? Как? Как? – повторял он.
– По-другому невозможно. Простая мысль: мышеловка, поставленная наоборот. Чтобы не прихлопнуть мышь, а выбросить лезвие. По принципу арбалета. Или катапульты. Крышка коробки – это спусковой крючок всего лишь. Открыл – выстрелило. Расчет простой: человек садится за столик, коробка оказывается на уровне груди, лезвие должно попасть в область сердца или легких. Стива получил удар в глаз потому, что воровато заглянул «одним глазком», как шаловливый мальчик, каким он и был. И попался. Такая простая конструкция. Изогнутая железка, две пружины, небольшие отверстия в самой коробке, видите, вон они… После броска вся конструкция по инерции вылетает из коробки, становясь просто случайным мусором, в траве всякое валяется. Да, мышеловка, и ничего более, – сказал Ванзаров.
Держать на весу щипцы Лебедеву надоело, он достал из чемоданчика склянку, опустил в нее лезвие и закрыл крышкой.
– Но как убийца мог знать, что Стива забудет папиросы, – сказал он с недоверием. – Это же невозможно подстроить. Если только не выкрасть у него прямо из кармана.
– Все возможно, если не вмешается случай. Один недостаток этой конструкции: нельзя сделать второй выстрел для гарантии. Большой инженерный талант виден.
– Вы знаете, кто? – спросил Аполлон Григорьевич, понизив голос. Ему показалось, что кто-то стоит у шатра.
– Обратите внимание, коллега, что здесь вовсе не один вход. Простыни всего лишь примыкают друг к другу. Можно войти с любой стороны.
– Это так важно?
– Очень важно, – сказал Ванзаров и вышел из шатра. Он захлопал в ладоши, привлекая внимание. Чего и добился немедленно.
– Господа! Не пройдет и часа, как вы все будете отпущены. Прошу еще немного терпения.
Раздались возмущенные возгласы. Ванзаров помахал Каренину, подзывая именно его. Серж подкатил велосипед, словно боялся оторваться от руля.
– Кто в этот раз? – обреченно спросил он.
– Отчего вы так уверены, что кого-то опять убили? – ответил вопросом Ванзаров.
– Нет, я полагаю, что все это было устроено потому, что украли чье-то брильянтовое колье.
– К сожалению, вы правы. Ваш дядя Стива убит.
Велосипед постоял, борясь за равновесие, и грохнулся на траву. Серж зажмурился, словно в лицо ему било нестерпимое солнце, и закрылся ладонями. Самообладание покинуло его. Ему было окончательно наплевать на приличия, на влиятельных друзей и даже на то, что члены клуба, и особенно их жены, смотрят на него с интересом, сразу же пустив меж собой змеиный шепоток. Надежда Васильевна бросилась было к нему, но ей строго указали оставаться на месте.
– Это конец, – пробормотал он. – Дядя Стива… Бедный дядя Стива… Что я скажу тете Долли… И что теперь будет с проектом… – он осекся. Совсем не вовремя Сержа посетила мысль, что с этого часа влияние его в Министерстве путей сообщения стремительно растает.
– Господин Каренин, слезами горю не поможешь, а вот правдивыми ответами – вполне, – сказал Ванзаров, наблюдая за ним.
– Какие ответы? Зачем? Разве вы не видите, что рушится моя жизнь…
– Еще есть шанс. Портсигар при вас?
Серж настолько не понял вопроса, что вынужден был переспросить. Ванзаров терпеливо повторил. Ему предъявили серебряный футляр.
– Это подарок отца, всегда ношу его с собой, – сказал Серж и тут же поправился: – Вчера забрал там… Ну, где забыл.
– Напомните, что вы теперь курите…
– Old Crown. Желаете…
– Решили всех угостить новой маркой сигар? – спросил Ванзаров.
– Какой маркой?
– Скажем, Partagas. Захватили на тренировку коробку. Не иначе для угощений.
– Господин Ванзаров, я не понимаю, о чем вы говорите. Если вы шутите, то сейчас не время, а если…
– Значит, коробку сигар из дома не захватывали.
– Нет, конечно! Мне портсигара хватает…
– А если бы вдруг на своем столике в раздевалке нашли коробку Partagas?
– Хорошая марка, часто ее курю.
– Значит, увидев такой подарок… – начал Ванзаров, как вдруг Аполлон Григорьевич выхватил склянку с лезвием.
– Это ваш ножичек! – заявил он крайне подозрительным тоном.