Опасная охота
Шрифт:
— Вы занимаетесь этим? Я имею в виду, не конкретно вас, а ваше ведомство, ибо кто ж вам такому зеленому доверит столь сложное дело.
— Вы совершенно напрасно стараетесь вывести меня из себя, Лысков, — хмурит брови Сорока. — Не получиться. У меня сегодня не то настроение. Что же касается вашего вопроса, то, принимая во внимание все последние события, дело это ведет служба безопасности. Впрочем, мы также подключены к этому.
— Спасибо за предупреждение не злить вас. Не буду напрасно тратить порох. Подожду, когда у вас смениться настроение. А теперь скажите, что вам нужно конкретно от меня?
— Вы мне не нравитесь, — заявляет Сорока после короткой паузы.
— Откровенность за откровенность: вы мне тоже. Но, полагаю, вы пришли не за этим, чтобы мне это сообщить?
— Кое-кто вами очень заинтересовался и даже через своих людей в нашей службе пытался навести справки про ваше агентство и конкретно вашу персону. Если начали убирать свидетелей, то вы тоже имели отношение к Коцику, и кто его знает, что успели разнюхать. На вашем месте я бы поостерегся.
— И кто же мной так интересуется?
— Пока не знаю, но надеюсь, скоро узнаю. А вы сами не хотите мне помочь?
Странно все это. Сорока говорит, что обо мне наводят справки, и в то же время не знает кто это. Я думаю, что он просто не хочет выносит сор из избы. С другой стороны, ему ужасно хочется разнюхать, что мне еще может быть известно. Наверно горит желанием раскрутить все это сам и выделиться. А может, хочет создать видимость сотрудничества, вот и грузит меня. Очень даже не исключено.
— Это чем же я могу вам помочь? — спрашиваю я, подстраиваясь под его тон.
— Например, вы расскажете, что вам еще удалось такого узнать, и что вы не сочли нужным сообщать следственным органам.
— От следствия я ничего не утаивал. Это скорее вы знаете больше меня. Клиента у нас уже нет, он умер, мы больше этим не занимается. И зачем вы решили предупредить меня? Может хотите убедить меня в том, что в милиции после того, как я оттуда уволился, еще остались порядочные люди?
— Порядочные люди есть везде, Лысков. Впрочем, мне наплевать, что вы сами думаете по этому поводу. Каждый судит в меру своей испорченности. Ну, а я делаю это только затем, — говорит он, понемногу выходя из себя, — что я не хочу, чтобы в вас всадили пулю до того, как я сам надену вам на руки железные браслеты и зашвырну в камеру. Вот зачем!
— О, вижу, что у вас меняется настроение! — замечаю я.
— Ты мне не нравишься! — снова цедит он сквозь зубы.
— Пустяки. Так даже лучше, — успокаиваю я его. — Значит, тебе не придется мучиться из-за неразделенной любви. Ведь я не по этим делам!
На какой-то момент мне показалось, что он готов кинуться на меня, но ему удается взять себя в руки.
— Шут гороховый!
Прорычав сквозь зубы эти грозные слова, Сорока поворачивается спиной, намереваясь уйти. Я останавливаю. Мне вдруг становится его немного жалко. Как никак, а он все-таки решил предупредить меня.
— Игорь! — зову его по имени.
Он оборачивается.
— Что бы там ни было, спасибо!
Не говоря ни слова, он делает неопределенный жест рукой, который можно понимать как ответное «пожалуйста» и как «пошел ты в жопу со своими спасибо», и уходит. Я провожаю его взглядом, обдумывая все сказанное. Раньше мое первое впечатление о человеке всегда оказывалось самым верным. Неужели на этот раз я ошибся и Сорока вовсе не такой говнюк, каким я его себе представлял?
Хуана Альвареса я действительно нахожу в маленькой пельменной недалеко от офиса «Зеты +». Он уже собирался уходить, когда я появился.
— А, это ты, — говорит он вместо приветствия, стряхивая крошки со штанов.
— Очень занят? — интересуюсь у него.
— Да в принципе нет. Было одно дельце до обеда. Да даже не дело, а так пустяк. Больше суеты, чем прибыли.
— Как твое лицо, заживает? — спрашиваю, указывая на его синяки, превратившиеся уже из фиолетовых в сине-зеленые.
— Да вот, как видишь, заживет понемногу. А ты как, опять в отпуске?
— Кажется, я вычислил чувака, наставившего тебя украшений на всю витрину. Я знаю его имя и координаты, его и его босса. Думаю, что у них что-то вроде штаб-квартиры в фирме «Крокус», рядом с рестораном «Валюша». В том самом, где его уже один раз видели вместе с нашим клиентом. Помнишь, ты сам мне об этом говорил?.. А еще сегодня утром в собственной квартире убита Ольга Коцик. Мне сказал об этом один знакомый мент.
Альварес в момент теряет скучающее выражение и с неподдельным интересом прислушивается к моим словам. Чтобы не посвящать его в ненужные подробности моего проникновения в квартиру с мертвой хозяйкой и разборки с таксистами, я говорю, что случайно встретил этого знакомого нам светлого типа на улице и проследил его путь. Вано не очень-то верит в эту придуманную мною случайность, но вопросов не задает. Понимает, что если я не говорю ему всего, значит, на то есть причины.
— Ты думаешь, это он кокнул Ольгу?
Я молчу. Молчу именно потому, что думаю. Никогда раньше мне не доводилось сталкиваться с подобным делом. Такое впечатление, что сражаешься со змеем Горынычем, у которого вместо одной срубленной головы вырастают несколько новых. Ведь стоило только вывести на чистую воду гражданина Ойффе, как тут же возникло это непонятное «ЦРУ», Калачев, а также те поганцы, которые ухлопали Ольгу. Мне не очень улыбается мысль оказаться Иванушкой дурачком, которого превратят в козленочка отпущения.
— Видишь ли, — так и не дождавшись ответа и будто читая мои мысли, говорит Альварес, — теперь я даже доволен, что мы здесь ни причем. Очень гнилое дело. Очень!
— Дельце и впрямь гнилостное, — реагирую я на его слова, — тут ты прав, а вот насчет нашего с тобой к нему «непричема», то это еще бабушка надвое сказала. Может кто-то решил, что мы очень даже причем. Все тот же мент, видимо, в неожиданном порыве дружеских чувств, поведал, что кто-то очень интересуется всеми, с кем имел дело наш клиент незадолго до гибели, а стало быть и нами.
— Кому мы могли понадобится?
— А ты не догадываешься? Они, кто мы пока не знаем, что-то ищут. Безуспешно ищут. Что-то, чем располагал Коцик и, насколько я могу судить, позарез им нужное и важное. Они используют любую возможность это найти. А заодно они уничтожают всех возможных свидетелей. До Ольги они уже добрались. Кто следующий на очереди? Конечно, в большей степени под ударом нахожусь я, поскольку больше всего совал нос в это все, но и тебе следовало держаться поосторожнее. Я собственно и пришел, чтобы сообщить тебе все это.