Опасная шарада
Шрифт:
Элисон показалось, что она вот-вот лишится чувств. Она победила! Но почему же теперь, когда ей следовало бы упиваться этой нежданной победой, она чувствует себя самой последней обманщицей? И почему она так явно ощущает огонь в крови, ведь Марч всего лишь слегка поглаживает пальцами ее запястье?
Словно прочитав мысли Элисон, граф поспешно выпустил ее руку, взял вилку и некоторое время сосредоточенно поглощал свой завтрак. Он поднял глаза лишь тогда, когда Элисон откашлялась и заговорила:
— Я, конечно же, думаю, что вам следует поговорить с Мэг, но она уже сама прекрасно понимает всю глупость своего поведения
Ошеломленный Марч несколько секунд сидел молча. Стояла такая тишина, что тиканье настенных часов грохотом отдавалось в ушах Элисон.
— Вы чрезвычайно мудры, моя дорогая, — вымолвил наконец Марч, но так тихо, что она еле услышала его. — И вы правы. Обман и предательство — это худшие из преступлений, которое один человек может совершить против другого. И они ранят больнее всех прочих.
Поняв, что сейчас он имеет в виду вовсе не проступок Мэг, Элисон затаила дыхание.
К ее удивлению, Марч резко поднялся и оживленно сказал:
— Очень хорошо, я оставлю вас пока и вернусь через несколько часов. Я поговорю с Мэг, и можете поверить, что я не раню ее юную чувствительную душу.
Он так тепло и ласково улыбнулся, что щеки Элисон залились яркой краской. Запинаясь, она пробормотала какие-то прощальные слова и, едва только он вышел, рухнула в кресло, вся дрожа.
О Боже, да кто она такая, чтобы рассуждать об обмане и предательстве? Да, она завоевала доверие графа, но какой ценой? Ей остается лишь всю жизнь молиться о том, чтобы он никогда не узнал о той роли, которую она невольно сыграла в трагедии его семьи, трагедии, от которой Марч не может опомниться и по сей день. Теперь Элисон вынуждена была признать, какое большое место занял граф Марчфорд в ее жизни, но она слишком хорошо видела разделяющие их барьеры. Она была внучкой графа, то есть ровней ему по праву рождения, но их разделяла бездонная пропасть в социальном положении, не говоря уж о его скорой помолвке. Нет, она была уверена, что он испытывал к ней чувство не более пылкое, нежели обычное дружеское участие. При других обстоятельствах Элисон безмерно дорожила бы его дружбой, словно драгоценным бриллиантом, но теперь была вынуждена отказать себе даже в этом утешении. Он уже вторгся в ее мечты, так нельзя ни в коем случае позволить ему завладеть ее сердцем, иначе ее ждет неминуемая катастрофа!
Вздохнув, Элисон оставила недоеденный остывший завтрак и, взяв маленькую спаниэльку Хани, отправилась на ежедневную прогулку в парк, которая всегда укрепляла ее силы и придавала бодрости. Как всегда, Хани была жизнерадостна и резвилась вовсю. Отчаянным лаем распугав всех окрестных птиц, она отыскала и притащила Элисон палку, предлагая поиграть в свою любимую игру. Часа, проведенного за этим мирным занятием, было вполне достаточно, чтобы вернуть Элисон ее обычную живость. И, переводя Хани через дорогу, девушка ощутила, что ее душевное спокойствие почти восстановлено.
Однако, приблизившись к дому, она с удивлением
— Молли! — крикнула она, задыхаясь. — Молли Калландер! Что ты здесь делаешь?
ГЛАВА 8
— Ох, право, не следовало бы мне сюда приезжать, — тяжело дыша, молвила Молли, в отчаянии тряся темными локонами. Взяв протянутую ей Элисон чашку чаю, она бессильно рухнула в кресло. Взгляд ее черных глаз беспрестанно перескакивал с предмета на предмет, словно она страшилась немедленного возмездия. Элисон взирала на ее волнение, и глаза ее потеплели от нахлынувших воспоминаний.
Она, Молли и Бет были неразлучны в школе. Элисон, самой здравомыслящей из их троицы, не всегда удавалось образумить Молли, чьи черные глаза глядели на мир, как на огромную и полную всяческих забав площадку для игр. Бет, золотоволосая, хорошенькая и нежная, с постоянной улыбкой на розовых губках, была очень уступчива. Она всегда первая поддерживала легкомысленные планы Молли и первая вставала на защиту подружек, когда эти планы неизбежно заканчивались крахом.
Элисон вздохнула. Как ни горько, но в конце концов крахом закончилась ее собственная безумная выходка — крахом и катастрофой для многих ни в чем не повинных людей. Услышав следующую тираду Молли, девушка вздрогнула.
— Вообще-то все думают, будто я еду в Бристоль, где присоединюсь к Калландеру в доме его матери. Знаешь ли, вся семья собирается на крещение первенца его сестры. А я выехала из Лондона еще вчера и переночевала в Мальборо. Мне было просто необходимо заехать сюда, чтобы повидаться с тобой. Язнаю, что нас не должны видеть вместе, но, Элисон, у меня такие ужасные новости!
— Молли, успокойся. Леди Эдит еще в постели, так что мы некоторое время можем побыть одни. Расскажи, что тебя так взволновало. Может быть, все не так уж и страшно!
— Ох, страшнее некуда! Марчфорд в Бате!
— Да, я знаю, — спокойно ответила Элисон. — Он приехал несколько дней назад и большую часть времени проводит здесь, в доме своей тети.
— Но…
— Собственно говоря, Молли, — продолжала Элисон с уверенностью, которой на самом деле отнюдь не испытывала, — мы с графом уже несколько раз встречались, и он вел себя очень дружелюбно.
У Молли вырвался глубокий вздох.
— Ох, дорогая моя, как я рада это слышать! Узнав, что он отправился в Бат, я была уверена, что ему стало все известно! Но, — продолжила она с любопытством, — зачем же он приехал, если не затем, чтобы уничтожить тебя?
— Ну разумеется, — усмехнулась Элисон, — чтобы вырвать свою тетю из когтей пронырливой авантюристки, то есть из моих когтей.
— Что? — Молли чуть не задохнулась. — Но я думала, ты сообщила…
Элисон наскоро рассказала ей историю своего знакомства с лордом Марчфордом, и под конец Молли разразилась мелодичным смехом.
— Ох, Элисон, мне следовало бы знать, что ты не пропадешь. Действительно, «пронырливая авантюристка»! Ты ведь знаешь, маленькая моя Лисичка, ты самая честная и благородная девушка на свете, и я рада, что у графа хватило ума это понять.