Опасные небеса
Шрифт:
– Капитан, нам бы следовало взять четверть румба влево, – услышали мы вдруг бесстрастный голос Рианеля Брендоса. И прозвучал он не рекомендацией, не распоряжением, не просьбой, а констатацией факта.
– Что это даст?
– Уверенность в том, что нам не суждено разбиться о скалы.
Голос капитана Солетта тоже был тверд как надвигающиеся на нас скалы, но у Брендоса они были еще и покрытыми льдом.
Признаться, в тот момент я Рианелем гордился.
– На штурвале! Четверть румба влево.
«Молодец Солетт! – восхитился я. – Он не стал переспрашивать – что и как, он просто доверился
Проход между скал открылся внезапно, когда мы все уже успели посмотреть в недоумении на Брендоса: почему именно влево? И почему именно четверть румба?
– Что там впереди, Брендос? – голосом, полным нетерпения, поинтересовался Солетт, и тот молча передал ему трубу.
– Проход достаточно широк, и самое главное, он идет по прямой, а значит, нет необходимости ни в каких маневрах, – уже для меня сообщил Брендос.
Его слова означали единственное: нам удалось избежать удара о скалы.
Когда капитан «Альбатроса» оторвался от трубы, он произнес:
– Спасибо, господин Брендос. Вы спасли мой корабль. Ну и всех нас заодно.
– Не стоит благодарности, господин Солетт, – едва ли не церемонно ответил тот. – Ведь я заботился в том числе и о себе лично.
Сейчас, когда мы летели в ущелье, можно было говорить почти спокойно, не приближаясь к собеседнику и не крича ему громко на ухо.
– Неплохо бы чего-нибудь выпить, – услышали мы все от Солетта, хотя, возможно, сказал он это только для себя.
И мне пришлось развести руки: увы, сам виноват. После того как Ник узнал, что все проблемы со здоровьем у него от рома, на «Альбатросе» его осталось столько, что корабельной крысе не хватило бы горло промочить.
Есть, есть у меня припрятанная бутылка моего любимого, итайского, но я даже говорить о ней не стал, и не потому, что жалко. Тем более, не все еще наши проблемы уже позади.
– Ник, как только пройдем ущелье, необходимо снизиться и взять много вправо: безопасный путь над кораллами именно там, мы уклонились в сторону.
Только когда мы вплотную приблизились к побережью острова Жемчужный, с уверенностью можно было сказать: нам удалось вырваться с острова Неистовых ветров.
Первая ночка полета задалась еще та: ветер согнал воду даже с тех немногих участков морского дна, которые в самый сильный отлив оставались под водой. А это означало, что на любом из них могла оказаться не обнаруженная нами ловушка. И я, и навигатор Брендос, и Берни Аднер, всю ночь находившийся с нами на мостике, молчали: зачем Солетту об этом знать? Ничего изменить уже нельзя, и оставалось лишь уповать на удачу. К утру ветер стих, начался прилив, и все мы облегченно перевели дух. Причем настолько синхронно, что капитан Солетт подозрительно на нас покосился, но не сказал ничего.
От острова Жемчужный мы сразу взяли курс на Банглу. Я смотрел с мостика «Альбатроса» на кокосовые пальмы, среди которых виднелись сооруженные нами хижины, где нам довелось провести столько времени.
Энди Ансельма там давно не было. Уже на следующий
Не в гордом одиночестве, конечно, вместе с Миррой и Ниалой, и в сопровождении нескольких паури, чье селение и было расположено невдалеке от нашего лагеря. Они нам очень помогли, эти гостеприимные и всегда улыбающиеся люди, с которыми, благодаря Ниале, мы быстро подружились.
Паури снабжали нас рыбой, фруктами и овощами, предупреждали о предстоящем ненастье. А вечерами, когда мы возвращались на берег, одуревшие от дневной жары, на берегу ждали стройные фигурки подруг моих людей, которыми они быстро обзавелись. Вот только не было среди них самой стройной и самой желанной.
В Банглу Энди и паури должны были отправиться на нескольких лодках. В них и находилось все, что удалось спасти с «Небесного странника» Свэлу и его людям – начиная с л’хассов и заканчивая теми диковинами Древних, которых у моих людей имелось предостаточно.
– Энди, – сказал я Ансельму при расставании. – Если нам суждено остаться там навечно, ты станешь вполне обеспеченным человеком.
Энди посмотрел на меня так, что сразу стало понятно – шутка не удалась.
Удача – девушка неземной красоты, но очень уж ветреная, капризная и своенравная. И никому еще не удавалось завладеть ее вниманием слишком надолго. Еще бы, столько к ней внимания от всех, и каждый желает, чтобы она оставалась с ним как можно дольше.
Мне повезло: господин Жануавье находился в Банглу. Мы встретились с ним в кабинете его дома и после взаимных приветствий, он перешел к делу.
– Итак, капитан Сорингер, насколько я понимаю, вы доставили то, о чем мы договорились. Так сколько, порадуйте меня скорее, механизмов вы привезли. Три? Неужели четыре?!
– Пять, господин Жануавье, целых пять.
Для наглядности я поднял руку и растопырил на ней пальцы, а их у меня ровно столько (что, в общем-то, даже удивительно, с моим-то любопытством. Или дело всегда касается только носа?).
Я беспокоился, что этот господин заявит что-то вроде того: «Пять – это много. В пяти механизмах у меня нужды нет». И это после того, как мы рисковали жизнью, чтобы привезти их столько. Но нет – его лицо приобрело очень довольное выражение:
– Ну что ж, пять – это замечательно. Пять механизмов решают сразу несколько проблем.
И от души у меня отлегло. Ведь могло случиться и так, что мы сами снизили бы на них цену, доставив такое количество.
Оставалось выяснить только один вопрос: тогда, при нашей последней встрече, в ответ на требования Жануавье, я выдвинул свое условие.
– Господин Жануавье, помните мою просьбу? Вы сказали, что при благополучном завершении дела обязательно пойдете мне навстречу.
– А я и пошел, – жизнерадостно сообщил он. – Вы не могли не заметить на посадочном поле корабль с названием «Небесный скиталец». Он, еще и двух недель не прошло, как прибыл из Эгастера. И, если корабль вас устраивает, вам останется лишь поменять одно слово в названии. Либо же оставить его прежним. Так что выплатите разницу между обещанной мною наградой и его стоимостью сейчас или несколько позже, и он полностью ваш.