Операция 'Б'
Шрифт:
Жаворонков сдержанно засмеялся.
– И я знаю, что невыполнимо. И наш нарком знает. Но бомбы мы все-таки в указанную точку обязаны сбросить. Так сказать, формально выполнить приказ. Возможно, взорвется в правительственном квартале. Шуму наделает...
– Вот удивится мой флагштурман капитан Хохлов!
– произнес все еще возбужденный Преображенский.
– А ему ни слова о резиденции Гитлера. И вообще никому!
– приказал Жаворонков.- Координаты будет знать штурман, пусть на них и выводит бомбардировщик. Как можно точнее, конечно.
– Есть, товарищ генерал!
– подтянулся Преображенский.- Задание понял. За точные расчеты флаг-штурмана не сомневаюсь...
– Вот и хорошо, вот и отлично, дорогой Евгений Николаевич,- расслабился Жаворонков.- К слову, эта особо важная, а значит, и почетная цель закрепляется теперь за вами отныне и до конца "Операции Б"...
Вошел запыхавшийся Оганезов.
– Евгений Николаевич, вы же нам срываете репетицию!
– прямо с порога сказал он.
– Какую репетицию?
– не понял генерал.
– У нас сегодня в честь награждения летчиков состоится большой концерт художественной самодеятельности,- пояснил Оганезов.- Приглашаем и вас, товарищ генерал.
Жаворонков улыбнулся.
– Приду, непременно приду,- обещал он.
Концерт проходил в самом большом классе сельской школы. На самодеятельной сцене стояло старенькое пианино. Народу собралось много, пришли и эстонцы посмотреть на представление.
Программу вел военком авиагруппы старший политрук Поляков.
– Товарищи! Замечательный советский поэт Михаил Светлов посвятил вам, славным соколам, свое новое стихотворение "Над Берлином". Сейчас его прочтет капитан Ефремов.
Стихотворение Светлова уже было опубликовано в газете "Красная звезда", многие его прочли и все же слушали чтеца с огромным вниманием:
Наши подвиги снова звучат
Богатырской русской былиной,
– И советские бомбы летят
Сквозь отравленный воздух Берлина.
Все пространство небес одолев,
Пронеслись наши красные птицы...
Всей планеты проклятье и гнев,
Разорвись над фашистской столицей!
Ты пощады у нас не моли
За кровавые годы разбоя,
За бессонные ночи земли,
За детей, умерщвленных тобою!..
Зал взорвался аплодисментами. Еще бы, о них, морских летчиках Балтики, уже сочиняют стихи. И кто? Автор знаменитой "Гренады"!
– А сейчас горячий кавказский танец лезгинка!- объявил Поляков.
Старший лейтенант Дроздов вышел на сцену, сел за пианино и заиграл. И тут же выскочил из-за кулис батальонный комиссар Оганезов и пошел по кругу...
Потом начальник штаба авиагруппы капитан Комаров задушевно пел "Ой да ты не стой, не стой", стрелок-радист сержант Кротенко мастерски танцевал вальс-чечетку, а его друзья - стрелки-радисты сержанты Лучников и Беляев исполнили любимую песню морских летчиков "Раскинулось море широко"; ее подхватил весь зал.
Гвоздем программы были сатирические стихи Демьяна Бедного, только что опубликованные в "Красной звезде". Темой для этих стихов Демьяну Бедному послужило сообщение немецкой газеты "Франкфуртер цайтунг", которая, опасаясь распространения паники среди берлинцев, вызванной систематическими налетами советской авиации на фашистскую столицу, предлагала срочно призвать десять тысяч гитлеровцев в бригады ПВО. В задачу этих бригад должна была входить не ликвидация последствий бомбардировок, а выявление с последующим докладом в гестапо тех, чьи нервы не выдерживали рокота советских бомбардировщиков над головой и затяжных воздушных тревог.
Полковник Преображенский переделал эти стихи в вологодские частушки, и под его аккомпанемент на баяне их спели сержанты Лучников и Беляев.
Ночью охают берлинцы,
Мрачно смотрят поутру.
Краснелетские "гостинцы"
Им совсем не по нутру.
– Что же Геббельсы нам врали?
Что плела нам вся печать?
Гнать фашистов не пора ли?
Так берлинцы заорали?
Нет,- но стали гак ворчать.
Слыша то, забил тревогу
Штаб фашистских подлецов:
– Звать скорее на подмогу
Десять тысяч молодцов!
Их набрать в фашистском лоне.
Средь берлинцев в каждой зоне
Пусть снуют, змеей скользя.
При воздушной обороне
Обойтись без них нельзя:
Их обязанность - повсюду
Наблюдать и доносить.
"Мы за склонность к пересуду
Будем головы косить!"
Так фашисты скалят зубы,
Дрожь - по телу, пот - с лица.
Страхи, слежка - почему бы?
Чуют, чуют, душегубы,
Близость страшного конца!
Летчики от души смеялись и долго аплодировали. Незабываемый вечер закончился танцами.
Дождь начался в первом часу ночи.
Еще вчера вечером с Атлантики стала медленно двигаться серая стена облаков. Метеобог капитан Каспин рассчитывал, что облака эти разгонит легкий бриз, ночью усилившийся до порывистого ветра. Но его расчет не оправдался. Дождь шел всю ночь и утро, шел беспрестанно, нудно и тихо. За окошком была видна сплошная сетка дождя. Влажный блестящий луг, сумрачно-зеленый лес вокруг аэродрома - все скрылось за дождевой решеткой.
Жаворонков заметно нервничал. Пятый вылет назначен на 10 часов вечера, а дождю, казалось, не будет конца. По докладу командира авиабазы майора Георгиади, взлетно-посадочная полоса раскисла, грунт размягчился. А ведь сегодня многие ДБ-3 полетят с ФАБ-500 на внешней подвеске.
Особенно вызывали тревогу рулежные дорожки. Дождь превратил их буквально в месиво густой, непролазной, липкой грязи. Колеса тяжелых бомбардировщиков утонут в ней, машинам невозможно будет выбраться на поле аэродрома.
Отменить же очередной налет на Берлин генерал не мог. О нем уже доложено наркому ВМФ.
– Будем очищать рулежные дорожки от грязи, а наиболее болотистые места засыпать каменистым грунтом,- решил генерал.
На работы был мобилизован весь личный состав, кроме экипажей, которым предстояло лететь на Берлин. На помощь вышли и эстонцы, не успевшие или не пожелавшие эвакуироваться в отдаленные от аэродрома хутора.