Оперетта
Шрифт:
В 1885 году происходит первое банкротство Лентовского. Он лишен возможности одновременно платить актерам в «Кинь-Грусти» и в «Эрмитаже». Со свойственной ему любовью к оригинальности он на следующий день публикует в газетах объявление, в котором предлагает свои услуги провинциальным антрепренерам в качестве рядового актера. Этот демонстративный жест вызывает сочувственные отклики московской печати, которая сопровождает его следующими комментариями: «Объявление это производит громадное впечатление в театральном мире, и нельзя не сказать, что оно делает честь Лентовскому и еще раз доказывает, что слухи о том, что Лентовский, якобы, сберег деньги, отняв у тружеников артистов, лишены всякого основания. Нельзя не пожалеть, что клевреты и разного рода "придворные" этого талантливого антрепренера довели его до краха».[214]
Как и следовало ожидать, купечество приходит на помощь своему «Михаилу Валентиновичу». Он достает новые средства и получает возможность сохранить за собой «Эрмитаж». Но «Новый театр» уходит от него, и оперетта продолжает свое зимнее существование уже под антрепризой известного по провинции И. Я. Сетова, а затем актера В. И. Родона.
Лентовский не теряет надежды снова выплыть на поверхность. Уже на следующей сезон Москва с интересом наблюдает за созданием нового предприятия Лентовского: «маг и волшебник» создает «народный» театр. Он использует для этой цели огромное помещение панорамы «Бой под Плевной» на Сретенском бульваре и перестраивает его в театр.
Что это за «народный» театр? Он характерен как знамение времени и как показатель идейной сущности деятельности Лентовского. Новый «Скоморох», как его назвал Лентовский, предназначен для просвещения «рабочего и мастерового люда» в духе охранительных тенденций правительства Александра III. Цены местам от 5 коп. до рубля, в антрактах зрителей обходят сбитенщики, продавцы орехов, подсолнухов и пряников, часть билетов распространяется оптом через фабрикантов и заводчиков для распределения на предприятиях. И вместе с тем пахучий великодержавный репертуар: «Смерть Ляпунова», «Князь Серебряный» или излюбленные Лентовским обстановочные «живые картины» вроде феерии «Всемирный потоп» и военной пантомимы: «Переход русских орлов через Балканы». А среди этой насквозь тенденциозной макулатуры мелькают отдельные пьесы Островского.
«Эрмитаж» продолжает еще свое существование, но сам Лентовский постепенно сходит на нет, он незаметно вытесняется жизнью. Мы видим Лентовского периодически кочующим по провинции уже в качестве актера, он шумит и здесь и вызывает сенсацию в Петербурге исполнением роли Гамлета, но вслед за тем мы можем обнаружить его выступающим и в жалких летних подмосковных антрепризах. Скоро он — весь в прошлом, его имя еще связано с «Эрмитажем», но сам «Эрмитаж» уже не тот: падение Лентовского — предвестник гибели популярнейшего недавно места увеселения «всей Москвы».
Нищий и несостоятельный должник, Лентовский в последний раз пытается воспрянуть. Новая сенсация облетает Москву: Лентовский строит новое грандиозное увеселительное предприятие на территории бывшей электрической выставки на углу Тверской и Садовой.
«Публику несомненно поразит то, что сумел создать "маг и волшебник" из казарменных заурядных зданий выставки, — информирует печать москвичей. — Великолепна открытая сцена, к которой ведут две боковые галереи: одна из них сообщается с закрытым театром. Великолепно отделан ресторан в виде куполообразной ротонды. По всей площадке насажены деревья и разбросаны клумбы, куртины, затем павильоны и строения в стиле различных национальностей и эпох. Очень оригинальна немецкая пивная с садиком, бюстом Бисмарка и надписью: "Die Wacht am Rein". Все распоряжения относительно начала гуляний, освещения, перемены номеров будут подаваться сигналами, установленными на крыше павильона в мавританском стиле...»[215]
Это последнее предприятие Лентовского — сад «Чикаго», отражающий новые «западные» веяния, проникающие в купеческую Москву, мимо которых не может пройти создатель «Кинь-Грусть» и «Скомороха». Но Лентовский может выстроить «Чикаго» только для других. Как хронический банкрот он лишается своего последнего детища — «Чикаго» отбирается у него.
Вместе с ним рушится все дело Лентовского. Он вынужден отказаться от «Эрмитажа» и наблюдать, как сносятся его сооружения и территория перепланируется под участки для застройки.
«Истекшее лето подписало бесповоротно смертный приговор "Эрмитажу", — пишут в 1894 г. «Театральные известия» Амфитеатрова. — Владелица г-жа Ханыкова продала все строения на снос, разбила землю на участки и сдает их в аренду... На месте, четырнадцать лет служившем центром веселящейся Москвы и почвой для миллионных оборотов антрепризы, на месте, с которым связана лучшая эпоха созидательного таланта Лентовского и расцвет оперетки — нарождение лучших сил ее, — будут мелочные лавочки и кабаки. А его даровитый создатель, преследуемый неудачами, забыт той толпой, которая некогда ему восторженно рукоплескала. Гибель "Эрмитажа" — драматическая страница в истории московского театра...»[216]
Лентовский за штатом. Он привлекается богатейшим московским купцом и меценатом Солодовниковым к строительству сооружаемого им нового оперного театра на Большой Дмитровке, возле Театральной площади (в этом помещении впоследствии помещалась опера Зимина, а ныне — филиал московского Большого театра),[****] и несколько лет Лентовский работает в новом, но чужом предприятии как руководитель труппы и режиссер. Больной старик, забытый всеми, забытый купеческой Москвой, которой он верой и правдой служил и чьим художественным вкусам угождал на протяжении почти двадцати лет, он, кому доверено было увеселять московских магнатов и даже руководить зрелищами на коронации Александра III, должен быть свидетелем дальнейшей жизни театра, идущей без его участия. Апостол художественного консерватизма, азиатской пышности, лампионов, фейерверков и эпатирующих феерий, отец русского опереточного театра, верный выразитель эпохи Победоносцева и великодержавного шовинизма — Лентовский во всей своей деятельности отражает русскую действительность своего времени и, оставшись до конца дней самим собой, не изменив ни поддевке, ни лаковым сапогам, ни классической замоскворецкой бороде, — он закономерно вытесняется временем в силу поступательного движения жизни. 11 декабря 1906 года он умирает в больнице после операции, неизвестный новому поколению и забытый «старой Москвой»...
Часть третья. Зарождение и развитие оперетты в России
XI. ОПЕРЕТОЧНЫЙ ТЕАТР ЛЕНТОВСКОГО И ЕГО АКТЕРЫ
Опереточный театр Лентовского не только закрепил намечавшиеся тенденции к созданию специфического стиля русской оперетты, но и предопределил ее идейно-художественный маршрут.
Лентовский осуществляет свою деятельность в противоречивую эпоху роста либеральных настроений буржуазной интеллигенции, с одной стороны, и резкого усиления все и вся подавляющей реакции конца царствования Александра II и всего периода охранительной политики Александра III, с другой стороны.
Театр этой эпохи закономерно отражает на себе влияние различных сил, действующих в это время в ведущих слоях современного общества. Для русского театра восьмидесятые годы — годы откровенной реакции. Либеральный флер начала шестидесятых годов постепенно снимался по мере того, как буржуазия почувствовала органическую связь с интересами самодержавия под влиянием все более ощущаемого роста революционных настроений. Утверждение «народности» в великодержавном смысле как основы режима, «самобытности» как отправной точки для возрастающей реакционной агрессии, борьба с либеральной «идейностью» — вот характерные черты отражения основных тенденций господствующих классов в театре. Псевдоисторическая костюмная драма, возвращающая зрителя к шовинистически трактуемым эпизодам русской истории, легкая комедия, которую обильно поставляет Виктор Крылов, мещанская драматургическая снедь Потехина и Шпажинского — вот репертуарное выражение господствующих тенденций. И даже Малый театр, неотделимый от творчества и стиля Островского, идет на торный путь, расчищенный царской реакцией и охраняемый забывшим о былом либерализме московским «златоустом» Катковым.