Опороченная (Карнавал соблазнов)
Шрифт:
— По-моему, твой брат знает тебя не так хорошо, как полагает.
— Как это так? — Он широко улыбнулся.
Идит внутренне сжалась, чувствуя, что ее тянет к Эйрику. Она-то считала себя после неудачи со Стивеном устойчивой к мужскому обаянию. И уж конечно, никогда не предполагала, что способна увлечься таким грубым мужланом, как тот, кого отныне будет именовать супругом.
«Супруг, — мысленно простонала она. — О Господи».
Уйдя в свои мысли, она потеряла нить разговора и вспомнила с большим трудом.
— Когда я сказала твоему брату, что он такой же легкомысленный,
Эйрик осклабился.
— Тайкир сказал правду. Меня всегда укоряли, что я слишком угрюм. Видно, ты настраиваешь меня на веселый лад, — вкрадчиво предположил он.
— Ты ведешь безнадежную игру, если надеешься растормошить меня сладкими словами. Оставь их для каких-нибудь ветреных девиц.
Эйрик ответил на ее слова обворожительнейшей из улыбок, словно хорошо знал женщин и ее тоже видел насквозь — такая же, как и все остальные.
— А что может размягчить твою твердую скорлупу, жена моя? — спросил он низким, соблазняющим голосом, наклонясь к ее голове, чтобы коснуться краев тонкой ткани, — казалось, он был заворожен этой прозрачной преградой.
Идит вся собралась, чтобы не отшатнуться в страхе от его сладкого дыхания, смеси медовой браги, которую она привезла из Соколиного Гнезда, и его собственного, ни с чем не сравнимого запаха.
— Драгоценные камни? Они помогут соблазнить тебя? — продолжал Эйрик, несомненно прекрасно понимая, как действует его голос на ее напряженные чувства. — Или тонкие наряды из шелка? Новые гобелены, чтобы украсить стены? — Ответом было неприступное молчание, но Эйрик не сдавался. Немного подумав, он просветлел. — Ну а как насчет книги по пчеловодству одного монаха-франка? По-моему, я припоминаю таковую в собрании Ательстана, которое он передал королю Эдмунду.
Невольная вспышка радости, видимо, отразилась на ее лице, Эйрик закинул голову и рассмеялся:
— Ах, жена, неужели тебе действительно так легко угодить?
— И вправду, меня очень легко порадовать. Но ты не мог мне дать ничего больше того, что дал сегодня вечером, когда признал Джона своим сыном. И я вовек тебе благодарна. — Она увидела, что Эйрик пристально вглядывается в нее, слегка щуря глаза в тусклом освещении, но на этот раз не стала прятаться и продолжала: — В ответ на твою милость я обещаю быть тебе самой лучшей женой, насколько смогу. Я превращу этот замок в процветающий дом. Наведу порядок среди прислуги. Своими пчеловодческими трудами помогу твоему процветанию. Буду заботиться о твоих детях, как о своих собственных. Я…
Эйрик накрыл ее ладонь своей огромной ручищей, и глаза Идит в панике расширились. Она бросила быстрые взгляды по сторонам, однако этого интимного прикосновения никто не заметил.
Правда, жест этот не мог показаться неожиданным на свадебном пиру и вполне приличествовал супругу. Однако, сладкая Матерь Божия, у Идит эта загрубевшая в сражениях ладонь не вызвала никакого отвращения. Далеко не вызвала. Наоборот, кровь у нее забурлила, а сердце затрепетало.
А что она испытывала тогда, давно, со Стивеном? Она попыталась вспомнить. Нет, сейчас это что-то слишком сильное, слишком нутряное. Совсем не похоже на сладкое сердечное томление, которое она ощущала к лорду Грейвли до того, как узнала его настоящую натуру.
Она постаралась выдернуть руку, однако Эйрик засмеялся и крепко сжал ее, повернув так, чтобы ее ладонь коснулась его ладони, а их пальцы переплелись. Остался свободным лишь его большой палец, он чертил крошечные и сладкие-пресладкие круги на нежном шраме ее запястья.
Легкая улыбка играла на его губах, когда он глядел на нее; трепет в груди все усиливался, отхлынул к соскам. Она невольно опустила глаза на грудь, потом поскорей отвела взгляд. Он, конечно, не разглядит набухших сосков через плотную ткань платья, но все равно лицо ее затеплилось смущенным румянцем.
Идит покосилась на него, и щеки ее запылали еще жарче. Эйрик лоснился ухмылкой, словно кот над блюдечком молока. Он прекрасно сознает, как волнует ее, сказывается, несомненно, многолетний опыт обольщения безвольных женщин. Таких, как она.
— Аррр! — громко зарычала Идит и еще пуще попыталась вырвать руку из его хватки, однако Эйрик только рассмеялся и сильнее сжал ее.
— Почему ты пытаешься сопротивляться своей страстной натуре, Идит? — спросил Эйрик хриплым шепотом. — И больше не ссылайся на свой возраст, как будто он имеет какое-то значение в постели. Я уже вижу, что под твоей холодной кожей пылают жаркие угли, которым требуется лишь небольшой трут.
— Трут? Трут? Лучше держи свой трут в штанах, похотливый чурбан. И придержи непристойные слова. Я уже говорила тебе, что они мне не нужны.
— Почему? Или ты боишься того, что можешь почувствовать?
— Нет! Я ничего не чувствую, и ты ошибаешься, ожидая от меня чего-то другого. О, Эйрик, прошу тебя, не надо превращать этот брак во что-то другое, не забывай, что у нас это — просто контракт.
— А тебе не кажется, что разумней всего нам было бы получше использовать наш… контракт? Ты лишь минуту назад говорила, что постараешься стать хорошей женой. Ты имела в виду все, кроме истинного чувства?
Идит нахмурилась. Он был прав. Она пообещала ему стать хорошей женой и теперь заспорила с ним снова. Успокоив себя, она терпеливо объяснила:
— Я не люблю тебя. Ты не любишь меня. Мы никогда не будем любить друг друга.
— Кто говорит о любви? Я и слышать ничего не хочу про эти слащавые бредни. Но ночи у нас холодные, и…
— Ох, хватит меня дразнить, ты просто негодяй. Привози свою любовницу, если тебе хочется, но оставь меня в покое.
Эйрику, казалось, вовсе не понравилась такая ее готовность на любовницу. Она снова попыталась вырвать свою руку из его клешни, но не тут-то было. Мало того, Эйрик протянул к ней и другую руку и коснулся мушки над ее губой. При этом улыбнулся, будто обрадовался, что она на месте. Затем провел пальцем по краю верхней губы от уголка до ямки над нею, на миг задержался, с упоением вздохнул, пусть даже еле слышно, и продолжил путешествие до другого уголка, в завершение пройдясь пальцем и по краю нижней губы.