Оранжевое небо

Новикова Светлана

Ну, хорошо, хорошо, черт возьми, я надену твой любимый коричневый костюм и галстук в крапинку, в полоску или в клетку. Могу сразу три. И втисну ноги в новые штиблеты, которые мне жмут, и пойду в гости к этим Косоруковым. Чтоб у них перекосило все остальные части тела после моего визита!

На этот раз Косоруковы показывали нам не слайды, а кино. Собственноручного изготовления, конечно. Нынче это очень модно. Хозяева были преисполнены гордости и от души радовались, что могут доставить гостям такое удовольствие. Вы не были в Эстонии? О, там прекрасно! Посмотрите, какое там море! Юг? Это банально. Разве там есть такие сосны? А это я под сосной, чернику собираю. Вот хороший кадр - Виталий показывает мне гриб. Сейчас этот гриб будет крупным

планом. Мы там столько грибов насолили! Целых три ведра. Ну, конечно, конечно, угощу. Ой, это я ныряю прямо в волну. Смотрите, она сбила меня с ног. Я еле выкарабкалась. Воды соленой нахлебалась. Ах, Виталик, я же просила это место вырезать. Я тут в таком виде... почти неглиже. Это же нескромно. Что подумают наши гости?

Вот именно. Давно уже пора кормить гостей грибами. А всю эту тягомотину - и в неглиже, и в глиже - вырезать к чертовой матери и поджечь. Да сколько ж можно?! Давай грибы, паскуда, или я вывинчу пробки и вы у меня ползать тут будете в кромешной тьме, интеллигенты паршивые! Кино они про себя снимают, личности исторические! Что?! Еще и сцена у костра?!

– Может, небольшой перерыв сделаем?
– нагло спросил я.

– Да, да, конечно, - засуетились смущенные хозяева. Гости дружно задвигали стульями.

Ну, дома мне будет хороший втык! Пусть! Кино смотрят в специальных заведениях, называемых кинотеатрами. И идут туда по своей охоте. А я так вообще люблю ходить в кино один. Чтобы не приставали сразу с вопросами: ну, как тебе?

– Ах, так ты уже смотрел этот фильм?

– Смотрел.

– Интересно бы узнать, с кем?

– Один.

– То есть? Как это один?

– Так. Захотел и пошел.

– Перестань врать. С кем ты ходил в кино?

– Один.

– Так я тебе и поверила. Проговорился, а теперь выкручиваешься.

Эти сцены мне надоели. Если я случайно проговаривался, я говорил, что читал сценарий, а в кино не ходил. Потому что, конечно, это противоестественно. С женой, с другом, с любовницей, с толпой сослуживцев, с соседом по лестничной клетке - это понятно. А тут один - подумать только!

– Чего я говорю? Да так, это я сам с собой.

Ну вот, опять нехорошо. С собой говорить нельзя, не положено, смешно. Только ненормальные говорят сами с собой. А нормальные люди говорят друг с другом.

– Привет.

– Привет.

– Как дела?

– Идут.

– Как жена?

– Нормально. Как твоя?

– Тоже. Как детки?

– Учатся. А твой?

– В детсад пошел.

– А теща?

– Поругались. А твоя?

– Ничего. Лечится.

– Что у нее?

– Кровяное давление обнаружили.

– Да? А какое?

– Не знаю. Она только сказала, что обнаружили.

– А у нашей - деформирующий артроз крестцово-подвздошных сочленений.

– Интересно.

Очень интересно. Особенно про тещу и про ее артроз. Так вот и обогащаешься от ежедневного общения с людьми. Я уже узнал про все сочленения в человеческом скелете. На ходу изучаешь анатомию. Физиологию. Патофизиологию. Могу работать диагностом по совместительству. Вот идет Казанович, приподнял правое плечо, локоть прижал к боку - шейно-грудной радикулит. Дина Макаровна держит руку под пышной грудью - опять печень шалит. Шалимов смотрит осовело в одну точку - наглотался снотворных, а выспаться не успел. Одни и те же физиономии, одни и те же фигуры, одни и те же симптомы, одни и те же... нет, а это что-то новенькое! И не прихрамывает, и глазки не в одну точку, а - туда-сюда.

– Глядите-ка, новенькая! Это из какого же отдела? Надо разнюхать. Вполне ничего.

Новенькая! Событие! Даже Шалимов пошевелился. Хотя глаза глядят в ту же точку - еще не осознал. А мне в это время мысль в голову пришла. Надо поделиться. Зачем она мне одному?

– Ребята, послушайте, мне вот в голову мысль пришла...

Не слушают. Не хотят. Мысль - это не событие. Об этом же не станешь рассказывать

знакомым: "А вы знаете, такому-то сегодня пришла в голову мысль. Интересно, не правда ли?" Не станут звонить по телефону. Не станут давать телеграммы.

Потому что это не событие. Всем в голову приходят мысли. Каждый день. Каждый час. Да вообще они непрестанно там шевелятся. Даже во сне.

А какие они, мысли эти? Я вот однажды вгляделся, в ужас пришел. Чем набита моя голова! Черт знает чем! Все какие-то мелочи, пустяки перебираю. Тетка в автобусе задела сумкой по уху. Полчаса про нее думал, злился. Зонт не взял, а тучи собираются. Тоже повод для размышлений. Дом красят. Ну и цвет выбрали, сапожники! Ух ты, вот это бюст! Природа тоже грешит излишествами. Если Жвакин опять придет карандаши клянчить, я его пошлю... Чего-то в ухе стреляет. Сквозняки кругом. Сигареты забыл, надо будет в киоск завернуть. Где это котенок пищит? Кис-кис-кис, иди сюда. Царапается, стервец.

Повседневная жизнь, повседневные мысли. Мысли! Продукт материи. Особым образом организованный. Подарок эволюции. Результат функциональной асимметрии полушарий мозга. Правое полушарие взяло на себя командные функции животного организма. Левое полушарие, освобожденное, сформировало вторую сигнальную систему. Пожалуйста, милый homo, формируй понятия, обобщай, абстрагируй, мысли.

Мысли! Легко сказать! А об чем? Об чем мыслить? То, что перед носом каждый день вертится или чуть подальше, уже по сто раз перебрал. И так и этак продумал, обмозговал, пропустил через извилины. Газеты все измусолил. Даже про тираж и типографию. И загадочные цифры Б 02217. Изд. № 1319. Кроссворд разгадал, что смог. В предыдущем заполнил пустые клетки. Насчет засухи в северо-западной Африке поволновался. Что же еще? Об чем еще подумать? Нет покоя человеку даже в выходной день. Выходит, это левое полушарие меня покоя лишило? Вдарить бы его кирпичом, чтобы оно прикончило свою функциональную деятельность. Вон кошка, развалилась в кресле, телевизор смотрит. Никакого душевного и мозгового раздвоения. У детей в комнате проигрыватель вопит на полную мощь. Квам-бвэм-бвам. Тоже, видать, раздвоение заглушают. Подарочек природы! А может, к Буравкину сходить? У него всегда кто-нибудь есть, бутылку прихвачу, я знаю, куда жена ее запрятала. Они только рады будут. Небось, тоже сидят уже, маются, обо всем сто раз переговорили, сто раз поцапались, помирились. А я приду, живую струю волью. И в разговор, и вообще. Вольем - и опять будто все по новой пойдет. А главное, понаблюдаю, как мысли бегают, когда выпьешь. Я уже наблюдал, конечно, и не раз, но не по-научному, а так. Я же не знал про особую роль левого полушария. А теперь прочитал и знаю. И про правое тоже. У него своя роль. Вот ты, Буравкин, не знаешь, а я знаю. Сидите тут с Валеркой, время зря переводите. А надо с пользой. Где у тебя стаканы? Наливай. И пронаблюдаем. Я за тобой, ты за мной, а Валерка... Нет, не так. Я за тобой, ты за Валеркой, а Валерка за мной. Вот и будем мы все охвачены экспериментом. Итак, за науку - раз! За науку - два! За ее же - три! Валерка, будь другом, тут недалеко. Там Раечка, она всегда отпустит. Скажешь, Буравкин просит. Она меня очень уважает. Ну, как там у тебя в голове насчет мыслей? Ничего, бегают. А у тебя? Тоже бегают, только вроде в обратную сторону. Да? Вот видишь, а не выпил - не заметил бы. А для науки большое упущение.

Так у нас и бегали мысли - то туда, то обратно. И Валерка тоже. А потом все как-то смешалось и пошло по кругу. Но это тоже интересно. В научном эксперименте каждый момент представляет интерес. Поэтому мы решили довести дело до конца. Хотя когда идешь по кругу, это о-ч-ч-ень тр-р-р-удно.
– Ты меня уважаешь?
– Я тебя уважаю.
– И я тебя уважаю. И всегда уважал. А Валерка?
– Валерка, ты, паразит, чего молчишь? Ты нас уважаешь или не уважаешь?
– Я вас уважаю. Иначе чего бы я бегал?
– Ну, смотри! А ежели чего не так, то вон из моего дома!
– Чего это вы меня гоните? За что?