Орден геноцида

Ким Сергей Александрович

В треске серебристых искорок тает невидимость скорчившейся на полу твари.

На человека она или оно уже похоже слабо — бледная морщинистая кожа, глубоко запавшие глаза с чёрными белками и алыми точками зрачков. Пасть, полная острых зубов; увенчанные внушительного вида когтями длинные тонкие пальцы.

Из раны чуть ниже левой ключицы вытекает харз.

— Как… — хрипит монстр. — Как у тебя… Кто ты такой?!

Спокойно иду вперёд, не сводя взгляда с твари.

Та попыталась рвануть в сторону, но ещё один «воздушный кулак» отбрасывает её обратно.

Замерцала одна из выбитых на стволе «маузера» рун — «кауна», «факел». Пистолет выплюнул пулю, и под дивный аккомпанемент взвывшей от боли твари, на пол упала её левая рука, оторванная в плече.

Монстр вскочил на ноги, рванул на меня, замахиваясь оставшейся рукой…

Перехватить, заблокировать и выкрутить. Тварь сильна — сильнее обычного человека, но я — ещё сильнее.

Удар левым предплечьем ломает твари руку в локте. Пинок под колено, и ещё один удар ногой — в плечо, ломая кости и там. Шипящая от боли тварь валится на пол.

Ещё один удар — подошвой сапога — перебивает ей пальцы.

Хватаю монстра за волосы и тащу прочь из дома. Та шипит, рычит, сучит ногами, но ничего сделать не может — слабовата… Пока что слабовата. Если дать время — станет намного опаснее и справится с ней будет уже не так и просто — демон в ней сидит пусть и мелкий, но посильнее, чем в тех двоих…

— Отпусти меня! Отпусти! — голос твари снова становится похожим на человеческий, да и она сама становится более-менее похожа на человека — женщину лет тридцати. — Госпожа этого так не оста…

Остановился. Ударом ноги сломал ей челюсть и выбил часть зубов, а затем потащил дальше.

Выволок на крыльцо и пинком сбросил её вниз по ступеням. Тварь прокатилась по ним, пересчитав себе рёбра, попыталась вскочить… И тут же рухнула обратно, придавленная изгоняюшей печатью.

На земле высветился голубоватый магический круг со вписанной в него колдовской схемой экзорцизма, а затем корчащееся тело твари вспыхнуло всё тем же голубоватым пламенем.

Когда утихли вопли, я подошёл ближе и пинком отшвырнул лежащий в груде пепла череп.

— Это не ваш дом, — сказал я.

…Схватился за голову, но разрывающая череп боль была ерундой по сравнению с накатывающими волнами тоски и отчаяния.

Я почти наяву ощущал боль и горечь от потери всей своей семьи, и это было самое страшное, что я только испытывал в жизни.

Не страшно, если я умру. Не страшно, даже если мы все умрём, но сражаясь бок о бок. Страшно — остаться одному, зная, что только ты во всём и виноват.

От этого чувства хотелось взвыть, но я лишь глухо зарычал, махом оделся и буквально вылетел во внутренний двор, подскочив к висящей на перекладине груше для отработки ударов.

Я бил по ней снова и снова, и снова, и снова, пока из-под содранной на костяшках кожи не начала капать кровь. Тяжело дыша, осел на колени прямо на стылую землю, опустил голову… и резко дёрнулся, когда кто-то положил мне руку на плечо.

Одетая в одну только ночную рубаху Хильда присела передо мной, перебрасывая собранные в хвост волосы на грудь.

— Конрад, что стряслось? — мягко — необычно мягко для неё — спросила меня сестра.

Её лицо в тусклом свете уличного масляного фонаря казалось неестественно бледным…

Мгновение, я вижу перед собой Хильду — постаревшую на много лет, худую, бледную и измождённую, с погасшим взглядом алых глаз с вертикальным зрачком.

— Что случилось, Конрад?

Вилли умрёт через год-два. Вскоре погибнет дядя. Хильда возненавидит меня и уйдёт. Через двадцать лет мы встретимся снова только для того, чтобы я пустил ей пулю в лоб.

И всё это — моя вина.

— Я не смогу вас спасти… — прошептал я. — Никого из вас…

— Что ты видишь? — пристально глядя в глаза спросила сестра, а затем слегка встряхнула меня за плечи. — Что. Ты. Видишь?

Я молчал. Хильда сидела, пристально глядя на меня и ожидая ответа.

Но его не было.

— Подожди, я сейчас приду.

Девушка встала, зашла в дом, а затем вернулась с баночкой заживляющей мази и принялась аккуратно обрабатывать мои раны.

— Год-два, — тихо сказал я. — И Вилли погибнет. Ты возненавидишь меня, обвинив, что между тобой и ею, я выбрал тебя. Уйдёшь из дому. Скоро погибнет дядя… Наверное, не выдержав всего этого. Спустя много лет мы с тобой встретимся снова. И тогда я убью тебя.

— Этого нет, Конрад. Это просто виде…

— Твою мать, да это не просто видения!! — неожиданно взорвался я, вырывая свои руки из рук Хильды. — Всё, что произошло за последние недели… Я видел всё это!

— Но всё ли произошло так, как ты это видел? — тихо спросила сестра.

Она была права. Наша вроде как не самая сообразительная и где не надо дохрена энергичная Хильда была тысячу раз права.

Я и правда видел совершенно другие вещи. Вещи, события, что произошли бы, если бы я НЕ стал вмешиваться.

Но я вмешался.

И изменил будущее. Непредсказуемо, временами страшно, но всё же изменил.

Но сейчас тоска и отчаяние почти полностью парализовали мой вроде как весь такой из себя рациональный мозг…