Орлиное гнездо
Шрифт:
– Поди сюда, дочка!
Иоана подошла и опустилась перед ним на коврик: это был семиградский коврик, отличная подделка под славную на весь мир турецкую работу. Не удержавшись, Иоана уткнулась больному головой в колени, на которые было небрежно наброшено шерстяное одеяло; она ощутила человеческое тепло, но не было того обжигающего жара, что так напугал весь дом позавчера. Раду Кришан шел на поправку!
Большая короткопалая рука погладила ее по волосам.
– Вот так, - прошептал Раду Кришан. – Больной утешает калеку!
Иоана вздрогнула; оторвала голову от отцовских колен.
– Ты знаешь?..
При свете тонкой сальной свечки, которую он зажег, Иоана увидела, как отец сумрачно кивнул.
– Да, дочь моя…
Боярин сдвинул шарф, который дочь обмотала вокруг шеи, - и черные глаза его уставились на ее кровоподтеки.
– Бог свидетель - этот злодей бы у меня света невзвидел, если бы я был здоров и проснулся раньше! Но нашелся тебе другой защитник, слава Христу!
Иоана помолчала.
– Отец, я хотела спросить тебя о нашем госте, если ты можешь отвечать… Андраши назвался Данешти, незаконным сыном, и братом Владислава: это правда?
– Чистая, - сказал боярин; немного помолчав, точно подбирая наилучшие слова. – Наш гость - Данешти по отцу, который не смог его признать; по матери же он Андраши, графиня смогла прикрыть его происхождение своим титулом, отмывшись от греха. Брат графини, граф Габор Андраши, представил Белу своим сыном: так он и воспитывался. В этих венгров твой рыцарь пошел наружностью… а нравом, к счастью, он наш. Впрочем, ты, конечно, это заметила.
Боярин помолчал, улыбаясь так, точно воспитание Белы Андраши было его собственной заслугой.
– Граф незаконный сын, это верно, - но благороднейшей крови и с материнской, и с отцовской стороны!
Иоана усмехнулась, отчего боль пронзила горло и грудь.
– Ты давно искал его для меня?
– Я не знал о нем до недавнего времени, - задумчиво ответил Раду, даже не пытаясь отрицать, что подбирал для дочери более благородную партию при венгерском дворе. – Но граф Андраши, который должен был бы называться боярином Данешти, сам нашел меня и заговорил о тебе… И я дозволил то, что случилось, - но, кажется, не должен был… Ты изменила мужу?
Иоана вскочила на ноги с таким разгневанным видом, какого не являла даже Корнелу.
– Я бы никогда ему не изменила!
Раду Кришан улыбнулся, посмотрев ей в очи, - а Иоана снова подумала: до чего же ее родитель умен.
– Я знаю, как ты чиста, звездочка моя… Тем хуже рядом с тобою этот человек! Бог его покарает!
“Бог всех нас покарает, - подумала Иоана. – Но я это приму! Для меня другой дороги нет!”
Раду закашлялся, и она быстро подошла к столу, на котором стояли кувшин и глиняная чашка.
– Я сейчас подам тебе воды…
Она подала отцу напиться. А потом боярин неожиданно сказал:
– Я всегда любил этого человека, твоего мужа, и сейчас люблю… Но он не заживется на
Иоана не посмела бросить отцу в лицо то же подозренье, что и любовнику; хотя на отца, пожалуй, думала даже больше…
– Бог велит нам любить и прощать, - сказала Иоана.
– Любить – конечно, дитя мое, - ответил боярин. – Но не всякое можно простить! Есть вещи, которые только Бог прощать и может!
– Да, - сказала Иоана. – Я бы хотела, чтобы ты тоже это помнил, отец!
Раду посмотрел в ее большие зеленые глаза – самые замечательные валашские глаза; он удивленно усмехнулся.
– Смела! Всегда смела, как бы ни потрепали!
Она села рядом. Боярин нежно обнял ее и поцеловал, наколов лоб бородой.
– Какой княгиней ты будешь!
Некоторое время они сидели вместе, обнявшись, - а потом Иоана спросила, не поднимая глаз:
– А почему ты думаешь, что Андраши не солгал тебе?
Раду несколько мгновений не отвечал. Потом отрывисто произнес:
– Я не только говорил с разными людьми – а и встречался при дворе с самой его матерью, ныне баронессой Берчени. Она рассказала мне историю сына – и теперь я твердо верю, что эта история правдива…
Иоана звонко рассмеялась. Да: теперь можно было не сомневаться! Какая женщина признается в прелюбодеянии чужому человеку – только если не найдется на то важнейшей причины!
Раду Кришан оправил длинную льняную рубаху, почесал в бороде и сказал, наморщив лоб:
– Ты должна знать, дочка, что у нас есть главный враг: и такой же мерзкий, как враг рода человеческого… Это Раду… Раду чел Фрумош, ты знаешь, кто он!
Иоана поежилась от гадливости. Как не знать! Раду чел Фрумош был брат Дракулы и любовник турецкого султана, по слухам, и сам магометанин: его-то турки и думали посадить на валашский престол после падения Влада Дракулы! Такого поруганья страна еще не видывала!
На них повеяло холодом из узорных отверстий в ставнях; процокала по брусчатке чья-то лошадь. Может быть, это одинокий монах или послушник, укрепивший себя молитвой против ночных грабителей, расплодившихся по всему королевству, спешил с каким-то поручением к своему наставнику. “А ведь Андраши ушел в ночь один!” - вдруг подумала Иоана.
– Лучше уж католики, - прошептала она.
– Католики лучше, хоть и ничего хорошего, - отозвался боярин, гладя ее по плечу. – Но они все же братья нам… А этого… турецкого блудника нам никак нельзя допустить до трона!
Потом он вдруг замолчал и отстранился от дочери.
– Теперь ступай к мужу! Нечего тебе тут сидеть и дышать моей заразой!
– Пустяки… Я не заболею.
Иоана встала и прикрыла глаза. Глубоко вздохнула. Идти к мужу!
Конечно, это надо сделать: но нельзя допустить его до себя – теперь ей никак нельзя понести от Корнела. Хоть с оружием от него обороняться!