Орлиное гнездо
Шрифт:
Нельзя было только обнять его на глазах у сына – но это пока Раду свято верил, что отец вернется, одолев всех ворогов…
– Николае, смотри за Раду. Мы с моим гостем пойдем: нужно еще много сделать! – сказала Иоана, снова посмотрев на брата. Николае кивнул с полным пониманием; а ей вдруг показалось, что в карих глазах этого юноши, которому она заменила мать, мелькнула та же ненависть, что и у Корнела. Та ненависть, которую все мужчины порою испытывают к ловким и умным женщинам, выходящим из повиновения…
Но Николае был почтительный брат – и готовый
– Да пребудет с тобой Бог, господин, - сказал Николае по-валашски. Андраши склонил умную, красивую голову.
– Такими сынами, как ты, держится Валахия, - ответил он по-валашски с улыбкой, коснувшись каштановой макушки. Потом граф обнял Иоану за плечи, и они удалились вдвоем. Конечно, Николае прекрасно понимал, что вовсе не собираться в путь, - но, проводив влюбленных пристальным взглядом, возмужавший юноша серьезно занялся племянником, которого как раз следовало накормить.
Все еще стоявший перед глазами Николае образ чужого человека, обнимавшего Иоану, вдруг сменился образом своего человека, прибившего, осрамившего ее перед всем домом… и Николае сжал кулаки, разрываясь между любовью и ненавистью.
Но что бы ни случилось, собственной крови он не изменит никогда. Узы крови – самые святые, какие только могут быть.
Иоана и ее гость и в самом деле посвящали себя друг другу – Иоана позволяла ласкать себя, хотя ее завоеватель не брал ее, а она не отдавалась ему до конца, и до таких дерзостей, как та, при встрече, они больше не доходили. Но они могли хотя бы частично утолить друг с другом жажду ума, сердца и тела. Когда-то еще будет на это время – и место?
Ведь они уже не принадлежат себе: государи, которыми они назвали себя, князь и княгиня, принадлежат своей стране и своим людям, и пребывают под ними!
Иоана первая очнулась от любовного дурмана и побудила своего сердечного друга продолжить сборы. – Один Бог ведает, сколько у нас осталось времени! – сказала она.
Сперва любовники направлялись в замок Андраши: чтобы невеста окончательно убедилась в справедливости слов жениха – в его происхождении, состоянии, силе и намерениях. Было также решено, об этом распорядился боярин, что с ними поедут трансильванцы: как помощь и охрана дочери - и как догляд. Нет: Иоана не желала позволить этому человеку овладеть собой прежде времени! Она знала, как обманчивы бывают речи и ласки одержимых страстью мужчин!
Перед тем, как всем садиться на коней, граф вдруг задержал ее. Иоана, уже не глядя любовнику в лицо, осмотрела его наряд: нет ли где изъянов, хорошо ли держатся съемные рукава, прикреплявшиеся поверх белья шнуровкой – по итальянской моде.
А Бела Андраши вдруг заключил ее в кольцо своих рук и умоляюще спросил:
– Почему ты не зовешь меня по имени?
Иоана не встречалась с ним взглядом. Она глухо сказала:
– Ты слишком скор, князь!
Усмехнулась.
– Я не с Белой Андраши уезжаю, как бы он ни был хорош, - а с господарем моего княжества!
Граф только закрыл
– Я хочу тебя всю… знать все твое тело, твои мысли, душу, - прошептал он.
– Я как моя Валахия, - прошептала в ответ Иоана, кладя ему голову на грудь. – Без воли я – не я, а моя память крепка, зла… Я упомню все, что ты сделал мне, князь, - и доброго, и злого!
Он вдруг схватил ее за подбородок и посмотрел ей в глаза.
– О ком ты думаешь сейчас? – спросил ее возлюбленный. – Ответь! – потребовал он, сжимая ее подбородок и бледнея.
– Не раньше, чем ты сможешь открыть мне собственное сердце, - сказала Иоана холодно. – О ком думаешь ты?
– О тебе и только о тебе! – отвечал любовник немедля. – О ком ты думаешь?.. – потребовал он снова.
Иоана промолчала.
– Я так хочу, чтобы ты была только моей, - шептал он, как безумный, лаская ее руки, лицо, волосы.
– Ну так держи меня, князь, - ответила она. – Держи крепче!
Он обхватил ее лицо ладонями и поцеловал ее. Иоана позволила это, но сама не откликнулась. Высвободившись, она бросила:
– Идем, нам пора!
Иоана первая вышла из комнаты. Андраши проводил ее воспаленными глазами – а сам вдруг опустился на колени и застонал, захватив в горсть прядь своих золотых волос, уложенных локонами, только чтобы понравиться ей.
– Она околдовала меня… И нет спасения!
Перекрестившись слева направо, граф Андраши пробормотал молитву Деве Марии и только тогда поднялся на ноги. Оправив волосы, воротник сорочки, раскрывавшийся над верхним платьем, как цветок, граф опустил руку на рукоять меча и быстрым шагом вышел из комнаты.
– Я познаю тебя, клянусь! – пробормотал он сам себе сквозь зубы, спеша следом за невестой.
Они выехали рядом, верхами, во главе венгерско-валашского отряда: точно маленькой объединенной армии. Иоана покачивалась в седле, не глядя на своего спутника, который не сводил с нее глаз; в голове у нее теснились воспоминания о путешествиях с Корнелом, с этим суровым, нежным, преданным супругом.
Соблазнитель, не выдержав ее молчания, дотронулся до ее плеча и заговорил с нею первым. Но не о том, чего она ожидала.
– Когда-то я поклонялся тебе в залах королевского дворца, - негромко проговорил он по-валашски: как они теперь все время изъяснялись. – Помнишь ли, что я обещал тебе воспеть твою красоту на языке франков?
Иоана невольно рассмеялась.
– И где же твоя песня?
– Еще нет – но будет, будет, - обещал Андраши, трепетно коснувшись ее черных волос, точно покрывала своей пресвятой девы. – Но я не об этом хотел тебе сказать… На франкской земле, за полвека до нас с тобою, была одна воительница, и тоже Иоана: она надевала мужское платье и сражалась за свою родину, как ты! Иоана д’Арк слышала чудесные голоса – и все говорили, что ее направляет Господь, сподобивший ее совершать подвиги, что он призвал ее к спасению Франции; но она была девственница, кристальный сосуд благодати…