Осада и оборона крепостей. Двадцать два столетия осадного вооружения
Шрифт:
Но это укрепление было прочным и оснащенным толстыми острыми кольями. Нападавшие, стремясь вперед и помогая друг другу, взобрались на гребень, а там их встречали мечами и пиками, и нападавшие откатывались назад, погибая, и падали на своих товарищей, а их места заняли другие.
Рис. 8. Штурм Оппидума
Тела убитых и раненых, которые в некоторых местах постепенно заполнили ров, создали для идущих сзади бойцов возможность перебраться через ров. Многим врагам удалось пробиться в глубь обороняющихся и в открытые глубокие проходы в их рядах, которые тут же заполнились самыми отчаянными из нападавших. Глубокий фронт, который Бренн создал позади укрепления за вторым рвом, был прорван. И тут он открыл два прохода в
Тела убитых и фашины заполнили ров на протяжении ста шагов, и ослабленные колья представляли собой слабую защиту для оборонявшихся. Гул битвы привлек огромное количество женщин, устремившихся к этому месту. Они прибежали с голыми руками, хватали камни и с пронзительными криками швыряли их в противника или приканчивали раненых, упавших внутри укрепления за рвом, деревянными пестиками, использовавшимися для приготовления пищи и которыми толкли травы и мясо в каменных ступках. Раздался крик, толпа нападавших раздвинулась, и появились сто человек, которые упорно шли вперед, неся на своих плечах огромный ствол дерева, а их окружали воины, вооруженные топорами. Эта колонна, опрокидывая все на своем пути, будь то друг или враг, проделала широкий проход в укреплении, усеяв его мертвыми и ранеными. Ствол дерева уже вошел более чем наполовину в ряды обороняющихся, когда прибежали женщины и, ринувшись, как волчицы, на фланги вражеской колонны, пробились между воинами и вцепились в ноги несущих. Огромный брус закачался, перевернулся и рухнул всей своей огромной массой и на атакующих, и на обороняющихся. Сигильд, воспользовавшись замешательством, ринулся в брешь во главе отряда воинов, которых он не без труда удерживал в резерве. В свою очередь этот отряд пробил проход сквозь толпу нападавших. Видя этот маневр, воины, вышедшие из двух оконечностей внутреннего укрепления за вторым рвом, удвоили свои усилия. Другие через боковые выходы внутреннего укрепления бросились на дорожку, проходившую по верху крепостной стены, и обрушились на врагов, которые находились внутри и снаружи вала. Последние, столпившись в узком месте, притом что их центр был разгромлен, не были в состоянии использовать свое оружие. Некоторые упали на землю и задохнулись под весом нагромоздившихся сверху тел мертвых и еще живых. Те, кто находились на выступающей части стены, начали поворачивать и бежать в тыл колонне своих наступающих товарищей, которые, не видя того, что происходит сзади, пытались заставить их вернуться и продолжать бой.
Толпу охватило замешательство, и, не обращая внимания на крики командиров, она скапливалась в такой массе во рву, на эскарпах и дорожке на стене, что могла действовать только своим количеством и одновременно превратилась в объект для атаки, поскольку не могла эффективно защищаться. Большинство наступавших бросили свои щиты, которые стесняли движения.
Сигильд продолжал продвигаться вперед, и все воины, не задействованные в защите укрепления за вторым рвом, образовали позади него колонну, которая с каждым моментом становилась все плотнее. Едва выйдя вперед за пределы укрепления, эти воины повернулись и атаковали толпу нападавших с флангов. Оказавшись как бы в клещах, созданных войском Сигильда и теми, кто подходил из выходов в укреплении, враги были перебиты, почти не оказав сопротивления.
Напрасно командиры вражеских войск трубили отступление. Вся масса нападавших, которая скопилась между стеной и укреплением за вторым рвом, не могла ни двигаться вперед, ни отступить. Очень немногим из оказавшихся в этой ловушке удалось вырваться и пробиться к своим.
Защитников сейчас сдерживала лишь усталость; это уже был не бой, а резня.
Хотя воины Вал д'Авона тоже понесли значительные потери, успех в отражении этого штурма опьянил их, и они так страстно желали воспользоваться беспорядком во вражеских рядах, что вышли из Оппидума и бросились на врага. Сигильду пришлось обрушить на их головы самые ужасные проклятия, заявляя, что их месть будет более эффективной, если свершится попозже.
Он, однако, сказал им, что врагов очень много и что потери, которые противник понес, не ослабили его до такой степени, чтобы теперь агрессоров можно только презирать; нет, они теперь будут гореть жаждой мести, и атаковать их в их же лагере означает дать им ту самую возможность, о которой они мечтают. Тем не менее пришлось прибегнуть к власти вождей племен и авторитету друидов, чтобы удержать воинов внутри Оппидума.
На неширокое поле битвы, покрытое телами убитых и раненых, легла ночь. Бренн, отбивший у врага ранее захваченный участок крепостной стены, приказал спешно привести в порядок плетневый бруствер, прикончить раненых врагов, а своих раненых приказал перенести в середину лагеря, где их передали заботам женщин; затем он поднялся на одну из несгоревших башен на этом участке стены, надеясь заметить сигнал Томара. Но ночь была подернута дымкой, и даже костры врагов на расстоянии трехсот—четырехсот шагов были едва видны.
Было
Воины после такого тяжелого и утомительного дня, освежаемые осенним туманом, спали вокруг своих костров. Победные крики сменились мертвой тишиной, прерываемой лишь стонами некоторых раненых, о которых позабыли.
Бренн раздумывал, будет ли разумно следовать плану, о котором он рассказал вождям племен, – покинуть лагерь перед рассветом, переправившись через реку по наплавному мосту до того, как у врага будет время для осуществления нового приступа. Продовольствие наверняка скоро закончится. Но как сдвинуть эту толпу? Воины нуждаются в отдыхе. «Еще один день, – сказал он себе, – и, если не будет никаких новостей от Томара, я все-таки должен иметь в виду этот вариант». Затем Сигильд вышел и отправил в место, подвергшееся нападению, отряд в несколько сот воинов, которые, охраняя во время приступа неразрушенную часть укреплений и не принимая участия в сражении, сохранили свежесть и энергию. На башни поднялись даже некоторые из женщин. Он приказал всем им немедленно подать сигнал тревоги, если они вдруг увидят, что враг подходит к укреплениям, – чтобы разбудить спящих воинов. Нескольких своих доверенных друзей Бренн отправил на другие участки стены с поручением вести наблюдение за тем, что происходит за рвом, и выслать через ворота разведчиков, чтобы замечать любые передвижения снаружи, а также зажечь костры неподалеку от крепостной стены, чтобы осветить ближайшие окрестности. Он прошел к южной оконечности Оппидума и увидел, что маленький лагерь над уничтоженным ранее мостом охраняется; но также разглядел через туман и вражеские костры в долине напротив этого места.
Была полночь, и Сигильд, измученный усталостью, вернулся на северную сторону и удалился отдохнуть под одной из башен. Несколько его друзей оставались на страже снаружи у большого костра.
Бренн спал, когда чья-то рука опустилась на его плечо и разбудила его. В свете смоляного факела он увидел стоящего около него Томара. «Это в самом деле ты, Томар?» – воскликнул он, думая, что спит. «Это я». – «Один?» – «Здесь да, воины там, внизу; из-за тумана сигнал стал бесполезен, поэтому я пришел». – «Тебя видели?» – «Твои воины спят, и никто меня не узнал; какая-то женщина сказала мне, что ты находишься здесь». – «Почему ты опоздал на день?» – «Дитовикс собрал тысячу воинов». – «Как, и Дитовикс с ними?! – Глаза Бренна затуманились. – Он великодушен, – сказал Сигильд после паузы. – Ты знаешь, что на нас напали вчера?» – «Я знаю, я видел поле боя. Враг многочислен, и он не может повернуть назад и уйти, завтра они пойдут на новый приступ – с намерением победить». – «И что тогда?» – «Тогда Дитовикс должен атаковать их перед полуднем, когда увидит, что сражение началось». – «И что?» – «Если я не вернусь к Дитовиксу или если он ничего не услышит от тебя, он будет атаковать сам». – «Тогда оставайся с нами; ты уверен, что враги нападут на нас утром?» – «Я прошел вдоль вражеского лагеря – они готовятся к новому приступу; и воины плывут по течению реки, чтобы штурмовать стены и с запада».
Потеря времени была недопустима. Сигильд созвал своих друзей и сообщил им, что надо сделать последнее усилие – что враг, которому в его тылу не дают покоя соседние племена, именно сегодня должен либо овладеть Оппидумом, либо погибнуть. О Томаре он сказал, что тот провел предыдущий день в лагере осаждающей стороны и ознакомился с состоянием дел.
Никто не сомневался в правдивости Томара, который (что совсем не преувеличение) никогда не рассказывал и четверти того, что знал.
В распоряжении у Сигильда после этих различных приступов, что только что произошли, едва ли имелось три тысячи человек, способных сражаться, за вычетом войск, размещенных напротив сожженного моста. Он разделил свои силы на три отряда, в одном из них было тысяча двести воинов, которые были должны защищать северные укрепления, во втором – восемьсот, размещенных на западных укреплениях, и в третьем – одна тысяча, которых он держал в центре Оппидума под своим непосредственным командованием.
На других постах вокруг Оппидума Сигильд расставил мужчин, еще не сражавшихся и не вооруженных, но которые были в состоянии оказать хоть какое-то сопротивление, если вдруг появятся враги. Женщин разместили в башнях в стороне от мест возможных нападений. Их единственной обязанностью было метать камни в атакующих воинов противника.
Из-за густого тумана, затянувшего небо, светало медленно; тем не менее воины, воодушевленные словами Бренна и его успехом вчерашнего дня, ожидали врага, полные энтузиазма. Друиды, проинформированные Сигильдом о приходе помощи, ходили по лагерю, объявляя, что час освобождения настал и что душам тех, кто погибнет, гарантировано самое славное будущее. Жрицы с всклокоченными волосами прикрепляли священные ветки к плетням на крепостных укреплениях.
Напротив западной стены Оппидума был четко различим вражеский отряд примерно в две тысячи человек, в тылу у которого находилась река. Ближе к концу первой четверти дня этот отряд взобрался на эскарп и остановился на расстоянии полета стрелы. Затем он разделился на восемь частей, каждая из которых, оснащенная вязанками хвороста, двинулась к одной из башен. Штурмующие были встречены дождем стрел и камней. Тем не менее они, не дрогнув, продвигались вперед и навалили вязанки хвороста у подножия башен – не без существенных потерь в своих рядах, потому что обороняющиеся швыряли на них через брустверы огромные булыжники и стволы деревьев.