Осада
Шрифт:
Горстка христиан врубилась в ряды турок. На минуту почудилось, что они сдержат безумную орду, но отхлынувшие было турки подступили снова, и неистовствующая толпа захлестнула храбрецов.
Лонго брел, шатаясь, по опустелым улицам города, заставляя себя передвигать ноги, хотя каждый шаг отдавался мучительной болью. Уильям шел рядом, поддерживая его, когда боль становилась невыносимой. Как только стал виден дворец, зазвонили колокола.
— Колокола! — воскликнул Уильям. — Город пал!
— Поспешим! —
Пустые еще минуту назад улицы как по волшебству заполнились перепуганными людьми, покидавшими дома. Одни бежали к порту, другие — к ближайшей церкви. Уильям провел командира сквозь толпу к небольшому дому, где оставил Софию. Дверь его была выбита и едва висела на петлях.
— София! — вскрикнул Лонго и бросился внутрь.
Он нашел ее стоящей в задней комнате, с окровавленным мечом в руках, а у ног — двое мертвых турок.
— Лонго! — выдохнула София, завидев его, и кинулась навстречу.
Тот крепко обнял ее.
— Хвала Господу, ты жив!
Она отступила на шаг и увидела кровь на доспехах.
— Ты ранен?
— Чепуха, — ответил он, хотя был бледен как мел и задыхался. — Скорее на корабль.
Поддерживая Лонго, царевна и Уильям поспешили к воротам в порт. Толпа на улицах вновь рассосалась. Позади визжали и причитали женщины — не иначе, приближались турки.
По указанию царевны все трое свернули в неширокую боковую улицу, ведшую к порту, но вскоре наткнулись на восьмерых янычар, выскочивших из проулка ярдах в тридцати. Двое тащили тяжелый сундук, другие волокли женщин. При виде христиан они бросили добычу и взялись за мечи.
— Мне не уйти от них, — сказал Лонго. — Я останусь и задержу их, насколько смогу. Бегите, обойдите их и спешите к порту.
— Я же поклялась не оставлять тебя — и не оставлю, — ответила София, обнажая меч. Уильям присоединился к ней.
Янычары напали все вместе, тут же разделив друзей. На Лонго навалились сразу четверо. Ослабевший от боли и потери крови, он только и мог отбиваться. Пропущенный клинок скрежетнул по доспехам, и генуэзец отступил, уперся спиной в стену дома. Голова кружилась, руки еле двигались. Он не успел отразить удар, и вражеский клинок заскрежетал о панцирь. Еще один полоснул по бедру. Лонго упал на колено.
И вдруг он увидел, что София рухнула. Ярость затопила его и прогнала боль. Лонго с ревом вскочил на ноги, бросился на врагов. Он ушел от удара, рубанул в грудь, парировал выпад другого, пнул, сшибив с ног, прикончил упавшего. Оставил меч торчать в груди, увернулся от атаки, поймал турка за руку, швырнул головой в стену — тот повалился без чувств. Последний оставшийся пустился наутек.
На другой стороне улицы София, держась стены, из последних сил отбивала удары двоих янычар. Лонго подбежал, врезался в спину первому, ударил его головой о стену. Второй повернулся к новому противнику, и в ту же секунду София пырнула его в спину. Потом она сползла наземь.
— Ранена? Куда? — Лонго встал на колени подле любимой.
— Нога, неглубоко. — София указала на левое бедро. Лонго оторвал рукав от платья, перевязал рану.
— Можешь стоять?
Она кивнула, и Лонго помог ей встать. Они поднялись, держась друг за друга, чтобы не упасть. Уильям тем временем прикончил последнего турка, выдернул из трупа меч командира и встал между ранеными, подпирая собой обоих. Но только они побрели дальше, как сзади раздался топот, и сбежавший янычар объявился во главе целой оравы.
— Их слишком много, — выдохнул Лонго.
— И убежать мы не сможем, мы ранены, — добавил Уильям.
— Сюда. — София ввела их в узенький проулок, где и двоим было не разминуться.
Они прошли десяток футов и свернули в проулок еще более узкий. Сзади затопотали, янычары гнались за добычей.
— Где мы? — прошептал Уильям. — Порт уже близко?
— Не уверена, — ответила царевна. — Но это старые кварталы, все улицы соединяются. Если будем двигаться на север, попадем к порту… конечно, если не упремся в тупик.
Проулок вывел их к следующему, они свернули по нему направо. Топот янычар звучал совсем близко, прямо за спинами. Беглецы поспешили налево, вскоре резко свернули направо — и уперлись в стену. За спиной раздавались радостные вопли турок.
— Обратного пути нет, — констатировал Лонго.
— Сюда! — София указала на дверь в стене слева.
Толкнула — дверь не поддалась. Уильям ударил ногой, и та распахнулась. Все трое заскочили внутрь, в крохотную комнатушку с очагом и столом. Последним забаррикадировали вход; София, хромая, прошла в другую комнату, отворила дверь наружу — и за нею расстилалась пустая площадь, огражденная стеной с воротами в ней.
София выдохнула:
— Мы дошли. Нам туда.
Они стремительно миновали площадь, спустились к гавани. Большинство кораблей уже отплыло; на причалах толпились люди, желавшие перебраться на другую сторону Золотого Рога. Некоторые бросались вплавь. Немногие оставшиеся лодки нагрузились так, что едва выглядывали из воды; их гребцы изо всех сил старались отплыть подальше. Лонго остановился, высматривая свой корабль.
— Вот она! — крикнул Уильям, указывая на «Ла Фортуну», пришвартованную к причалу ярдах в двухстах. — Слава богу, она еще здесь!
На ее мачтах уже суетились моряки, готовясь к отплытию.
Беглецы поспешили к судну, и тут в воротах показались турки, с ходу набросившиеся на толпу. Мужчин убивали, женщин тащили прочь.
— Быстрее! — закричал Лонго и побежал, но измученное тело уже не слушалось.
Ноги подкосились, в глазах потемнело. Уильям взвалил его на плечи и потрусил, шатаясь под тяжестью, к «Ла Фортуне». София захромала следом.
Приблизившись, они увидели, что почти вся команда сгрудилась у борта, отпихивая горожан. Уильям, отягощенный командиром, протолкнулся сквозь толпу, царевна не отставала. Они взбежали по сходням, и Никколо отступил, пропуская их.