Осень в Пекине
Шрифт:
— Я скажу вам сейчас, если вы и в самом деле будете милым. Подойдите ближе.
— Я вам не советую ко мне прикасаться, — предупредил Анжель.
— Вы только посмотрите на него, — воскликнул Дюдю, — чуть чего — и сразу сердиться! Ну же, не упрямьтесь.
— Я не понимаю, о чем вы.
— Вы молоды. Вам еще меняться и меняться.
— Вы скажете, что собирались, или мне лучше уйти? — спросил Анжель.
— Ну что ж, пожалуйста: вам урезали оклад на двадцать процентов.
— Кому это нам?
—
— Ну и сволочь же этот Арлан! — проговорил Анжель.
— Если бы я видел в вас готовность пойти мне навстречу, этого можно было бы избежать.
— Но я и так иду вам навстречу, — сказал Анжель. — Я представил проект на три дня раньше срока, я почти закончил расчеты отдельных частей главного вокзала.
— Я вовсе не настаиваю на том, что я сам называю готовностью пойти навстречу, — сказал Амадис. — За разъяснениями можете обратиться к Дюпону.
— Кто такой Дюпон?
— Это повар археолога. Очень милый парень, но стервец порядочный.
— А, теперь понимаю, о ком вы.
— Нет, вы путаете его с Жирдье. На мой взгляд, Жирдье отвратителен.
— Да, но...
— Нет, уверяю вас, Жирдье крайне неприятен. Хотя это не помешало ему жениться.
— Понятно.
— Вы, если не ошибаюсь, с трудом меня переносите, верно? — спросил Амадис.
Анжель промолчал.
— Знаю, знаю. Вас это коробит. Я не имею обыкновения лезть с конфиденциями к кому попало, но вам скажу: я прекрасно понимаю, что вы все обо мне думаете.
— Ну и что из этого? — спросил Анжель.
— А то, что я на всех вас плевать хотел. Да, я педераст, и вы ничего с этим поделать не можете.
— Я и не собираюсь ничего с этим делать, — сказал Анжель. — С какой-то стороны меня это даже устраивает.
— Из-за Рошель?
— Да, из-за Рошель. Меня устраивает, что вы к ней не клеитесь.
— Значит, вы находите меня обольстительным?
— Нет, вы омерзительны, но вы над всеми начальник.
— Странно как-то вы ее любите, — сказал Амадис.
— Я знаю, какая она. Любовь не мешает мне ее видеть.
— Не понимаю, как можно любить женщину, — наполовину про себя сказал Амадис. — Даже представить себе невозможно! Куда ни ткни, всюду мягко. И эти влажные складки... — Он содрогнулся. — Ужас...
Анжель рассмеялся.
— В общем, так: не говорите пока Анне, что зарплату урезали, — сказал Амадис. — Это я вам сугубо конфиденциально... Как женщина — мужчине.
— Благодарю, — ответил Анжель. — Так вы не знаете, когда привезут деньги?
— Не знаю. Сам жду.
— Тогда ладно, — Анжель опустил голову, взглянул на свои ноги, и, не найдя в них ничего примечательного, снова поднял глаза. — До свидания.
— До свидания, — сказал Амадис. — Не думали бы вы о Рошель.
Анжель вышел, но тут же вернулся.
— А где она?
— Я послал ее на остановку 975-го, за почтой.
— Хорошо, — сказал Анжель.
Он снова вышел и закрыл за собой дверь.
VI
Почему инвариантность такого типа не была подвергнута традиционному тензорному анализу?
— Готово! — сказал практикант.
— Крутите! — скомандовал Жуйживьом.
Решительным движением руки практикант запустил крепкий деревянный винт. Мотор чихнул, потом выразительно рыгнул, и винт пошел в обратную сторону. Практикант взвизгнул и схватился за руку.
— Так и есть! — сказал Жуйживьом. — Ведь говорил вам, осторожней надо.
— Уй-а-а! — взвыл практикант. — Чтоб тебя разорвало, чертова машина! Уй-а-а, как шарахнул!
— А ну покажите.
Практикант вытянул руку. Ноготь на указательном пальце почернел.
— Ничего страшного, — сказал Жуйживьом. — Палец пока цел. До следующего раза.
— Ой, нет.
— Да, — сказал Жуйживьом. — Впредь будете осторожней.
— Но я и так осторожен, — запротестовал практикант. — Ни на секунду не спускаю с него глаз, только этот кретинский мотор все равно норовит цапнуть меня за руку. Во он у меня где, этот ваш мотор!
— Если бы вы не сделали того, что сделали... — менторским тоном начал профессор.
— Проклятие! Опять этот стул...
— Что ж, хорошо. — Жуйживьом отступил, размахнулся и врезал практиканту прямым в челюсть.
— М-м-м!.. — застонал тот.
— Ну что, прошла рука?
— Р-р-р... — ответил практикант. Казалось, он вот-вот начнет кусаться.
— Крутите! — приказал Жуйживьом. Практикант перестал рычать и заплакал.
— О нет, только не это! — вскричал профессор. — Хватит с меня! Вы все время рюмзаете. Это стало дурной привычкой. Прекратите сейчас же и крутите винт. На меня ваши слезы больше не действуют.
— Да-а, они никогда на вас и не действовали, — обиженно захныкал практикант.
— Вот именно. Не понимаю, как у вас хватает наглости продолжать.
— Тогда все, — сказал студент. — Больше не продолжаю.
Он порылся в кармане и извлек оттуда невообразимо грязный носовой платок. Жуйживьом начинал терять терпение:
— Вы будете делать, что я сказал, черт бы вас побрал! Практикант высморкался и водворил платок на место.
Он боязливо подошел к мотору и приготовился к запуску.
— Давайте! — скомандовал Жуйживьом. Пропеллер сделал два оборота, мотор поплевался и вдруг заработал; лакированные лопасти слились в серый вихрь.