Осень в Пекине
Шрифт:
— Благодарю, патрон.
— Это железной дороге помешал ваш отель? — спросила Бронза.
— О да! — сказал Пиппо. — Этой хреновой железной дороге! Чин-чин!
— Чин-чин, — повторила Бронза, и все трое опорожнили свои стаканы.
— А что Анжель, дома? — спросил Ата.
— У себя, кажется, — сказал Пиппо. — Точно не знаю. Но думаю, так. Сидит, чертит, чертит... — Он нажал на кнопку позади стойки. — Если Анжель у себя, то скоро приходить.
— Спасибо тебе, — сказал археолог.
— Этот Амудополис — сущий пуррк, —
Видя, что Анжель не спускается, Атанагор спросил:
— Столько я тебе должен?
— Тридцать франков, — ответил Пиппо. — Тоска здесь, нищета.
— Вот, возьми, — сказал археолог. — Пошли с нами, посмотришь, как строят. Анжеля, похоже, нету.
— Э-э! Куда я пойду! — сказал Пиппо. — Они крутятся тут, как мухи. Я уйду — они всё выпивать.
— Ну тогда счастливо.
— Счастливо, патрон.
Бронза послала итальянцу обворожительную улыбку, и Пиппо залепетал что-то несуразное. Она вышла вслед за Ата, и они вместе направились к стройке.
В воздухе пахло смолой и цветами. Безжалостно скошенные зеленые травы были раскиданы по обеим сторонам трассы, намеченной грейдерами; из жестких стеблей вытекали стеклянистые, благоухающие капли; они скатывались на песок и облипали желтыми крупинками. Дорогу тянули вдоль линии, намеченной в соответствии с указаниями Дюдю. Атанагор и Бронза растерянно и грустно смотрели на охапки упругих трав, безвкусно набросанных вдоль обочины, и на истерзанную поверхность когда-то гладких дюн. Они поднялись на холм, спустились в ложбину, поднялись снова — и увидели стройку.
Голые по пояс, Карло и Марен гнули спины под безучастным солнцем, вцепившись обеими руками в крупнокалиберные пневматические молотки. Воздух содрогался от их сухого треска, к которому добавлялось глухое ворчание компрессора, работавшего на некотором удалении. Рабочие копали без передышки, почти ослепленные фонтанами взлетающего песка, который лип к их влажной коже. Одно измерение дороги было уже выровнено, и по обеим сторонам рва вздымались высокие, острые насыпи. Рабочие врезались в дюну на среднем уровне пустыни, вычисленном Анной и Анжелем на основании предварительных топографических данных, но уровень этот оказался гораздо ниже поверхности, по которой ходили ногами. Так что дорогу пришлось пустить по дну котловины, а песок ссыпать по обеим ее сторонам.
Атанагор нахмурился.
— Ничего себе... — сказал он.
Бронза не ответила. Они подошли к землекопам.
— День добрый, — сказал археолог.
Карло поднял голову. Он был высокий, светловолосый, с голубыми, налитыми кровью глазами, которые, казалось, не видели собеседника.
— Привет! — буркнул он.
— Дело идет... — сказала Бронза.
— Туго, — возразил Карло. — Земля твердая. Как камень. Песок только сверху.
— Так уж получается, — начал объяснять Атанагор. — Здесь совсем не бывает ветра, вот песок и спрессовывается.
—
— Там, куда проникает солнечное тепло, не может происходить окаменения.
— А... — сказал Карло. Марен перестал копать.
— Если будем останавливаться, сейчас эта сволочь Арлан сюда припрется, — сказал он.
Карло включил свой молоток.
— Вы что же, одни все делаете? — спросил Атанагор. Ему приходилось орать, чтобы перекрыть адский рев механизмов. Длинный стальной бур впивался в песок, поднимая тучи голубоватой пыли; натруженные руки Карло отчаянно сжимали горизонтальные рукоятки.
— Одни... — выкрикнул Марен. — Остальные уехали за балластом.
— Как, три грузовика? — прокричал Атанагор.
— Да, — завопил в ответ Марен.
У него была черная косматая шевелюра, поросшая шерстью грудь и изможденное детское лицо. Взгляд его оторвался от археолога и остановился на молодой женщине.
— Это кто? — спросил он Атанагора, выключив молоток.
— Меня зовут Бронза, — сказала женщина, протягивая руку. — Мы делаем ту же работу, что и вы, но только под землей.
Марен улыбнулся и осторожно сжал ее крепкие пальцы в своей сухой, растрескавшейся ладони.
— Привет, — сказал он.
Карло продолжал рыть. Марен с сожалением посмотрел на Бронзу.
— Нам нельзя останавливаться. Из-за этого Арлана. А то пошли бы выпили по стаканчику.
— А твоя жена?.. — прокричал Карло, выключая мотор. Бронза расхохоталась:
— Неужели она такая ревнивая?
— Да нет, — сказал Марен, — она ведь знает, что я серьезный парень.
— Попробуй тут не быть серьезным, — заметил Карло. — В этой дыре не шибко разгуляешься...
— Так увидимся в воскресенье, — пообещала Бронза.
— После мессы, — пошутил Марен.
— Здесь не ходят к мессе.
— Тут есть отшельник, — сказал Атанагор. — Его вроде как будут посещать по воскресениям.
— Кто это придумал? — насторожился Марен. — Лично я предпочел бы выпить с этой крошкой.
— Аббат сам вам все растолкует, — сказал археолог.
— Да пошел он... Терпеть не могу священников.
— А чем тебе еще заниматься? — насмешливо проговорил Карло. — Может, отправишься на прогулку со шпанятами и супружницей?
— Я тоже не люблю священников, — сказал Атанагор, — но этот совсем не похож на остальных.
— А толку-то? — ответил Марен. — Все равно он в сутане.
— Он ужасный весельчак, — сказала Бронза.
— Такие всего хуже.
— Давай-ка пошевеливайся, — сказал Карло. — Того гляди эта сволочь Арлан нам на голову свалится.
— Ладно, поехали... — проворчал Марен.
Воздух снова наполнился оглушительным треском пневматических молотков, и в небо ударил фонтан песка.
— Счастливо оставаться, ребята, — сказал Атанагор. — Выпейте чего-нибудь у Баррицоне и запишите на мой счет.