Осень в Пекине
Шрифт:
— А вы знаете, что такое люмитка?
— Подобная ситуация просто ошарашивает!
— Мне кажется, мы должны одобрить.
— Господа, приступим к голосованию. Кто «за» — попрошу поднять...
— Совершенно ни к чему.
— Все полностью с вами согласны.
— Совершенно верно, Баррицоне надо экспроприировать.
— Итак, господа, Баррицоне будет экспроприирован. Наш секретарь возьмет на себя хлопоты по данному делу. Учитывая тот факт, что речь идет о заведении, представляющем общественный интерес, нет никаких сомнений в том, что урегулирование всех формальностей не может не потребовать кое-каких усилий.
— Господа, предлагаю устроить поздравительное голосование в адрес автора доклада, который был вам только что зачитан и которым
— Господа, полагаю, вы будете полностью согласны с тем, чтобы направить Дюдю, как только что предложил наш выдающийся коллега господин Марион, поздравительную ноту.
— Господа, опираясь на некоторые пункты доклада, можно утверждать, что поведение сотрудников, находящихся в подчинении Амадиса Дюдю, просто неслыханно. Думаю, мы не совершим ошибки, если урежем их оклад на двадцать процентов.
— А сэкономленную сумму можно будет перевести на счет господина Дюдю в качестве дополнения к подъемным.
— Господа, Дюдю, без сомнения, откажется от какого бы то ни было дополнительного вознаграждения.
— Полностью с вами согласен.
— Таким образом мы сэкономим дважды.
— Арлану мы тоже повышать не будем?
— Совершенно ни к чему. Этим людям все заменяет их безупречная совесть.
— Но остальным мы, разумеется, снизим.
— Господа, все решения будут зафиксированы секретарем в протоколе заседания. Надеюсь, повестка дня ни у кого не вызывает замечаний?
— Что вы скажете об этой ситуации?
— Она просто ошарашивает!
— Господа, заседание закрыто.
IV
Держа Атанагора под руку, Бронза поднималась с ним по тропе, ведущей к отелю Баррицоне. В забое остались Брис и Бертиль, не желавшие прерывать работу, пока окончательно не расчистят огромную залу, обнаруженную несколько дней назад. Машины рыли без остановки, открывая доступ все в новые коридоры и залы, сообщающиеся между собой посредством подземных галерей с колоннами по обеим сторонам. Повсюду в изобилии были рассыпаны ценные находки, как-то: шпульки для волос, корабельные гребни, напёрстки и наперстники, пузырьки — мыльные и для духов, предметы культа и культуры, включая оккультные науки; а кроме того, горшки — в большом количестве. Молоток Атанагора не скучал без дела. Тем не менее археологу требовался отдых и перемена мыслей. Поэтому Бронза отправилась с ним.
Они поднимались и спускались по сгорбленным песчаным скатам, и солнце окутывало их золотым сиянием. С высоты дюны открывался вид на фасад отеля и красные цветы, а еще на стройку, где вокруг сложенных штабелями рельсов и шпал суетились технические исполнители. Издалека Бронза различила более хрупкие фигурки Олив и Дидиша, которые играли на сваленных в кучу бревнах. Не останавливаясь, женщина и археолог продолжали путь и вскоре очутились в баре отеля.
— Привет, Пипетка, — сказал Атанагор.
— Буон джорно, — ответил Пиппо. — Вы стригаре востра бородетта в шесть часов утром раньо?
— Не-а, — сказал Атанагор.
— Кобель паршивый наш гулящий Бенедетто!.. — воскликнул Пиппо. — И вам не стыдно, патрон?
— Нет, — ответил археолог. — Как продвигаются дела?
— Плохи наши дела, патрон, — вздохнул Пиппо. — Тоска кругом, запустенье, хоть волком вой. То ли дело было в Спаньи, где я командовал шеренгой землекопов! Э-э, надо было это видеть!.. А тут... Меррские пуррки!..
— Кто мерзкие? — переспросила Бронза.
— Пуррки! Свиньи значит!
— Налей-ка нам выпить, — сказал археолог.
— Я им такой дипломатический церемоний разведу, пурркам этим. Да катились бы они все куда подальше в Варршавию! — не унимался Пиппо, дополняя пожелание соответствующим обстоятельству жестом, который состоял в вытягивании вперед правой ладони с прижатым большим пальцем.
Атанагор улыбнулся.
— Налей нам, пожалуй, два «Турина».
— Пожалуйста, патрон, — сказал Пиппо.
— Что они вам сделали? — спросила Бронза.
— Э-э! — сказал Пиппо. — Громить они хотят мой лавочка к чертовой бабушке. Все, спета мой песенка! Финита! — И он затянул:
Забыл Витторьо обещанья [39] ,Про то узнал Вильгельм Второй [40] И в Рим Бюлова [41] для дознаньяПослал с задачею такой...— Красивая песня, — сказал археолог.
Отдай им Тренто и Триесте,Отдай Трентино весь.С Витторьо быть должны мы вместе,Пускай почтет за честь.По небу ероплан летит,А в нем д'Аннунцио [42] сидитИ точно пташка распевает.Chi va piano, тот va sano [43] .39
Виктор Эммануил III (1869—1947) — последний король Италии (1900—1946).
40
Вильгельм II (1859—1941) — прусский король, император Германии (1888—1918), развязавший первую мировую войну; в начале века проводил политику сближения с Францией и Италией.
41
Бернхард Бюлов (1849—1929) — немецкий политик, рейхсканцлер (1900-1909).
42
Габриэле Д'Аннунцио (1863—1938) — итальянский писатель, поэт, драматург, страстный националист, сторонник фашизма.
43
Тише едешь, дальше будешь (итал.; доел.: кто едет тихо, едет благополучно).
— Я где-то это слышал, — сказал Атанагор.
Chi va sano va lontano. Chi va forte va alla morte. Evviva la liberta! [44]
Бронза захлопала в ладоши. Пиппо голосил во все горло, напрягая хриплые остатки своего тенора. В потолок негромко постучали.
— Что это? — спросил археолог.
— Э-э, еще один пуррк! — прорычал Пиппо. Вид у него, как всегда, был яростный и вместе с тем ликующий. — Это Ампутис Дюдю. Он не нравится, как я петь.
— Его зовут Амадис, — поправила Бронза.
44
Доcл.: Кто едет благополучно, едет далеко. Кто едет быстро, едет к смерти. Да здравствует свобода! (итал.)
— Ну, Амадис! Амудис-Ампутис! Какой хрен разница?
— А что там за история с лавочкой? — спросил Ата.
— Дипломатический штучка этого Ампутилуса. Он хочет меня экстрагировать... Как разинет хайло, так словами и сыпать, пуррк! Других не знает! Говорит, это надо было ждать.
— Экспроприировать? Тебя? — удивился Ата.
— Во-во. Это такой в этом краю крайнее слово.
— Тогда тебе не надо будет работать.
— А на кой я буду делать с этими дурацкими каникулы?
— Слушай, выпей с нами стаканчик, — предложил Ата.