Осенняя мечта
Шрифт:
– Как вы и велели, всех защитников Борислава, кто перешёл на нашу сторону, накормили. Некоторые, впрочем, сбежали, но мы их догнали и схватили. Оборванца из тюрьмы накормили и выпустили. Прощальные обряды по переступившим Грань, уже закончены. Что касается выживших…
Возмущаюсь:
– А вот это я Миргороду поручал!
– О, он всё исполнил. Но я не мог не проследить за ним, мой принц! Он же деревенщина, мог и напутать чего-нибудь…
– Даже если он деревенщина, я – нынешний правитель Черноречья. Вам следует это запомнить, Тихомил.
Последовал долгий и бурный поток извинений, казавшийся очень искренним.
– А всех защитников Борислава, которых вы схватили, приказываю накормить и отпустить. Не отравить, а просто накормить и отпустить! – я потянулся, со стоном потёр затёкшую поясницу.
Прошёл к столу – там меня дожидались пачка бумаги и письменные принадлежности. Бумаги стало больше, намного, видно кто-то заботливо притащил. Ох, ещё и королевская печать таинственным образом переехала по соседству с моей личной. Ну, отлично. Пригодится. Уселся и красиво написал следующее:
«Принц Вячеслав, временно замещающий отсутствующего короля Мстислава, передаёт вам следующее:
Я от всего сердца благодарен всем воинам, преданно защищавшим столицу и моего старшего брата Борислава. Я тронут вашей заботой о Связьгороде и моей семье. Всех, кто желает вернуться на службу, ко мне, я приму. Те, кто считает меня неправым, вольны разойтись по домам и сменить деятельность. Очень надеюсь, что ушедшие поспособствуют восстановлению разрушенных деревень и городов и смогут поддержать свои семьи. Я уверен, что многих из вас кто-то где-то ждёт и надеюсь, что вы заботу о близких предпочтёте дракам со мной. Так же я с благодарностью и интересом выслушаю все ваши идеи о восстановлении городов и сёл, об укреплении нашей страны»
– Но, мой принц, они же захотят вам навредить! – возмутился над моим ухом подкравшийся аристократ.
Спокойно запечатал послание, поставив две печати, свою личную и королевскую, и вручил ему.
– Прочитайте это пленным воинам. Именно в таких словах. Я ещё позже уточню, то ли вы передали. И, кстати, я вас около себя не удерживаю.
Он замолк. Выслушал последующие указания, крайне вежливо попрощался и испарился. Я глубоко вдохнул и выдохнул. Снова вдохнул и выдохнул. И ещё раз. Нужно успокоиться. Это только цветочки, ягодки будут впереди.
Во дворце прислуга пыталась от меня прятаться. Один из привратников вообще рыбкой нырнул с лестницы. В кусты и в обморок. На всякий случай. Неужели, я им всем настолько опротивел? А прежде были приветливы… К счастью, стража стояла на своих местах. Поговорив с теми, кто сегодня дежурил, вычислил несколько толковых парней и двух мужчин – и поручил им кое-что. Потом, неожиданно вспомнив о празднестве, которое затеял было на следующей неделе Борислав, сходил на кухню и отменил. Главную книгу о содержании сокровищницы смог вытрясти из стражи, только обсыпав их искусственным порошком. Безвредным, разумеется, но им об этом сразу не сказал. Ну, с ними ясно: они ещё не оправились от ночных событий и безумств моего старшего брата, поэтому в их желании утаить от меня хоть часть остатков былых сокровищ была некая часть заботы о стране. Казна, как я и предполагал, заметно опустела при помощи моего братца. От испуганного предложения поднять налоги, исходившего от главы охраны казны, я резко отказался. И велел срочно остановить начатое строительство нового дворца. Уже приготовленные материалы отдать на строительство домов в особенно пострадавших деревнях. Придумать бы, откуда взять деньги на помощь простому народу. Много горького доходило до меня, ещё пока отец был на троне. Но вот как бы исправить сложившееся положение, как бы поддержать ослабший народ? Буду думать. А, впрочем, есть одна идея…
Потом мне попались первые аристократы, жившие вне дворца. Они уже слышали про переворот, если и удивились, то успешно скрыли. Принарядились – и отправились во дворец, выражать мне свою преданность в льстивых монологах. Один даже маленькую оду успел написать и очень торжественно зачёл. Про мою смелость и прочее, прочее… К счастью, их было немного на моём пути. Но то ли ещё будет... Я предложил им устроить небольшой торжественный обед завтра, обсудить наболевшие вопросы и просто получше познакомиться. На что они торжественно согласились. Ну, ладно, денег и припасов на это уйдёт поменьше, чем на отменённое празднество Борислава.
Когда я второй раз выходил из дворца, с запасной лестницы, дабы избежать излишних льстецов, передо мной вырос дядя. Статный, высокий, поседевший раньше времени, сегодня он был особенно мрачен. Его давний шрам, создававший впечатление ухмылки, никогда не сходящей с его лица, сегодня показался мне особо зловещим. Сегодня аристократ не спрятал искалеченную руку в перчатку с подкладками. Видимо, было не до наведения красоты. На лице его явственно проступили тёмные круги от бессонницы, длинные волосы были причёсаны небрежно. Я опустил взгляд, уткнувшись в его правую руку без указательного и среднего пальца. А скольких этой ночью покалечили из-за меня… Не сразу сумел поднять взгляд и выпрямиться.
– Приветствую вас, дядя, - и вежливо поклонился.
– Приветствую тебя… - он на мгновение замялся, - Вячеслав, - и отвесил сдержанный поклон, - Сестра и племянницы у меня. Я их спрятал подальше. И никто кроме меня и двух моих людей не знает, где, - грозно начал мужчина.
– Спасибо за заботу. Я рад, что ты смог защитить их, - ещё раз кланяюсь ему, на сей раз ниже.
Ненадолго повисло тягостное молчанье. Кажется, он не собирался нападать. Да и мог ли? Он, конечно, научился немного обращаться с кинжалами левой рукой, но до былой его ловкости и меткости с покалеченной рукой и дурно сросшимися костями было далеко. Нет, он пришёл не драться. И даже не нападать. Но зачем же? По глазам его вижу – не ради лести пришёл. А Беловолк молчит, напряжённо думая, как же теперь со мной разговаривать. Прежде мы не очень-то и ладили, но и особо не спорили… А теперь и не знал, что сказать. Я первым нарушил молчание:
– Позаботься о них, Беловолк, ещё хоть пару недель. Боюсь, что в столице в ближайшее время будет неспокойно. Особенно, во дворце.
– Это я с радостью, - короткая улыбка, потом мужчина нахмурился, - А что с Бориславом? Я ничего не слышал о нём, - и в его взгляде проступил страх.
Нет, не меня боялся этот старый и крепкий, хотя и лишённый большей части силы, воин. Он сейчас, похоже, думал о непостоянстве человеческих сердец и о всей пропасти того мрака, который прячется в них. Ещё на прошлой неделе он дразнил меня «книжным червём» за неподобающую мужчине мягкотелость и любовь к чтению, а теперь вынужден спрашивать у меня о том, что я сделал со своим старшим братом. Неприятный вопрос, страшное ожидание ответа. Зачем вообще спросил? Обычно не спрашивают. Просто делают вид, что понимают, что не против, что иначе было нельзя. Однако он всё-таки спросил.
– Борислава заперли в башне. Пусть посидит взаперти, на хлебе и воде. И подумает, каково было тем, кого запирали или казнили по его указу. Надеюсь, заключение и строгие условия хоть как-то уберегут его от скорой мести тех, чьи близкие пострадали из-за него, - вздыхаю, - Но, боюсь, это будет сложно сделать. Сам понимаешь, он был слишком жесток и груб, когда исчез наш король.
– Понимаю, - дядя расправил плечи. Его лицо просветлело.
Неужели, ты всё-таки ценил во мне того доброго мальчишку? И… идя ко мне, упорно отказывался верить?