Ошейник для Лисицы
Шрифт:
— С Ренаром ничего не случится. Он сможет убежать.
— А мне что, на себе тебя тащить?
— Флёр, что ты такое говоришь?
— Я всегда рассчитываю на худшее.
Повисла неловкая пауза.
— Ренар, обо мне не беспокойся, — наконец сказала лиса.
— Почему это?
— Больше я им не попадусь.
— А если попадёшься?
— Они не получат меня живой, — отрезала она.
Чак разревелся.
— Пап, ты чего?
— Я чего? Это ты чего! Что с тобой случилось, дочь моя? Откуда всё это? Зачем?
— Оттуда, — Флёр показала пальцем на ошейник.
— Да забудь ты о нём хоть на секунду! — встряла вдруг Эмерлина.
— Тебе бы такой поносить.
Снова повисла тишина. Эмерлина, похоже, представляла себе ощущения от ношения такого украшения.
— Это твоя судьба, Флёр, ты её и неси.
— Это не судьба, Эм, это просто тело.
— Не поняла.
— Почему в тюрьме у Изенгрина изнасиловали меня, а не тебя?
— Флёр, тебя что… — начал отец, но Флёр снова перебила:
— Да.
— Почему ты не сказала мне?!
— В этом уже нет надобности.
— Почему?
Вопрос пролетел мимо ушей. Флёр молча смотрела на мою жену, ожидая ответа.
— Я не знаю. Может, у него стоит спросить? — она посмотрела на меня.
Флёр перевела свой испепеляющий взгляд на меня. Я немножко поёрзал, будто сел на иголку:
— Не спрашивайте меня!
— Нет уж, Ренар, скажи ей. Почему меня, а не её?
— Ты красивая, — я тут же перевёл взгляд на Эмерлину и добавил: — Но для меня самой красивой по-прежнему является моя жена.
— Вот видишь?
— Что я вижу?
— Флёр, хватит устраивать скандал! — вдруг одёрнула её Альба.
— Извини, мам, — странно, но, когда дело касалось её поведения, она всегда слушалась родителей. Я вспомнил, как её отчитывала Эмерлина за пытки в трюме, и подумал, что происходил этот процесс похоже.
— Флёр, возьми с собой хотя бы одного.
— Кого, папа?
— Ну, кого-нибудь, ну пусть будет с вами для страховки.
— Например?
— Нобля.
— Этого мечника? А он согласится?
— Думаю, да.
— А если попрошу я, а не ты? — задала каверзный вопрос Флёр.
Чак замолчал.
— Вот я сейчас пойду и спрошу у него. И если он откажется, то я иду без него, — лисица уверенно встала и направилась к выходу, виляя хвостом. Альба проводила её грустным взглядом, а отец, дождавшись, пока удары её каблуков стихнут, взялся за вилку и стал есть. Но аппетита у него явно не было, поэтому вскоре он отложил столовый прибор и вдруг сказал:
— Это не моя дочь.
Все присутствующие удивлённо посмотрели на Чака.
— Милый, ты чего? — сочувственно сказала его жена. — Прошу тебя, не говори так.
— Альба, посмотри на неё! — он показал в сторону, куда ушла Флёр. — Я, наверное, спас не ту лисицу, а эта умело прикидывается моей дочкой. Наверное, настоящая Флёр умерла где-то в тюрьме Тардифа…
— Чак, что ты мелешь? — вдруг повысила голос Альба. — Не смей так говорить о ней!
— Извини, дорогая, но я не узнаю в ней свою Флёр…
— Это она, Чак…
— Я не верю в это.
Вдруг у двери послышались глухие всхлипывания. Обернувшись, мы все увидели стоявшую в проёме лисицу, которая плакала от досады и обиды. Она держалась за дверной косяк, потому что вся дрожала. Никто не ожидал, что она будет так быстро.
— Я встретила Нобля у тебя в кабинете… — сказала она сквозь слёзы. — Он согласился.
— Флёр, ты… — не на шутку испугался Чак, но она уже дала всё понять:
— Прости меня, папа. Наверное, мне действительно стоило умереть на полу камеры в наручниках… Прости, что осталась жива, — ещё раз всхлипнув, она убежала.
— Флёр! — поднялся со стула Чак, но я, неожиданно даже для себя, остановил его.
— Пойду разберусь.
— Ренар, я…
— У меня ещё не было опыта в разгребании семейных скандалов. Пойду, попробую, — я уверенно поднялся и направился в сторону комнаты Флёр, куда она меня ещё ни разу не пускала. Пройдя через весь дом, я без стука дёрнул ручку её двери и вошёл внутрь.
Свою спальню явно обставляла она сама. Первым впечатлением от этой комнаты было чувство, что она очень мягкая. Много тяжёлых бархатных штор, кровать с занавесками, толстый ковёр, несколько вязаных полотен. Ещё на стене висела необычная коллекция, состоящая из арбалетных стрел различных типов. Прикинув на взгляд, я оценил коллекцию в несколько десятков разнообразных экземпляров. Но сейчас мне было не до изучения типов стрел. Лиса сидела на своей кровати и молча разглядывала тонкий хрустальный шарик с ядом.
— Флёр, не стоит.
— Я думала, что мой отец — единственный, кто не отвернулся от меня в клане, но даже это оказалось не так.
— Флёр, твой отец любит тебя.
— Любил. Он любил настоящую дочь.
— Но ты и есть его дочь.
— Ты слышал, что он сказал…
— Но ты же знаешь, что он не со зла… Просто ты бываешь излишне упряма, и твой папа рассердился.
— За что он так со мной? Сначала гиены. Потом Арен. А теперь самый дорогой лис на свете…
— Флёр, он не собирается бросать тебя.
— Почему он так думает?
— Я не знаю, Флёр.
— Я тоже… — она стала теребить и крутить ошейник на шее. Сразу на шерсти показалось несколько струек крови.
— Остановись! — я остановил её лапу, не дав ей истязать себя дальше.
— Что? — я протянул лапы к ошейнику и сделал так, чтобы он её не касался, приподняв его над плечами Флёр. Он был достаточно просторным, чтобы она могла не касаться его шеей.
— Не шевелись.
Флёр замерла как статуя.
— Чувствуешь?