Ошибка господина Роджерса
Шрифт:
– Значит...
Зоря посмотрел на меня и больше ничего не сказал. Мы молча свернули с улицы к пустынной набережной.
– Ты его боишься, скажи честно?
– Да, боюсь. Он может все... Но не будем об этом...
Мы остановились и, облокотившись на перила, стали смотреть на темные воды Дуная.
– Помнишь, Алексей, нашу речку в деревне?
– вдруг сказал Зоря.
– Помню, все помню... Вернуть бы все это и начать жизнь сначала...
– Я обнял его за плечи.
– И несмотря ни на что, завидую тебе. У тебя есть Родина. У меня уже не будет Родины...
– Которую я предал как последний подонок...
– зло добавил я.
– Тем не менее ты едешь туда. Будешь там жить. Там умрешь. У себя. Дома...
Но Зоря не договорил. Он все время озирался. Он боялся кого-то невидимого.
– Да, все забываю спросить тебя... Помнишь свое письмо перед отправкой на фронт...
– Ну и что?
– лениво откликнулся брат.
– Что ты имел тогда в виду? Только откровенно.
– Дурак был, дураком и остался... От обиды и злости. На себя, на власть. Мне есть что тебе откровенно рассказать. Понимаешь...
– начал было Зоря и вдруг замолк.
– Нам пора... Потом...
– сказал он и безнадежно махнул рукой.
Я в недоумении посмотрел на Зорю. Он был бледный и растерянный.
Откровенного разговора не получилось.
Так, не сказав друг другу больше ни слова, мы дошли до дома и разошлись по разным комнатам.
Я принял изрядную дозу снотворного. Нервы взвинчены. В таком состоянии надо еще ухитриться заснуть. Завтра, по словам Роджерса, меня начнут вводить в курс дела.
...Роджерс действительно увез меня с самого утра в пригородный отель. Оставшиеся четыре дня он решил посвятить моей учебе. Я должен был освоить тайнопись и научиться фотографировать «Миноксом». Больше от меня ничего не требовалось. И, как я понял, мне надо интересоваться только одним «объектом» - ученым Фокиным. На занятиях я задал наивный вопрос:
– Как я вам все передам?
– Вас найдут...
– отрезая Роджерс.
«Значит, не сразу...
– подумал я.
– Значит, я еще успею прийти в себя и что-то предпринять».
Но в последний день наших занятий Роджерс неожиданно заявил:
– Обстановка меняется, Вы будете докладывать один раз в месяц.
– Как?!
– Посылать письма на подставной австрийский адрес! Вот он... Запомните...
Потом он объяснил, что на конверте я должен ставить любую фиктивную фамилию и фиктивный адрес отправителя, но имя при этом всегда должно быть одно и то же. Тайнопись необходимо выполнять с помощью химических копирок, этому меня обучили как теоретически, так и практически. Затем были обусловлены шифры - начало и конец письма.
Наконец наступило время моего отъезда. В этот день, вернее в оставшиеся полдня, предстояло много неотложных дел. Наконец и с ними покончено. Мы с Роджерсом уселись в кабинете. Зоря в соседней комнате заканчивал упаковку вещей.
– Итак, - заговорил Роджерс, - вернемся к нашему главному вопросу еще раз. Нас интересует все, что связано с доктором Фокиным. Все до мелочей. Повторяю, до мелочей. Конечно, нас интересует основное: последние достижения в области лазерной техники и ее применение в военных целях, особенно в космосе. Но мы понимаем, что для вас эта задача будет, пожалуй, непосильной. Ее будем решать, так сказать, в комплексе. Вам же нужно подготовить необходимую для этого почву. Итак, конкретно, о чем идет речь? Нас будет интересовать, чем увлекается Фокин, его привычки, изъяны в характере. В чем он нуждается, о чем мечтает, чем особо дорожит. Где и как проводит время. Взаимоотношения в семье. Есть ли у него любовница и кто она. Работает ли он с документами дома, Посмотрите, имеется ли в квартире сейф. Ездит ли в командировки и куда. Как часто. В разные места или в одно и та же. Больше внимания уделяйте его сыну. От него можно узнать о Фокине немало. Охота и рыбалка - хороший повод для укрепления дружбы. Подарите ему вот этот спиннинг. Редкая вещица. Будет доволен. Запоминайте все, о чем будут они говорить между собой, особенно когда речь пойдет о работе Фокина. Теперь о жене Фокина. От нее при благоприятных условиях можно узнать, что волнует мужа. Какие он испытывает трудности и неприятности в работе. Если получает награды, то за какие разработки. Постарайтесь узнать, в чем особо нуждается она. Женщины, как известно, любят модно одеваться. А это нелегко. В Москве, если потребуется, вас обеспечат сертификатами. Можете купить интересующую вещь и, разумеется, скажете, «достали по блату». Намекните, что вы имеете возможность и дальше доставать дефицитные товары - и для нее, и для ее мужа, что особо важно. Заставьте почаще обращаться к вам. Начните оказывать больше внимания их семье. Ненавязчиво, но обязательно поздравляйте с разными датами. Короче, надо больше расположить их к себе, не вызвав при этом подозрений. Понимаете?
– Да...
– коротко ответил я и подумал: «Бедные Фокины! Они и не подозревают, что их ожидает».
Роджерс посмотрел мне в глаза. Сейчас это был не рубаха-парень, а хозяин, диктующий свои условия. Рядом со мной сидел, если точно определять, товарищ по работе. Он не просил, не приказывал... Он объяснял.
– Теперь о Марине. Ваша дочь должна выйти замуж за Виктора Фокина.
– Разве это от меня зависит?
– удивился я такой постановке вопроса..
– Зависит, дорогой Алексей Иванович. Зависит. Должно зависеть. Для нас это очень важно. Для вас тоже. Здесь все для тайнописи.
– И Роджерс передал мне тюбик зубной пасты «Поморин». В ответ я понимающе кивнул головой.
– Остальное вы знаете. Итак, лиха беда - начало, - закончил он.
– Мне все ясно, Роджерс.
– И последнее. Хочу предупредить. Не вздумайте нас одурачить. Имейте в виду, мы вас и вашу семью достанем в любом месте. И ни перед чем не постоим. И тогда пеняйте на себя. Надеюсь, понимаете, о чем идет речь. Извините, но я должен об этом серьезно вас предупредить. Ясно?
– Мне все ясно, Роджерс, - повторил я.
– Тогда, как у вас говорят, выпьем на посошок. Зоря, мы вас ждем!
– крикнул Роджерс.
Через минуту появился брат. Роджерс наполнил бокалы. Мы выпили.
– Нам пора, - сказал Зоря, взглянув на часы.
– По русскому обычаю положено присесть и помолчать перед дорогой, - предложил Роджерс и, возвращаясь в комнату, первый сел на диван.
– И самое последнее. Не злоупотребляйте спиртными напитками. Вы слишком откровенны.
– Я ему об этом говорил, - заметил Зоря.
– Постараюсь.
Что мне оставалось еще говорить? Я и сам понимал, что это к хорошему не приведет.
Мы все дружно встали.
Фани грустным взглядом проводила нас до дверей. С братом не удалось больше поговорить. На вокзале Роджерс стоял в стороне, молча наблюдая за нами. Мы шля вдоль состава, у моего вагона остановились.
– Будем прощаться?
– спросил я Зорю.
– Да хранит тебя святая дева Мария. Прости. Может так случиться, больше и не увидимся. Поклонись родной земле. Привезенный тобой пакетик я сохраню до конца своих дней.
Я смотрел на него и видел слезы в его глазах.
Мы обнялись. В эту минуту Роджерс подошел к нам.
– Ни пуха ни пера...
– сказал он и пожал мне руку.
Я поднялся в вагон.
Поезд тронулся. Я подошел к окну. Зоря, увидев меня, вяло поднял руку и помахал мне.
И все...
«Мне больно смотреть на маму. Она, по-моему, кое-что начинает понимать. Каждое утро заводит разговор об отце и с тревогой заглядывает мне в глаза. Что я могу ответить?.. Писем нет, телеграмм нет. Если причина в болезни дяди Зори, значит, беспокоиться нечего. А если он здоров? Я боюсь об этом даже думать. Но разве можно не думать?!
Вчера случайно встретила участкового уполномоченного. После его профилактического визита к нам на квартиру я долго не находила себе места. Какой стыд и позор пришлось мне тогда пережить. Мой уход из дому ничему не научил родителей. Будь прокляты эти заграничные шмотки. Они слабых людей делают своими рабами. Сильных развращают. Когда я его заметила, хотела свернуть в сторону, но было поздно. Решила проскочить мимо: может, не узнает. Но не тут-то было. Не учла - у них профессиональная память на лица.