Ошибка господина Роджерса
Шрифт:
– Папа, у тебя появилась явная любовь к «Поморину», - сказала я.
Отец вымученно улыбнулся, но ничего не ответил.
– Я сейчас соберу всю пасту и выброшу к чертовой матери, - заявила мама.
Ее миловидное лицо пылало гневом и решительностью, а чуть вздернутый нос совсем казался курносым.
– Где твой тюбик?
– обратилась она к отцу.
– Я сам распоряжусь, - ответил поспешно отец, покосившись на свой пиджак.
...Я стала избегать Виктора. Все из-за отца. Не могу сейчас думать ни о чем другом, даже о Викторе.
Нужно наконец все выяснить. Только тогда я смогу быть спокойна».
Первый, кого я увидел в приемной, был знакомый старшина. Он стоял посреди комнаты и разговаривал с какой-то женщиной.
– Товарищ старшина, кто у вас здесь будет главным?
– спросил я.
Старшина извинился перед женщиной и вежливо осведомился:
– По какому вопросу?
– Очень важному... Государственному... и личному...
– В таком случае прошу вас пройти к начальнику приемной. Прямо, а затем направо, первый кабинет. Как сердечко?
– Он узнал меня.
– Нормально. Спасибо...
– ответил я.
– Желаю доброго здоровья...
Я поблагодарил, хотя не здоровье меня сейчас волновало. В кабинет начальника приемной стояла очередь. Я топтался на месте, не зная, что предпринять, а потом, вдруг решившись, без стука открыл дверь.
– Прошу извинения, но у меня весьма неотложное дело, - решительно заявил я.
Возможно, мне показалось, что говорил я решительно. Передо мной за небольшим столом, на котором аккуратными стопками лежали документы, сидел майор средних лет. Его добрые глаза смотрели на меня участливо и предупредительно. Видя мою взволнованность, майор обратился к посетителю:
– Я вас прошу подождать несколько минут в приемной.
Посетитель с любопытством покосился в мою сторону и торопливо вышел из кабинета.
– Пожалуйста, садитесь, - сказал майор.
Я не знал, что делать с портфелем - поставить его на пол или положить на колени.
– Садитесь...
– повторил майор.
– С кем имею дело?
– Спасибо... Иванов Алексей Иванович, сантехник.
– Я поспешил сесть, не выпуская портфеля из рук.
С чего начать рассказ?
– Я вас слушаю, Алексей Иванович, - сказал майор.
Десятки раз я прокручивал свою историю, стараясь коротко изложить события. Думал, отчеканю, как ученик выученное домашнее задание, а потом пусть задают вопросы.
Но пришло время говорить, а я сижу и не знаю, с чего начать.
– Товарищ майор. Речь идет о моей судьбе. Я недавно вернулся из-за границы, был в гостях у брата. Мне нужно срочно и доверительно поговорить с нужным человеком. Я стал, по сути дела, врагом Родины. Понимаете?
– Пока нет, - спокойно ответил майор.
– Сейчас.
Майор кому-то позвонил. Кто-то обещал прийти. И действительно, вскоре в кабинет вошел высокого роста, статный, подтянутый человек, просто и деловито представился:
– Капитан Насонов, Владимир Николаевич...
– Иванов Алексей Иванович, - ответил я.
– Пойдемте ко мне...
– предложил капитан.
Ноги меня не слушались. Портфель стал тяжелым.
– Давайте я понесу...
– сказал капитан.
Я машинально отдал свой груз.
Мы прошли в отдельный, скромно обставленный кабинет.
– Здесь нам никто не будет мешать...
Капитан указал на стул:
– Садитесь... И спокойно рассказывайте.
Я подробно рассказал о брате, о том, что со мной произошло в Австрии, кинулся к портфелю, раскрыл его. Перед капитаном появились тюбик «Поморина» (пусть разбираются!) и пачка писем от брата.
– Дело очень серьезное. Мне остается порадоваться, что вы сейчас здесь...
– сказал Насонов.
– Это мой долг. Правда, я очень боялся и поэтому слишком долго собирался.
– Что у вас еще в портфеле?
– Чепуха... Мои вещи...
Мне показалось, что капитан с трудом сдержал улыбку. А может, только показалось?
– Арестуйте меня, я это заслужил...
Капитан Насонов посмотрел на меня и сказал:
– Вы сами пришли к нам. Никаких преступлений, судя по вашим словам, за вами не числится, поэтому арестовывать вас пока не за что. Ясно?
– Ясно...
– прошептал я.
– Но готов понести любое наказание. Готов ко всему. Извините, Владимир Николаевич, можно стакан воды?
Насонов налил мне воды. Я залпом выпил.
– Дело серьезное...
– согласился капитан.
– Я вынужден о нем доложить... Мы пройдем сейчас в другое место.
Сколько раз после приезда из Вены я проходил мимо многоэтажного здания на Лубянке. И вот я здесь. Меня уже выслушали. И я теперь почувствовал себя спокойнее.
Владимир Николаевич привел меня в приемную какого-то начальника, открыл дверь и вошел в кабинет. Я остался на попечении секретарши. Через несколько минут туда же проследовал молодой человек с папкой в руках. Секретарша, уже немолодая женщина, сидела за небольшим столом, держа перед собой журнал и, не обращая на меня никакого внимания, вписывала в него какие-то цифры. Буднично и просто, как делают это в любом другом учреждении.
Время тянулось очень медленно. Казалось, что прошли сутки, прежде чем появился Владимир Николаевич и меня пригласили в кабинет. Я в нерешительности остановился у двери.
– Пожалуйста, пожалуйста, - мягко произнесла секретарша.
Я робко открыл дверь и очутился в квадратном кабинете.
– Смелее проходите и садитесь, - сказал Владимир Николаевич.
Я осмотрелся. У стола стоял невысокого роста, средних лет человек в форме полковника.
– Здравствуйте, - сказал он и представился: - Михаил Петрович. Присаживайтесь.