Осколки времени

Флевелинг Линн

Лемиель впился в него глазами, словно собака в мясную лавку.

– Полагаю, ничего страшного не случится, если скажу. Он достался мне от моего брата.

– Понятно. А у него он откуда?

– Точно не скажу.

Он опять красноречиво отвёл взгляд.

– Уж не был ли он разнорабочим в обители оракулов?

Лемиель поджал губы, по-прежнему не спуская глаз с мешочка с монетами.

– Был, только он никогда не рассказывал, где нашёл те штуковины. И я тут ни при делах.

– Вряд ли можно тебя за это винить.

Так что, значит, были и другие штуковины?

– Немного. В основном всякие куски да обломки. Ей-богу.

Серегил взял кошелек и потряс деньгами.

– Мне бы очень хотелось взглянуть на эти «куски да обломки». Устроишь это - в накладе не останешься.

– Они у меня не с собой.

Серегил сунул кошелек в карман и хотел уже встать.

– Погоди-погоди, - сказал Лемиель. – Я же не сказал, что не покажу тебе. Просто я же не таскаю их, куда ни попадя. Нам нужно сходить ко мне.

Бродить по ночам с незнакомцем, имея при себе лишь кинжал, было рискованно, но Серегил прикинул, что, если что, справится с Лемиелем, ибо тот был здорово пьян. Впрочем, он чувствовал, что главным стимулом для его нового приятеля были обещанные золотые.

Домишко Лемиеля был всего в паре кварталов отсюда. Достав из-за пазухи ключ, висевший у него на шее, тот впустил Серегила внутрь и разжёг огонь. Когда светильник разгорелся, Серегил подивился, насколько тут чистенько и прибрано. Весь первый этаж представлял собой одну комнату, наверх вела простая приставная лестница.

– Уютненько, - сказал Серегил.

– Губернатор Тонеус всех своих рабочих обеспечил достойным жильём, - отвечал Лемиель, карабкаясь по лестнице наверх.
– Присаживайся пока к столу. Я мигом.

По ауренфейским законам гостеприимства такое совсем никуда не годилось, но, наверное, Лемиель просто понятия не имел об этом. Серегил присел и прислушался с тому, как тот двигает наверху что-то тяжёлое, а затем спускается вниз с небольшим фланелевым мешочком в руках.

Усевшись напротив Серегила, он развязал свои сокровища и предъявил ему одиночную серьгу в виде шмеля, жертвенную лошадку из глины - скорее всего, всё из того же дальнего склепа - и кусок выломанной и расплющенной розетки из золота.

Его Серегил, как бы невзначай откинул пальцем, как не представляющий никакого интереса, а сам взял серёжку.

– И это весь твой великий секрет? Эта мелочёвка?

– Тебе же не терпелось взглянуть.

– Я уж, было, подумал, у тебя тут большая коллекция.

Он взял жертвенную фигурку.

– Вот это, по-моему, ничего. Даю тебе за неё серебряный сестерций.

– А золото-то что же, не надобно?

– Я, конечно, рассчитывал на что-то поинтересней.

Он взял обломок розетки и с видимым разочарованием повертел его в руках.

– Будь он хотя бы целый, возможно, он ещё представлял бы какой-то интерес, а так. Что это вообще было такое?

– Не знаю. У Маркиса,

моего братца , оно было целиком. Симпатичная такая штукенция. Но его интересовало лишь золотишко, вот он и порубал её на куски, чтобы распродавать понемножку по мере надобности.

Серегил снова повертел обломок в руках.

– Похоже, тут когда-то был ценный камушек. А его у него нет?

– Если и был, то он мне об этом ни слова. Только он уже помер. Почти сразу же после того, как стиб… как нашёл все эти штучки.

– Да? И от чего же?

– От заворота кишок.

Серегил напустил на себя скучающий вид, хотя сердце его пропустило удар.

– Серьёзно? И что же там было, газы?

– Да вряд ли.

Лемиель горестно помотал головой.

– Маркис был хорошим парнем. Ну, разве что, подворовывал немного. Полагаю, его, в конце концов, настиг Билайри. Накануне он чувствовал себя вполне превосходно, а на следующий день у него пошла чёрная кровь и верхом, и низом. Доктор Кордира так и не смогла опознать, что с ним такое. А к ночи он помер.

– Соболезную твоей утрате. А когда это он скончался?

– Да прям перед прежним губернатором, дня за два, не больше.

– Да несёт его прах светлый ветер.

Лемиель фыркнул.

– Здесь, на острове, мы не сжигаем людей, словно мусор. Он похоронен, как надо, всё по правилам и как подобает. Так что скажешь? Берёшь что из этого или нет?

– Вот. За всё.

Серегил открыл кошелек и вытряхнул ему на стол четыре сестерция.

– Ты что скажешь? Тут золота больше, чем стоят эти безделушки. К тому же, ты сможешь тратить его без лишних к тебе вопросов.

Лемиель кивнул и сгрёб монеты.

– Премного благодарен.

Серегил задумчиво позвенел кошельком.

– Я бы, конечно, не прочь взглянуть и на камушек, что выпал из такой симпатичной розетки.

– Будь он у меня, я бы от него избавился, - сказал Лемиель с очевидным сожалением. – Маркис же ни словом не обронил ни про какой камень. Он про это всё вообще помалкивал, покуда не оказался на смертном одре. Вот тогда он и передал мне последнее, что у него оставалось на этом свете. У нас же никого, кроме друг друга и не было никогда.

Серегил собрал свои ночные трофеи и поднялся.

– Если, вдруг, попадутся ещё какие интересные штуковины, дай знать в Зеркальную Луну. И вообще, если что-нибудь будет нужно…

Лемиель протянул ему грубую, покрытую шрамами руку:

– Премного благодарен, но я в порядке.

Серегил пожал ему руку, весьма тронутый эдакой гордостью бывшего раба.

По пути обратно в таверну, где осталась Цинрил, Серегила одолела дикая усталость. Когда он взбирался в седло, у него всё болело. Было ясно, что сегодня ни о каких склепах и речи идти не могло. Думая лишь о горячей ванне да мягкой постели, он ударил Цинрил под бока и поскакал назад в дом губернатора.