Осколок
Шрифт:
Обнял сын мамулечку, прижался к ней всем телом и тихо-тихо зашептал, что на учёбу он завтра обязательно поедет, только не вечером, а дневным поездом, и не в Донецк, а в Севастополь.
– За яким же бисом?!
– всплеснула Матрёна руками и тут же, спохватившись, осеклась.
Успокоил сын мамулю, рассказал про спорт, про соревнования, про то, что зовут его выступать - защищать, так сказать, честь всей Черниговской области.
И составили, значит, заговор: отцу ничего не говорить, проводит его Василий с утра на работу и сам сразу на вокзал.
Повечеряли, Василий чемоданчик собрал, и с утра всё случилось, как
В поезде все быстро перезнакомились, и дорога – кажется, почти 16 часов - пролетела незаметно, как будто её и не было.
Утренний Севастополь встретил спортсменов лёгким ветерком и слабыми волнами.
Василий впервые видел морской простор и с упоением втягивал пьянящий солёный воздух.
На водном стадионе, куда прямо с поезда привезли всех на крытом грузовике, шли приготовления к началу соревнований. Какие-то парни растягивали и крепили гигантские транспаранты с призывами заниматься спортом и приветствиями участникам. Группа людей в прозодежде, наверное артисты, под руководством шустрого маленького и лысого, как бильярдный шар человека с рупором хором скандировала речёвки, выстраиваясь в причудливые фигурные пирамиды, потом рассыпалась и вновь собиралась в новые построения. Под необъятным тентом накрывались столы с бурлящими самоварами, горами пирожков, разнообразных фруктов, в бочках тосковало пиво, в других маялся квас, в киосках шипела сельтерская и наполнялась разновкусием плодово-ягодных сиропов.
Прямо посредине зрительской трибуны звоном тарелок и томными ударами большого барабана разрушал тишину репетирующий духовой оркестр. Всё что-то не ладилось у музыкантов, кто-то постоянно сбивался, музыка ломалась и пропадала, чтобы после нервических выкриков дирижёра - молоденького, худого до невозможности и совершенно мокрого от пота - вновь возникнуть резко и нестройно.
На вышку, согласно установленной очерёдности, поднимались спортсмены и, подпрыгнув к небу, пронзали тугими телами морскую гладь. Стадион был отделён от акватории высокими боновыми заграждениями, гасящими морские волны, и на всём его пространстве царил полный штиль.
Обстановка, следовательно, была деловая, приподнято-торжественная, одним словом - предпраздничная.
Когда очередь дошла до Черниговской команды, и Василию следовало взбираться на вышку для тренировочного прыжка, с ним вдруг случилось нечто вроде лёгкого паралича. Ноги, ну ни в какую не хотели повиноваться, и он растерянно глядел на товарищей, не понимая, что это с ним произошло.
Мудрый и опытный Анатолий Николаевич, как и положено тренеру, паники не поднимал, а позвал массажиста, велел Василию лечь на скамью, отхлестал его ноги полотенцем, а потом, пока массажист цепкими пальцами терзал непослушные мышцы, провёл с Василием незатейливую, шутливую даже беседу, из которой очень просто стало понятно, что причина всего - волнение, и называется состояние Василия «зажим».
Про «зажим» Василий слышал впервые, а волнение было ему знакомо. Ещё в школе, выступая перед товарищами на разных утренниках или праздниках, приходилось ему силой заставлять себя выйти на сцену, да ещё какой силой! Но тут-то ведь не сцена. Тут-то по-другому…
О, премудрый, изощрённейший и поднаторевший
Ну, в общем-то так, да не совсем так.
Не состоялся тренировочный прыжок.
Когда массаж был закончен и закончена беседа тренера, упущено было главное – время, отведённое на тренировку, и спортсмены других команд, а не нашей, стали подниматься на вышку и совершать свои прыжки.
Василий же, расстроенный до чрезвычайности, ушёл куда-то в сторону, так, чтобы никто не мешал своим сочувствием, и принялся себя ругать и бормотать чего-то сам себе. А когда подходил к нему кто-нибудь из команды, да даже если Петька Боярченко подходил…
Вот ведь растяпа! Я забыл упомянуть важнейшую деталь – Петьку тоже Анатолий Николаевич в команду пригласил, ещё раньше Василия, но встретились они только на вокзале, перед поездом и, конечно, необыкновенно рады были.
Так вот, прятался Василий от всех, включая лучшего друга, не желая выслушивать слова сочувствия и сам себе что-то такое внушал, что навнушал нужное и настроил, как выяснилось, самым лучшим образом.
Начались соревнования с торжественных речей, призывов и пожеланий всяческих побед участникам.
Наконец, дошло дело до команды Черниговской области.
Тут всё-таки Анатолий Николаевич за рукав выловил Василия и важное ему попытался что-то нашептать, но Василий вдруг совершенно спокойно посмотрел на тренера и сказал: «С поля ветер, с кузни дым, Анатолий Николаевич! Вы за меня не переживайте... Пойду я, сейчас моя будет очередь».
И пошёл Василий
и взобрался на вышку,
а как взобрался на вышку,
то стало ему радостно.
А как радостно стало ему,
то птицей захотелось воспарить.
И запела душа,
и воспарил Василий птицей над простором вод,
и понёсся вниз стремительно,
и вонзился в гладь водную,
не подняв ни одной брызги.
И ахнули все,
видя полёт стремительной лёгкой птицы.
Поднимался на вышку Василий под тревожные взгляды тренера и команды, а вынырнул Василий почти уже чемпионом.
Сам не понимая, как удался ему такой замечательный прыжок, выбрался из воды и тут же попал в объятия друзей-товарищей.
В наше время, конечно, соревнования проходят по-другому... Первая попытка, вторая попытка... Тогда всё было проще - залез, прыгнул, получил судейские оценки и свободен.