Ост-Индский вояж
Шрифт:
— Мы тут уже вторую неделю и похоронили четырёх человек, — в мрачном настроении молвил Сафрон. — А Акиму почти ничего не помогает. Не дай Бог помрёт! Страшно подумать!
Аким не помер. Даже после третьей недели стал поправляться. Казаки приободрились и повеселели. Однако с весельем пришлось повременить. Матросы с голодухи стали обирать туземцев, и те уже ранили одного в стычке. Капитан едва уговорил матросов не раздувать военные действия, но после этого матросы не только стали отбирать еду, но и насиловать женщин. Опять возникло напряжение, и капитан с трудом сдерживал
— Проклятые лентяи! — ругался Сафрон на англичан. — Только и смотрят, у кого что отнять. Сами не хотят добывать себе еду. Из-за них и нам достанется. Проклятье! Нигде жизни нет!
— Этих англичан не так много, и я обязательно стану на сторону туземцев! — тут же заявил Данил, и Аким его охотно поддержал, сказав:
— Правильно, Данилка! Жили себе мирно и тихо, а тут мы заявились, и всё у них порушили. Надо их как-то защитить. Один капитан не справится уже.
— Я поговорю с Джоном, — пообещал Сафрон. — Они тоже не хотят войны. Пусть станут на нашу сторону. Так нас будет восемь человек. Это уже сила.
— Пойди к капитану и поговори с ним об этом, — предложил Данил. — Пусть знает, что нам так жить здесь не по душе.
Капитан выслушал Сафрона и обещал принять меры. Но матросы, а их было одиннадцать человек, никак не хотели уступать. Раненые требовали всё большего ухода, и Герасим как-то заметил сердито:
— Будь они прокляты, эти английцы! Нужно тикать от них подальше. Лучше самим жить. Что скажете?
— Хорошо бы, — сказал Аким, хотя сам он с трудом ещё ходил, опираясь на палку. — С этими кашу не сваришь. Будем сами думать, как выбраться с острова. Может, по дружбе местные подскажут чего полезного. У них опыта много.
Через три дня все в селении и вокруг, где располагались хижины матросов, были возбуждены и озлоблены очередной дракой. Выяснилось, что матрос изнасиловал девчонку, которую потом убил. Она сильно расцарапала его лицо и спину. За это отец и брат девчонки чуть не убили матроса, проломив тому голову
— Я предупреждал, требовал, чтобы никто не обижал туземцев! — орал капитан, сдерживая матросов от резни. — Вы не послушались, матросы! Я не могу с этим мириться и считаю ваше стремление отомстить грубым нарушением. А оно может стоить нам других жизней. Раненый едва держится и может умереть, а у вас только мщение на уме! Матрос сам виноват и поделом ему!
— Хорошо, что капитан спрятал оружие. У матросов лишь ножи да несколько топоров, — шептал Сафрон Данилу на ухо. — Ишь, как свирепо смотрят на туземцев, словно не сами повинны в смерти матроса!
А те перестали слушать капитана и ощетинились ножами и палками. Против них стояли два десятка голых туземца с копьями и луками наготове. Положение стало критическим.
Капитан стал между враждующими и продолжал уговаривать, положив руку на пистолет, который торчал за кушаком. К нему стали два англичанина и тотчас трое казаков. В молчании, но решительно они крепко стояли на ногах, готовые к отпору и это немного смутило матросов. Но продолжалось такое противостояние недолго. Кровь бурлила в груди матросов, они горели желанием наказать туземцев и уже требовали оружие, грозясь самим его добыть,
С трудом капитану и казакам с англичанами удалось успокоить матросов, однако все были уверены, что такое положение скоро опять нарушится.
Капитан провёл совещание с казаками и двумя англичанами. Сошлись на том, что надо всем вместе переселиться на другую сторону островка.
— Если мы этого не сделаем, то война неминуема! — горячился капитан, и с ним все согласились.
— Не думаю, что мы в состоянии с этим справиться, сэр, — сказал один из матросов. — Они слишком распалили себя и готовы добыть оружие и перебить всех туземцев.
— Тогда и сами погибнут от голода! — вставил Сафрон. — Они не желают добывать себе пропитание и лишь готовы грабить, а мы должны отвечать за них?
Так и получилось через день, когда тот раненый матрос всё же скончался и его похоронили. Матросы разобрали оружие и двинулись на туземцев. Произошла бойня. Туземцы были тут же разбиты, оставив на песке семь трупов. Матросы тоже потеряли одного, а трое получили ранения.
— Всё, казаки! — воскликнул Герасим. — Собираемся в дорогу. Нам тут делать нечего. Этак они скоро и до нас доберутся.
С ним согласились, и на другой день казаки ушли, ничего не сказав даже капитану. Они прошли версты три и оказались достаточно далеко от селения. Герасим построил с Сафроном добротную хижину с дощатым полом и кострищем на середине, обложенном камнями. Рядом лагуна с рыбой и ящерицами. Попадались и черепахи. Так что еды хватало, но приходилось все время только ею и заниматься.
Через неделю Герасим посетил деревню и вернулся со старым челноком с балансиром, который оказался бесхозным после побоища и резни.
— Будем выходить в море, как местные и ловить рыбу. Я и сеть раздобыл потихоньку. Туземцы меня приняли вполне приветливо, но остальных ненавидят и что-то замышляют.
— Всё это хорошо, Гераська. А пару мушкетов не мог бы ты добыть для нас?
— Не подумал об этом. Значит, надо снова посетить деревню. Мы тоже имеем право на оружие, и я получу его.
Обещание он выполнил и принёс два мушкета и пистолет. В мешке был порох, пыжи и пули. Последних было мало, но пока они и не были нужны.
— Здорово, Гераська! — воскликнул Сафрон радостно. — Теперь в случае чего можно и постоять за себя. Что там ещё в селении?
— Всё то же, Сафрон. Матросы вовсю распоясались, живут, не тужат. У каждого женщина и капитан уже бросил бороться с ними. Ещё умерло два человека. Один матрос и женщина из пассажиров. Туземцы ропщут, но боятся. Да их и осталось всего ничего. Воинов почти уже не стало, оставшиеся сидят, дрожат, ожидают своего конца.
— Вот так всегда, — с грустью проговорил Сафрон. — Нет бы жить в мире и дружбе со всеми. Эти туземцы ведь на своём острове живут, никому не вредят, а пришли мы и все порушили, как какие-то дьяволы. Жаль их.