Осторожно - пума!

Пармузин Юрий Павлович

заками стояли на галечном бечевнике.

С этим самолетом прилетели два рабочих ихтиологи-

ческого отряда, которые останутся на зимовку. Все сна-

ряжение и спецодежду отъезжающий отряд оставил ихти-

ологам, чтобы не возить лишний раз грузы на дорогостоя-

щих самолетах.

Виви волновалось. Холодный северный ветер срывал

с серых волн брызги. Подходить к крупногалечному берегу

без причала в такую погоду легкий самолет не мог— поплав-

ки

разобьются. Летчик сказал, чтобы перегрузку самолета

сделать на лодке.

— Давай лодку! Самолет к берегу не подойдет! — зак-

ричали с борта водяной «Аннушки».

Вместо того чтобы погрузить в лодку рюкзаки, студенты

схватили их и побежали в зимовье.

63

— Вот охламоны,— ворчал летчик.— Чего они там за-

были? Ведь знали, что прилетим. Ведь видят, что погода

портится. Вместо того чтобы сидеть зря, давно могли бы при-

чал оборудовать.

— Давай скорей лодку, а то улетим без вас! — кричали

с самолета.

Действительно, задерживаться долго было небезопасно.

Волны били в поплавки, кантовали самолет, и он раскачи-

вал крыльями.

В. А. бросила в лодку свой рюкзак и сама стала грести

к ожидавшему самолету. Когда рабочие помогли ей прича-

лить и взобраться на борт самолета, а затем сами погрузи-

лись в лодку и приплыли к берегу, студенты еще не выходи-

ли из зимовья. Они появились только тогда, когда рабочие

почти выгнали их оттуда. Что бы все это значило? Наконец

лодка со студентами подошла к пляшущему на волнах гид-

росамолету. Несмотря на строгое внушение летчика за не-

объяснимую никакой необходимостью проволочку, студенты

были радостно возбуждены — наконец-то они покидали это

ветреное озеро и пустынные места.

При расчете в Игарке их для порядка спросили: оста-

вили ли они в зимовье спецодежду прибывшим рабочим?

Получив вполне внятный утвердительный ответ, им вы-

дали положенный заработок и авиабилет до места учебы.

Радиосвязи с зимовьем на Виви не было, и что там про-

исходило, мы узнали значительно позже.

Прибывшие рабочие не обнаружили ватных костюмов и

сапог в зимовье, а ведь их уверяли, что спецодежда будет.

Через несколько дней самолет доставил рыбаков—хозяев зи-

мовья. Рыбаки огорчились, не найдя заготовленных сухих

дров. Они рассердились, когда увидели, что из их ружей

стреляли, а потом повесили нечищенными, и ружья заржа-

вели. Наконец, они совсем возмутились, когда не нашли

своих прорезиненных курток, без которых трудно обходить-

ся во время непогоды на большом озере.

— На кой дьявол нам такие постояльцы! — закричали

они на неповинных рабочих.

— Но мы-то ничего не трогали. Нам самим не оста-

вили спецовки!

— Все вы тут друзья хорошие: студенты, научники! Ва-

лите отсюда подальше! — так и прогнали наших рабочих.

Они еле-еле выпросили разрешение поселиться до приезда

начальства во втором зимовье за двадцать километров от

первого.

64

Около двух недель рабочие мерзли без теплой одежды,

пока не прилетел их начальник и не привез купленную за

свой счет спецодежду. Потом отряду пришлось чуть ли

не целый месяц строить свое зимовье, оторвав время от не-

посредственной задачи изучения озера.

Узнав об этих событиях, мы, конечно, послали шустрым

студентам требование вернуть незаконно увезенные экспеди-

ционные и рыбачьи вещи. Довольно быстро (они еще не

стали бюрократами-волокитчиками) от них пришел вполне

мотивированный отказ: «Вы не можете доказать, что пе-

речисленные вещи взяли мы. На зимовьях не было зам-

ков, при выдаче спецодежды мы за нее не расписывались,

а при отлете от нас ее никто не принимал».

Так и написали, и были, конечно, правы. Они решили

возместить недостаток заработка натурой.

Крошки

Костер освещал ствол кедра метровой толщины и свесив-

шиеся с его сучков седые бороды лишайников. Мы, успевшие

отдохнуть от дневного перехода и приобрести благодушное

настроение насытившихся людей, валялись на животах.

Курящие курили, сосредоточенно переваривая ужин, а я

записывал впечатления дня.

Экспедиционный рабочий Федоров, парнишка лет пят-

надцати, бросив окурок в огонь, приподнялся на колени и

намеревался стряхнуть плащ, усеянный крошками хлеба,

успевшего засохнуть и сильно истолочься в мягких вьюках

за десятидневный таежный маршрут. В тайге все вещи при-

обретают универсальные качества. Кроме своего прямого

назначения плащ служил нам скатертью на столе обомшелой

земли, а сейчас должен был стать постелью Федорову.

— Кого делаешь? Не шевель! —приказал Петр Захаров.

Он был старше всех нас, работал проводником и старшим

рабочим, а в прошлом — красный партизан, бившийся за

Советскую власть в Забайкалье. Он отлично понимал тайгу,

знал приметы погоды и повадки зверей и, конечно, был самым